Борьба с деменцией или рассуждения о творческой интеллигенции.

Мои размышления — без претензии на всеобщность и однозначную правоту. Просто, копаясь в собственном «чулане», смахиваю пыль и протираю старые, дорогие мне «безделушки». «Советикусы», к коим я себя с гордостью отношу, даже в метро не расставались с книгой, шокируя туристов «цивилизованных» стран. Многие жители СССР выписывали или покупали в киосках массу толстых литературных журналов («Октябрь», «Иностранная литература»...), где каждый месяц печатали советские и зарубежные новинки. Те, кому не досталась вожделенная «подписка», брали у знакомых нашумевшие номера периодики, сладострастно зачитывались и попадали в ряды снобов-интеллектуалов, допущенных к обсуждению. ???? Тогда мы безоглядно уважали и верили сочинителям, которые реально были «ловцами человеческих душ». Читая сегодня их мемуары, поневоле сравниваешь впечатления своей молодости с нынешними...

Становится ли мудрее человек с возрастом? Расхожее мнение считает, что «да». Как по мне, залогом успеха в борьбе с деменцией служат не только жизненный опыт, но и образование с постоянной тренировкой наличествующих мозгов… ???? Нашему поколению повезло по части жизненного опыта: мы существовали в двух идеологически очень разных странах. Имеющий уши – да, услышит. Имеющий глаза — да, увидит. Многие представления юности претерпели серьёзные изменения, осыпалась штукатурка с некоторых ранее уважаемых фасадов...

«Мастер и Маргарита» М.А. Булгакова по сей день остаётся для меня любимым литературным произведением. Слог автора мгновенно, как бандерлога, погружает меня в «кинофильм». Но афористичные акценты и мысли Булгакова, которые когда-то вызывали телячий восторг, с возрастом утратили смысл и силу. Более того, даже его творчество подтвердило: человек, владея словом, совсем и не всегда владеет предметом, о котором суждение имеет. Помните сакраментальное: «Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя…» Как же ошибался Михаил Афанасьевич, издеваясь над недостатками НЭПмановского государственного капитализма (а не социализма, как многие по сей день считают). Уже одно то, что ему сообщили предполагаемое качество продукта, делает ситуацию, в которую попал его герой, крайне комплиментарной для эпохи и заведения. ????

Отсутствие холодильников и скорость перевозки во времена молодости писателя вообще исключали наличие истинно свежей осетрины на столичном столе. И что в таком случае – «первая свежесть»? Свежесть, как характеристика продукта — вещь относительная. Вот, к примеру, треска в Португалии является деликатесом в «тухлом» виде. Некоторые подтухшие продукты знамениты и востребованы и в других странах. Иногда к нам привозят свежайший фрукт, сорванный в недозрелом виде. Иногда помидоры становятся хорошими, только полежав некоторое время. А свежее молоко из-под коровки? Не всем даже советую такое пить, если предоставится возможность. Лучше немного дать постоять, чтобы оно охладилось и стало не совсем свежим. Есть товары, которые – «вечно» свежи, как сегодня молоко со сроком годности в несколько месяцев. Правда, молоко ли это? ????

«Консервирование» со времён великого писателя шагнуло так далеко вперёд, что часть хорошо по названию известных ему продуктов он нынче по вкусу не смог бы и опознать… Есть и ещё одна сторона вопроса. Видите вы в магазине наливное «свежайшее» яблочко и с опаской думаете: «Оно и внутри столь же прекрасно, как снаружи, или уже сгнило, оставив только красивую оболочку»? Далеко шагнул «прогресс»: многие продукты человеку теперь и не отличить от свежайшего состояния: секрет – в химии, в добавках. Так, сколько сегодня может быть «свежестей»? И что имел в виду официант, говоря о свежести осетрины? Сила владения словом заставляет нас заметить только ту грань, которая кажется важной автору! ????

Читая дневник Ю.М. Нагибина погружаешься в достаточно честно описанный мир творческой интеллигенции. Вот, уж где противоречие между словами, мыслями и делами вопиёт… Но за дифирамбами и восхищением остаётся совершенно не замеченным биографами и комментаторами. Я бы поостерёгся на месте автора натягивать его «сову» на всеобщий «глобус», распространяя особенности среды личного обитания на весь мир. Но кто я такой? Хотя мой СССР сильно отличается от нагибинского.

Что по жизни мучает, волнует, радует и терзает «сеятелей разумного, доброго и вечного»? Если постараться справиться с гипнотизмом слога, всегда свойственного настоящим писателям, то реальная картина описанных бытовых подробностей и устремлений жизни «случайно попавшего в наш век» (так Нагибин написал о себе) выглядит мало одухотворённой. И я нисколько не пытаюсь судить человека, прожившего свою жизнь так, как лично он сам её выстраивал.

Считал охоту обязательным делом для мужчины? Регулярно отдавал массу времени и сил этому занятию. Хотел посмотреть мир? Путешествовал обильно и повсеместно, противореча своим дежурным жалобам в дневнике на чиновничьи «препоны». И даже пожил за границей, выбирая место обитания. Хотел писать? Творил и был признан при жизни. Стремился издаваться? Всё сложилось, включая отличные вознаграждения за подёнщину сценариста в темах, от которых самого же и воротило. Вожделел распущенности и пьянства? «Оттянулся» – по самое «не могу». Жаждал любви? Шесть жён, как шесть попыток, — недоступны большинству смертных. В Талмуде сказано: «человек должен сначала построить дом и посадить виноградник, а потом жениться» («Сота», 44б (93, с.361). Предположу: и первое, и второе ему удалось. Женитьбу осваивал особенно старательно. Про детей в наставлениях ничего прямо не сказано, — может, именно поэтому их не завёл? Но во всём остальном жизнь давалась Нагибину, как немногим. Отчего же дневник переполнен тоской, неудовлетворённостью и недовольством? Что мешало вполне состоявшемуся человеку без экивоков, не стесняясь, занять позицию в жизни соответственно убеждениям? «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Подозреваю, что сила владения словом сочеталась с интеллигентским конформизмом и слабостью гуманитария в понимании процессов, о которых всю жизнь писал или думал. Кто-то может предложить другие объяснения, но расхождение слов, мыслей и дел явлено автором зримо и неопровержимо…

Может, именно за сладкоголосие и убедительность платят власть имущие? Уж точно не за понимание жизни. Вот, фрагмент интервью:

… вдруг вижу на холме, посреди поля, ни деревни рядом, – стоит церковь. Совершенно целая, нетронутая церковь. Кругом ведь рушили все. А здесь в естественном, первозданном цвете: розовое, голубое, синее, все горит – дивный храм. С забившимся сердцем я подошел к ней. И увидел роспись этого храма, она тоже сохранилась. Но! от низу до верху была вся опохаблена, осрамлена. Пририсованы неприличные, невероятные органы, усы, похабные слова – всюду, в нимбах, на ризах, до самого высокого окна в небо… Какова была работа! Видно, ставили леса, стремянки, не один день. И никто не остановил этих преступных, кощунственных рук, никого не смутило, что внутренность церкви, Божьего дома, превращена в гнусную пародию. Местной власти не пришло в голову хотя бы замазать это или восстановить. Считалось, что это не нарушает ни чистоту семьи, ни отношений.

В этой цитате – всё: совершеннейший инфантилизм понимания жизни и её взаимосвязей, выспренность слога и ... «хамелеон», который меняет цвета естественно, как дышит. Посудите сами.

Совершенно целая, нетронутая церковь на холме даже вдали от деревни, таки, стоит. Откуда тогда писателю известно, что всё рушили? В реальности советская власть разрушала только то, что не поддерживалось самими верующими, становясь опасным из-за ветхости, или порчи внешнего вида. Чему свидетельством — сохранившиеся храм и роспись.

Нагибин не пытается поискать логичное объяснение факту, не вписывающемуся в его мировоззрение. Взамен он сосредотачивает внимание на чувстве возмущения увиденным. Странным образом позиционируется и вина: за сохранность религиозной росписи, по его мнению, отвечает атеистичная власть, а не верующие и служители культа, которые, казалось бы, и обязаны поддерживать для себя храм в надлежащем состоянии, тем более, вдалеке от дорог цивилизации. Почему же им не пришло в голову за свой счёт привести в порядок хотя бы роспись? Как они вообще молились в подобном антураже? Походя, писатель пнул безответное, заявив, что вандализм не нарушает чистоту семьи. Ему ли говорить о чистоте семейных ценностей?

В СССР писатель вполне успешно подстраивался под одну власть, вкусно кормясь от неё и одновременно ненавидя. А приход другой эпохи и страны сподвиг его в погоне за чистотой семьи дать интервью журналу «Андрей», на страницах которого даже заикаться о семейных ценностях, как по мне, оскорбительно…

Почему молодые легко сочетаются браком? Потому что не видят недостатков друг друга и не имеют жизненного опыта. Но, и разбегаются от непонимания они достаточно безболезненно и потому легко. Взрослая личность придирчива в оценках предлагаемого, будь то человек, автор или воззрения. Мир становится сложнее, а восприятие его — менее восторженным. Наслаждение им — глубже, осознаннее, с ощущением нюансов, которые иногда становятся важнее грубой, но сильной простоты… Так меняется отношение и к гуманитарной, творческой интеллигенции. ????

Когда-то беседа 1947 года Сталина, Молотова и Жданова с Эйзенштейном и Черкасовым о фильме «Иван Грозный» виделась, как не обоснованные поучения, нападки зарвавшихся недалёких политиков на творцов. Знакомство с обсуждавшимся историческим контекстом, осознание ответственности за публичное слово, привели к смене вех и пониманию, что именно кинематографисты выглядят, как плохо образованные школяры, не понимающие эпоху и события которой они взялись экранизировать. Фраза «Я так вижу», часто произносимая художниками в качестве объяснения и оправдания, свойственна избалованному инфантильному обывателю, не способному понять и не умеющему аргументировать. Научное или техническое обсуждение подобный ответ поднимет на смех, как признание дилетантизма и беспомощности «аналитика».

Поэтому служители пера и синематографа из раза в раз, из эпохи в эпоху, меняя антураж и одежды, говорят только об одном: о своих низменных обывательских проблемках, выдавая их за вселенские, вечные, расписываясь в эгоизме и слабом представлении о предмете и времени. Сами они в знакомстве с эпохой не идут далее мемуаров и литературных произведений собратьев по цеху…

Нельзя трогать их свободу наслаждаться бытом по праву рождения и профессии. Все должны им помогать самовыражаться, не забывая содержать по высшему разряду. Безотносительно к уровню жизни окружающих. Ведь на свете обязательно найдутся места, где собратья по гильдии живут припеваючи, беспрекословно выполняя заказы власти. Творцу позволительно и держать фигу в кармане, и поливать грязью, и кусать руку дающего, и красиво хмурить лобик, копируя чужое осмысление процессов мирового бытия.

Приглядитесь, как потускнели шумевшие когда-то фильмы, спектакли и проза. Прошло время намёков эпохи СССР, которые каждый трактовал в меру своей испорченности и развития. Повылезали на всеобщее обозрение реальные факты, а не личные обида и ненависть за судьбы родственников, замешанные на публицистических преувеличениях. И что же осталось от писания аксёновых, вайнеров и многих других? Остались, как приговор их двуличию, просоветские агитки, хорошо оплачивавшиеся и принёсшие им известность. А в противовес — пара-тройка злых постсоветских вещиц, которые уже никому не интересны, потому что личная злоба — не критика, а, скорее, — навет… Ветер перемен не только смывает грязь с постаментов, но часто и развенчивает кумиров и их песни о главном...

Сравните с поведением нового поколения разбежавшихся и несогласных...

Источник