Сон в осеннюю ночь

Я пью вино с тем-кто–забирает-жизни.

Мы где-то на краю вселенной. Там, где сразу за порогом плещется океан бурлящей жизни, а в огромное, от потолка до пола, окно заглядывает свет маяка.

Трещат дрова в камине, занавески пляшут и указывают направление, высовываясь в распахнутое окно.

Пролитые капли вина кажутся кровью на шкуре белого медведя, и сидя на широком подоконнике, мы всматриваемся в ночной недремлющий мир и обсуждаем чью-то очередную жизнь.

Здесь, на краю вселенной воздух звенит колокольчиками, и любая проблема видится как задача с решениями. А всякая жизнь не видится серой. Все они смотрятся яркими маячками, отсюда с высоты утеса и рядом с тем-кто-забирает-жизни.

Я не в плену, я в гостях…

— А он, представляешь, пьет беспробудно уже лет 10. И давали ему не один шанс исправить свою жизнь. И работу хорошую. И жена вот беременна. А все равно пьет. И не забрать у него такую жизнь, пока сам не захочет отдать.

— Почему шансы даются тем, кому они не нужны? — вздергиваю я бровь.

— Сверху виднее. На самом деле даются всем. Но одни видят, а другие не хотят замечать. И если человеку что-то дается, значит это нужно... ему. Но вот решение, принятие выбора сверху не подарят. Вылезешь из капкана, научишься их обходить, и будет счастье, неиллюзорное. Некоторые не живут еще при жизни. Хоть до блеска отмой окно, но если оно закрыто, то воздух ты не вдохнешь полной грудью. Можно очистить ото льда свою дорогу, но твой собственный корабль запросто разобьется об айсберг, если ты живую воду превращаешь в мертвую. Пока учим — учимся сами.

Сводит шею, неосмотрительные прогулки на холоде дают о себе знать, проявляясь больными точками на теле. И тот-который-забирает-жизни рассказывает очередную историю, очередной жизни. И с высоты утеса, с края вселенной я наблюдаю за тем, как вспыхивают и гаснут чьи-то жизни.

По лунному кругу скользят тени, звезды чертят свои маршруты, боги, сидя на облаках и болтая ногами, раскуривают трубки, выдувая причудливые фигуры.

Очередная новорожденная тучка сначала недоуменно замирает на месте, оглядываясь и ощупывая мир вокруг, а затем, словно опомнившись, устремляется вслед за тучными собратьями.

Боги с любопытством поглядывают вниз, изредка встряхивая кончики пальцев и тогда, на чью-то жизнь опускается облако разноцветного пара. Накрапывает дождь, под плачущим небосводом огоньки вдали начинают весело перемигиваться.

Я усмехаюсь левым уголком губ и неловким движением проливаю вино на запястье. Красная струйка плавно течет вниз по коже, прокладывая себе путь. Тот-который-забирает-жизни протягивает руку и одним отточенным пластичным движением красивых пальцев рисует еще одну ветвь, уходящую в сторону.

— Твой путь, девочка моя, — шепчет он, наклоняясь к моему виску, меня пробирает дрожь и, чувствуя странную негу, я набрасываю теплый платок на открытые плечи.

Четкая линия на коже, контур ровный и широкий. Радует глаз и душу, сомнения рассеиваются, и виден курс.

Вмиг перестает пульсировать где-то над правой лопаткой, что-то согревает кожу, и кровь обновленная течет, меняя восприятие реальности, вынося, выплескивая за границы тела — ставшее ненужным.

И моему собеседнику уже пора. Да и я загостилась на этом краю вселенной. А на карте жизней я вижу, как гасится моя…

Ах да, на этой карте смерть — означает лишь начало нового пути.

        © Яжевика (Виктория Кепко)