Продолжение. Начало здесь - https://cont.ws/@mzarezin1307/...
Продолжаю разбирать "Чапаева" эпизод за эпизодом.
По каждому эпизоду:
Номер и название.
А) Что видим?
Б) Интерпретация увиденного
В) Информация к размышлению (там, где это уместно).
Фильм - https://www.youtube.com/watch?...
Эпизод № 14. "А который тут Чапаев?"
30:13-32:47
А) Чапаев потрясён арестом комвзовда Жихарева. Фурманов пытается убедить его в правомерности ареста. Тут раздаётся деликатное покашливание и вопрос: "А что, товарищи-граждане красные армейцы, который из вас Чапай будет".
Крестьянин, задавший этот вопрос, ищет глазами командира и отворачивается от Чапаева, вышедшего из предыдущего эпизода в неподпоясанной гимнастёрке с оторванными пуговицами на вороте.
- Ну я.
- А не врёшь?
- Не вру. Я самый и есть.
В ходе этого диалога Чапаев застёгивает ворот на уцелевшую пуговицу, встаёт с ящика, на котором сидел, одёргивает гимнастёрку и садится верхом на парту.
Крестьянин обращается к Чапаеву на ты, но по имени-отчеству. Сначала он Чапаева благодарит за оперативное прекращение грабежей, а потом объясняет, почему это важно и хорошо. Ибо в противном случае "хрестьянину" некуда было бы податься.
- Правильно я говорю?
Мужики поддакивают.
Во всё продолжение разговора Чапаев молчит и смотрит на крестьянина с тревогой и изумлением.
Фурманов довольно улыбается.
Разговорчивый мужик понимает, что крестьяне пришли несколько некстати и уводит своих, предварительно ещё раз поблагодарив Чапаева и пожав ему руку.
Арестованный Жихарев выглядывает из чулана с заискивающей улыбочкой, но Чапаев смотрит на него злыми глазами, и Жихарев зарывает дверь. Часовой задвигает щеколду. Теперь Жихарев арестован в полной мере.
Фурманов провожает крестьян до дверей и жмёт им руки на прощанье.
Крестьяне приходили всемером.
Потрясённый стычкой и её неожиданной развязкой Чапаев просит комиссара созвать митинг.
Петька жестами показывает, как изменилось его отношение к комиссару.
Поначалу Петька думал, что комиссар
А оказалось, что он
На что Василий Иванович резонно возражает, что ему замухрышку какого-нибудь не прислали бы.
Услышав это, Петька становится серьёзным и подаёт Василию Ивановичу портупею.
На протяжении всей сцены часовой у двери чулана и другие политодельцы напряжённо наблюдают за Чапаевым.
Фурманов спокоен, незлоблив, и, похоже, абсолютно уверен, что всё кончится хорошо.
Б) Чапаев совершенно не прав. И неправота эта объясняется какими-то трениями с комиссаром, а не готовностью потакать мародёрам.
Но зато и наказание для самолюбивого человека - жестокое. Крестьяне благодарят начдива "от всего обчества" за те шаги, против которых он только что яростно протестовал. Причём происходит это на глазах у всего политотдела.
Интересно тут сравнение двух армий. То, что для белых - норма, в лучшем случае, печальная необходимость, то для красных - срамотища.
Ещё любопытнее та простота, с которой Петька отдаёт должное комиссару сразу после того, как у Чапаева с комиссаром приключилась крайне острая стычка.
Представьте себе, на минутку, что Петрович подходит к полковнику Бороздину сбоку-сзади и вольно жестикулируя, говорит: "Сергей Николаевич, ваше высокоблагородие, я-то думал, что поручик хо-хо, а он ху-ху."
Созвать митинг Чапаев мог бы и без комиссара, но этой просьбой он признаёт свою неправоту и роль комиссара в дивизии.
Но говорить с бойцами Чапаев будет сам. Это – его роль.
Эпизод № 15. Митинг.
32:47-35:03
А) Перед началом Чапаевской речи отчётливо звучит реплика: "Боевых командиров в кутузку сажать…". Фурманов волнуется.
У Петьки тоже встревоженное лицо.
Чапаев начинает с главного и быстро и уверенно овладевает вниманием аудитории.
Чапаев резко осуждает грабежи. Чапаевцы – не бандиты, как же можно мужика грабить!За мужика и за рабочего мы жизни кладём.
«Спротив ксплуатации, спротив капиталу … разного».
Чапаев обещает расстреливать каждого, замеченного в грабеже.
Змей - любитель поросят благоразумно отходит в тень.
Затем Чапаев предлагает расстрелять и его самого, если он будет замечен в грабеже, а потом рассказывает о том, что командир он только в строю. А вне строя – товарищ.
В этот момент Петька успевает переглянуться с Анкой.
«Гляди у меня, я ведь академиев не проходил. Я их не закончил».
Слышны возгласы одобрения.
У Фурманова отлегло от сердца и он улыбнулся.
И тут вновь появляется хитрый крестьянин, благодаривший Чапая "от всего обчества".
Б) Чапаев осознал свою ошибку и энергично её исправил. Говорить он умеет и любит и аудиторию прекрасно понимает и чувствует. А бойцы относятся к нему, как к родному. И это взаимно. Чапаев искренне не хочет отделяться-отгораживаться от фронтовых товарищей, хотя, вероятно, и понимает, что это невозможно.
В) Речь Чапаева в фильме близко к тексту воспроизводит соответствующее место из романа. Но пассажи о попах и об общей кассе опущены.
Фурманов "Чапаев"
VI. Сломихинский бой.
<<... В рабочей аудитории Чапаев был бы вовсе негоден и слаб, над его приемами там, пожалуй, немало бы посмеялись. Но здесь — здесь иное. Даже наоборот: речь его имела здесь огромный успех! Начал он без всяких вступлений и объяснений с того вопроса, ради которого созвал бойцов, — с вопроса о грабежах. Но дальше он зацепил попутно и огромную массу ненужнейших мелочей, все зацепил, что случайно пришло на память, что можно было хоть каким-нибудь концом «пришить к делу». В речи у Чапая не было даже и признаков стройности, единства, проникновения какой-либо одной общей мыслью: он говорил что придется. И все же, при всех бесконечных слабостях и недостатках — от речи его впечатление было огромное. Да не только впечатление, не только что-то легкое и мимолетное — нет: налицо была острая, бесспорная, глубоко проникшая сила действия. Его речь густо насыщена была искренностью, энергией, чистотой и какой-то наивной, почти детской правдивостью. Вы слушали и чувствовали, что эта бессвязная и случайная в деталях своих речь — не пустая болтовня, не позирование. Это — страстная, откровенная исповедь благородного человека, это — клич бойца, оскорбленного и протестующего, это — яркий и убеждающий призыв, а если хотите, и приказание: во имя правды он мог и умел не только звать, но и приказывать!
«Я, — говорит, — приказываю вам больше никогда не грабить. Грабят только подлецы. Поняли?!»
И на это приказание отозвались оглушительные и приветственные, и благодарственные, от глубин сердца радостные крики многотысячной толпы. Был неописуемый восторг. Красноармейцы клялись, веруя в слова, честно клялись своему вождю, что никогда не допустят грабежей, а виновных будут сами расстреливать на месте.
Увы, они не знали, что это невозможно сделать, что с корнем вырвать это на войне нельзя, но клялись они убежденно, и нет сомненья, что сократили грабежи до последней фронтовой возможности.
Помнятся обрывки чапаевской речи.
— Товарищи! — крыл он площадь металлическим звоном. — Я не потерплю того, што происходит! Я буду расстреливать каждого, кто наперед будет замечен в грабеже. Сам же первый этой вот расстреляю подлеца, — и он энергически в воздухе потряс правой рукой. — А я попадусь — стреляй в меня, не жалей Чапаева. Я вам командир, но командир я только в строю. На воле я вам товарищ. Приходи ко мне в полночь и за полночь. Надо — так разбуди. Я навсегда с тобой, я поговорю, скажу, што надо… Обедаю — садись со мной обедать, чай пью — и чай пить садись. Вот какой я командир!
Федору стало неловко от беззастенчивого ребячьего бахвальства, а Чапаев, минутку подождав, крыл невозмутимо:
— Я к этой жизни привык, товарищи. «Академиев» я не проходил, я их не закончил, а все-таки вот сформировал четырнадцать полков и во всех них был командиром. И там везде у меня был порядок, там грабежу не было, да не было и того, чтобы из церкви вытаскивали рясу поповскую… Што ты — поп? Оденешь, што ли, сукин сын? На што украл?
Чапаев грозно обернулся в одну, в другую сторону, даже перегнулся назад, глянул пронзающе и быстро, словно хотел узнать среди многотысячной серой массы того злодея, о котором теперь говорил.
— Поп, известное дело, врет, — отвесил Чапаев крепкую мысль. — Он и живет обманом, а то какой же поп, коль обману нет? Не трожь, говорит, скоромного, а сам будет гуся в масле жрать, только кости потрескивают. Чужого, говорит, не тронь, а сам ворует, — этим попы и опостылели нам… Это верно, а все-таки веру чужую не трожь, она не мешает тебе. Верно ли говорю, товарищи?
Место было выигрышное. Чапаев это знал и потому именно в этом месте поставил свой хитрый вопрос. Красноармейцы-крестьяне, раскаленные чапаевской речью, словно давая исход задушившему долгому молчанию, прорвались буйными криками. Только этого и ждал Чапаев. Симпатии слушателей были теперь всецело на его стороне: дальше речь как ни построй — успех обеспечен.
— Ты вот тащишь из чужого дома, а оно и без того все твое… Раз окончится война — куда же оно все пойдет, как не тебе? Все тебе. Отняли у буржуя сто коров — сотне крестьян отдадим по корове. Отняли одежу — и одежу разделим поровну… Верно ли говорю?!
— Верно… верно… верно… — рокотом катилось в ответ.
Вспыхивают кругом оживленные лица, рыщут пламенеющие восторгом глаза… Красноармейцы летучими обрывками слов, кивками, смешками, веселым глазом выражают друг другу острое сочувствие, согласие, довольство… Чапаев держал в руках коллективную душу огромной массы и заставлял ее мыслить и чувствовать так, как мыслил и чувствовал сам.
— Не тащи!.. — выкрикнул он, резко поддав левой рукой. На минутку встал, не находил нужного слова. — Не тащи, говорю, а собери в кучу и отдай своему командиру, все отдай, што у буржуя взял… Командир продаст, а деньги положит в полковую кассу… Ранят тебя — вот получи из этой кассы сотню рублей… Убили тебя — раз тебе на всю семью по сотне! Што, каково? Верно говорю али нет?
Тут уж случилось нечто непредставимое — восторг перешел в бешенство, крики перешли в исступленный, восторженный вой…
— Все штобы было отдано, — заканчивал Чапаев, когда волненье улеглось, — до последней нитки отдать, што взято. Там разберем, кому отдать, у кого што оставить, вам же на помощь. Поняли? Чапаев шутить не любит: пока будут слушать — и я товарищ, а нет дисциплины — на меня не обижайся!
Он закончил речь свою под отчаянные рукоплескания, под долго несмолкавшее «ура».
На ящик, с которого только сошел Чапаев, влетел красноармеец, мигом распахнул шинель, задрал гимнастерку и быстрым движеньем расстегнул стягивавший штаны массивный серебряный казацкий пояс.
— Вот он, товарищи, — кричал парень, потрясая поясом над головой, — семь месяцев ношу… в бою достался… сам убил, сам с убитого снял… А отдаю. Не надо… на што он мне? Пущай на помощь идет на общую. Да здравствует наш геройский командир товарищ Чапаев!
Толпа задрожала в приветственных восторгах.
…
Да, великое дело — слово: ни грабежей, ни бесчинств, ни насилий в станице больше не было.>>
Эпизод № 16. "Я за Интернационал!"
35:03-36:20
А) Хитрый крестьянин спрашивает у Чапаева:
- А вот, Василий Иванович, мужики сомневаются, ты за большевиков али за коммунистов?
- Чего?
Крестьянин запнулся, смутился, посмотрел в сторону, перешёл на вы, но, тем не менее, подтвердил вопрос:
- Я спрашиваю, вы за большевиков, али за коммунистов".
И хитренько так маленькими глазками кушает начальство.
Фурманов улыбается, толпа замерла в ожидании, Чапаев думает, а потом, вероятно, держит паузу:
- Я за Интернационал!
Публика встречает этот ответ одобрительными возгласами.
Фурманов отыгрывается за вопрос "А что думает комиссар?" - прозвучавший в эпизоде № 5. Он уточняет, к какому именно Интернационалу тяготеет Чапаев. Василий Иванович не сразу, но находит правильный ответ
Б) Митинг стихийно переходит в сказочное испытание.
Чапаев дважды находит политически правильный ответ.
Впечатление от программы, развёрнутой Чапаевым, в целом благоприятное, но мужики сомневаются. А вдруг это он прикидывается? А вдруг он уступает в мелочах, а в главном человек не наш? Отсюда и каверзный вопрос про большевиков и коммунистов. Это как бы проверка. Алмаз ты или простая стекляшка? Но Василий Иванович, как и полагается сказочному герою, находит верный ответ на сказочный вопрос с подвохом. Прямой ответ невозможен. Ведь варианты "за большевиков" и "за коммунистов" имеют плюсы и минусы.
Сначала Чапаев заставляет собеседника повторить вопрос, что повергает того в немалое смущение.
Потом Василий Иванович одной фразой переводит обсуждение на более высокий уровень, с которого различие между большевиками и коммунистами незаметно.
Но тут комиссар входит в роль сказочного вопрошателя, но и его вопрос Чапаев парирует вполне уверенно, хотя и не сразу.
Любопытно, что и Фурманов Третий Интернационал именует большевистским.
В) Чапаев. «Фурманов»
VII. В пути
<<Што ты, думаю, шут те дери? Кругом и разговоры умные и знают люди, што говорят, отчего-почему движенье народа произошло, а я один того не знаю. Дай в партию поступлю… Одного толкового человека упросил — он меня к кадетам все приноравливал, только оттуда я скоро… есером стал: ребята, гляжу, как раз на дело идут… Побыл с есерами и на собрания ихние хаживал — и тут услышал анархистов. Вот оно, думаю, дело-то где! Люди зараз всего достигают, и стеснения притом же нет никакого — каждому своя воля… А Керенский организоваит в то время добровольцев отряд, из сербов. Меня командиром ставили. Да я же его и развалил, отряд-то весь, — против Керенского сам обернул. Тогда меня, голубчика, разжаловали, в Пугачев отправили, командиром роты назначили. А времена ж ведь какие тогда? В Пугачеве совнарком был свой, и председатель этого совнаркома был парень, — ну, одним словом, настоящий… Я ему што-то полюбился, видать, да и мне он по сердцу! Как послушаю, аж самому охота умным жить. Он-то меня, совнаркомщик, и стал выучивать да просвещать. С тех пор уж все я по-другому разумею. Да и всю анархизму кинул — сам в большевики ступил… И книжки пошли у меня другие — читать же я больно охотник. Ту войну, как грамоте обучился, лежу в окопах и читаю, все читаю… Ребята смеяться начнут: псаломщиком будешь, мол, зачитаешься, а мне и смеху нет. Про Чуркина атамана читал, Разина, Пугачева Емельку, Ермака Тимофеича, доставал про Ганнибала, тоже читал, Гарибальду итальянского, самого Наполеона… Я, знаете, все больше люблю, штобы воевать человек умел да сам бы себя не жалел, коли надо бывает… Всех я этих знаю. И к тому же других читал… Тургенева, говорили, хорошие сочинения, да не достал, а у Гоголя все помню, и Чичкина помню… Эх, кабы мне да побольше образоваться — тут по-другому голова б работать стала. А то чего же, как есть темный человек! Был темный, темный, и остался…>>
Эпизод №17. "Насчёт геройства, с бабами..."
36:20-40:13
А) Анка сноровисто собирает пулемёт. На ней уже знакомая нам косынка с рисунком, белая блузка в узкую полоску и тёмная юбка. Врот блузки не застёгнут, рукава закатаны.
Анка заканчивает сборку и садится у стола, на котором стоит пулемёт.
Вскоре звонит будильник. Звонок громкий и протяжный.
- И даже раньше срока. Молодец, Анка, превзошла технику.
Тут впервые звучит имя пулемётчицы, хотя в картине Анка появляется уже в эпизоде № 3.
Петька сидит на подоконнике высокого окна, украшенного нарядным полотенцем. Над окном резная полка для посуды.
Действие происходит в чистой и очень светлой горнице. Откуда так много света, не совсем понятно, но анкина блузка буквально сияет
Петька встаёт с окна и идёт к столу, на котором установлен пулемёт. В красном углу горницы второй стол, застеленный скатертью. Виден только край второго стола, но в кадр попадает какая-то чаша, стоящая на нём.
Петька проверяет анкину работу. Он и Анка обмениваются улыбками и понимающими взглядами.
- Ну, учёбе шабаш, Анна. Теперь вы с "Максимом" - друзья-приятели.
Петька произносит эти слова, по-приятельски приобняв Анку. Анка радостно улыбается, качает головой и что-то беззвучно шепчет.
Петьку посещает мысль, что объятия могли бы быть и не столь приятельскими, но хода он этой мысли не даёт.
Петька возвращается к окну, открывает его и смотрит на улицу.
С этого момента (и до встречи Петьки с Петровичем) звучит музыка.
Петька смотрит на Анку. Анка энергично протирает пулемёт ветошью.
Петька берёт карабин, стоящий в углу, осматривает его и вешает на плечо. Потом подходит к столу, долго смотрит на Анку:
- Насчёт геройства ... с бабами, ты говорила. Вот, ухожу к белякам в гости. Чапай с комиссаром ответственное поручение дали, языка добыть.
- А сможешь?
- Я всё могу.
Анка понимающе улыбается. Петька серьёзнеет и идёт к двери. Анка - за ним. Заметив это, Петька поворачивается и возвращается с наивной детской улыбкой.
Анка смотрит на него строго и, как будто, немного испуганно. Петька снова серьёзнеет и протягивает ей руку, отвернувшись.
Петька уходит. Анка подбегает к окну, потом выбегает из горницы.
Закат. Петька шагает вдоль берега реки на запад, за заходящим солнцем.
Анка взволнована, но не встревожена.
Бегут и золотятся в лучах заходящего солнца облака. Тихоструйная река.
Б) Первое.
Анка в белой блузке, излишне светлой для работы с пулемётом. Но это и не страшно, можно и рукава засучить. Петька летит к ней, как мотылёк к свечке. Но что-то им мешает. Какая-то невидимая стена. При обоюдной симпатии и полном доверии друг к другу. Трогательное прощание. Всё полагающееся присутствует. И белая женская ручка (наскоро оттёртая от ружейного масла) в грубой мужской руке, и закат, и облака, бегущие по небу, и тихоструйная река.
Непонятно и другое. С какой стати именно Петька отправляется за языком, да ещё и в одиночку:
1) идёшь за языком – сам рискуешь в плен попасть. Зачем же посылать во вражеский тыл фактически адъютанта начдива;
2) взять в плен казака, прирождённого вояку и охотника – не самая тривиальная задача. Тут и навыки определённые нужны, да и сложно одному.
Но, по сюжету, Петька должен принимать решения (отпустить Петровича) единолично. А некоторая нелогичность такой «командировки» во вражеский тыл во время первых трёх просмотров в глаза не бросается.
Пожалуй, непонятно и то, почему обучив Анку неполной разборке и сборке пулемёта, Петька считает свою задачу выполненной. Работа со станковым пулемётом - достаточно сложное дело.
Второе.
Петька собирается на подвиг. Оруженосец Чапаева должен пленить оруженосца полковника Бороздина. Прямо теперь, ещё до решающей битвы.
Петька рассчитывал услышать от Анки что-то важное ещё до возвращения из вражеского тыла. Но закон жанра суров. Пообещал совершить подвиг – совершай, а там уж посмотрим.
Третье.
Анна. Почему её так зовут? Распространённое объяснение сводится к тому, что Анна - имя жены Фурманова. Фурманов умер в 1928 году, а Анна консультировала создателей фильма и настояла на том, чтобы пулемётчицу назвали её именем. Вполне допустимое объяснение.
Второе объяснение, которое можно допустить, сводится к тому, что в советской культуре к тому времени уже была пулемётчица по имени Анна - Анна Погудко из 2-й книги "Тихого Дона", возлюбленная Бунчука. И братья Васильевы как бы говорят: "И мы на войне бывали, и пулемётчиц видали, и не все они еврейки". Без всякого антисемитизма, разумеется. Просто Васильевы снимают русскую историю.
Третье объяснение. А и не всё так просто с "еврейским следом". Анна - благодать, библейская Анна - мать Богородицы. Если посмотреть на дело с этой стороны, то и Петька не Петька, а Пётр, сиречь камень. И в оконном проёме, украшенном нарядным полотенцем он пребывает как икона самого себя в божнице. А вся сцена в горнице - рабоче-крестьянская Тайная Вечеря или подготовка к ней. Потому так ликует Анна, которая, вероятно, с самого начала знала, что Петька не просто так подошёл и хлопнул её по спине, приняв за мужчину в самом начале фильма. Потому так серьёзен и сосредоточен Пётр.
Потому и диалог такой необычный. Пётка сообщает любимой, что идёт в тыл к белым за языком. Причём ему не "приказали", а "дали ответственное поручение":
- А сможешь?
- Я всё могу.
Вероятно, читать надо так: "Я теперь всё могу".
Петька становится ловцом человеков, что и проявляется в следующем эпизоде.
Эпизод № 18. "И ты же им служишь?"
40:13-42:26
Идя вдоль реки, Петька поутру обнаружил рыбака, сидящего на поваленном дереве с импровизированной удочкой в руках.
Рыбак в военной форме, штанины закатаны до колен, мускулистые ноги.
Петька аккуратно подкрадывается к рыбаку поближе.
Интересно, что у Петьки казачья винтовка (ремень не на антабках, а продет в сквозные щели в ложе), а у казака-рыбака винтовочка заграничная (плоский штык-нож, магазинная коробка не выступает снизу, шейка приклада изогнута прихотливо и с некоторым намёком на пистолетную рукоятку). Идентифицировать винтовочку не берусь. Что скажут знатоки?
Чуткий рыбак замечает приближение Петьки, оборачивается и падает в воду.
Зритель узнаёт в рыбаке Петровича.
Под водой Петрович остаётся достаточно долго. Потом выныривает и выбирается на берег. Петька отступает и знаками приказывает Петровичу идти вперёд. Петрович доходит до дерева, к которому прислонена его винтовка
Петрович хватает винтовку, досылает патрон в патронник, прикладывается, целится и стреляет в Петьку. Раздаётся щелчок. От броска за винтовкой и до щелчка проходит примерно 4 секунды.
В момент, когда Петрович бросился за винтовкой, прекращается музыкальное сопровождение (начавшееся, когда Петька открыл окно в горнице).
Петькина винтовка в эти секунды на Петровича наведена не была.
А после щелчка Петька винтовку демонстративно опустил.
- Эх ты, дядя! Я ж патроны-то вынул. Положь винтовку, не балуй. Ну!
Петрович бросает винтовку.
Петька озирается по сторонам и садится под дерево. Петрович медленно подходит к нему. Петька знаком предлагает ему сесть.
Слышны голоса птиц.
- Но, много ершей-то помал?
Дальше разговор идёт без всякой опаски. Петька не ждёт от Петровича никаких неожиданностей и Петрович с Петькой вполне откровенен. Петрович рассказывает о своём горе и просит его отпустить. Петька опускает глаза и задумывается.
Б) В фильме масса замечательных комичных эпизодов, но падение Петровича в воду явно показано не для того, чтобы зрителя рассмешить.
То обстоятельство, что винтовка у Петровича "импортная", весьма многозначительно. И современникам, оно, безусловно, бросалось в глаза. Ну, как если бы в современном фильме благочестивый христолюбивый воин был вооружён М-16.
Петька отступает до тех пор, пока Петрович не подходит к своей винтовке. Тем самым он даёт Петровичу возможность «сохранить лицо». И Петрович этой возможностью бесстрашно пользуется. Стало быть не трус, не тряпка, и вражеский лазутчик это оценил. И Петровичу остаётся только, тяжело вздохнув, проследовать в плен.
А вот как Петька ухитрился незаметно для Петровича взять винтовку, извлечь из неё патроны, заглянув при этом в патронник, да ещё и поставить винтовку на место? Дело-то нехитрое, но почему Петрович ничего не заметил?
А дальше Петька разговаривает с пленным весьма дружелюбно, мягко, с насмешливой улыбкой, а услышав, что «брат Митька помирает», и вовсе отпускает его.
Можно считать, что это после прощания с Анкой Петька пребывает в такой размягчённом состоянии и поддаётся эмоциям.
Но как он винтовку-то обезвредил? Это же чудо. Да и купание Петровича мне кажется очень похожим на крещение, после которого Петрович уже свой, хотя и сам этого пока не осознаёт.
Мудрый Пётр понимает, что боевую задачу он уже выполнил, и спокойно возвращается в штаб.
А если бы он просто "пожалел" этого языка, то, вероятно, попытался бы пленить другого.
Эпизод № 19. "И ты отпустил?"
42:26-43:31
Петька вернулся к своим и доложил о своих приключениях.
- И ты опустил?
- Отпустил, Василий Иванович.
Василий Иванович без привычной папахи, с аккуратной причёской, в нарядном добротном кителе с большими блестящими пуговицами.
Головка маленькая, личико старческое, плечики узкие, ручки в широких рукавах кителя - совсем миниатюрные.
Василий Иванович разгневал, величает Петьку "раззявой" и "лоботрясом", грозит ему трибуналом. Фурманову молчит, но, вероятно, он с Чапаевым не согласен.
Петька подходит к школьной карте полушарий и ставит трофейную винтовку рядом со штабными трёхлинейками.
Фурманов уходит.
Василий Иванович любовно подтягивает сапог и сообщает Петьке, что ому надо подтянуться:
"А ты есть сознательный боец регулярной Красной Армии, мой ординарец".
Б) Петька после терема поумнел, повзрослел, а с Василием Ивановичем приключилось что-то грустное.
Совсем недавно он готов был порвать в клочья весь политотдел из-за ареста хитрокожего покровителя мародёров Жихарева, а теперь человека, бесконечно преданного общему делу, да и лично Василию Ивановичу, грозится отдать в распоряжение бездушной судебной машины. Неправильно это, не по товарищески. Петька не обижен, он огорчён.
А потом ещё и требование подтянуться, которое Чапаев преподносит Петьке куда грубее и бесцеремоннее, чем то требование, которое он сам выслушал от Фурманова. (см. эп. №10). Кстати, тут Чапаев называет Петьку "ординарцем", что нужно композиционно (у Чапаева - Петька, у Бороздина - Петрович), но явно не соответствует реальной роли Петьки в дивизии.
А сам Фурманов исчезает, не попытавшись сгладить ситуацию.
Как я всё это понимаю? Реальная жизненная трагедия. Времена чапаевых проходят. Армия становится регулярной, стройной, иерархичной. Василий Иванович пытается приспособиться к новым порядкам, но получается плохо.
Ну а в свете того, что мы увидим позднее, можно предположить, что Чапаев преодолевает какие-то искушения.
Эпизод № 20. Аппасионата.
43:31-46:10
Рояль был весь раскрыт,
И струны в нем дрожали.
Звучит Аппасионата.
На рояле играет сам полковник Бороздин. Вот этими вот самыми пальцами
Не совсем понятно, где он их взял. Раньше-то у Бороздина были вот такие пальцы
Лицо у полковника такое.
А совсем недавно, в разговоре с поручиком, полковник выглядел вот так.
В комнате полумрак. Тёмные стены, совсем тёмные углы, тёмная мебедь, чёрный рояль. На стене, как и в прошлых эпизодах в вагоне (эп. №8 и эп. №11) - карта Европейской России. В карту воткнуты булавки, на которые натянута траурная чёрная тесьма, обозначающая линию фронтов.
Петрович, двигаясь в такт музыке, натирает пол.
Натирает и поглядывает на лысину господина полковника.
Полковник отбрасывает тень на пол. В определённый момент Петрович проезжает по голове этой тени щёткой, надетой на босую ногу.
Петрович подходит к столу, на котором, поверх папки с типографской надписью "Дело", лежит рапорт с роковой для брата Митьки резолюцией Бороздина. Перечитав этот документ, Петрович смотрит на лысину совсем уж недобрым взглядом.
А лысина такая манящая.
Раздаётся отчётливый звук выстрела. Это Петрович уронил швабру. Бороздин оборачивается, но продолжает играть.
Петрович произносит печально и торжественно:
- Помер брат-то Митька, помер.
Петрович рыдает. Полковник раздражённо захлопывает крышку рояля.
Б) Смысл картинки, я думаю, понятен. Барин заставляет мужика плясать под немецкую музыку. И так двести лет. Полковник с закрытыми глазами несколько смахивает на посмертную маску Петра. Не находите?
Ну и на какого-то гоголевского упыря он тоже смахивает. Любили Васильевы Гоголя.
Ну и "Лунная соната" тут звучит не случайно. День кончился, золотой век кончился, наступил век серебряный ("Все мы бражники здесь, блудницы..."), а скоро и ногами вперёд ...при неверном лунном свете.
Но тут не только "социальная сатира" братьев Васильевых. Само это музицирование, к которому незримо присоединяется струнный оркестр, до некоторой степени, есть шабаш, чёрная месса. Светлые силы готовятся к решающей схватке (Петька и Анка в горнице) и тёмные силы готовятся. И Петрович принуждён участвовать в шабаше, но уже не хочет и не может. Если в Петьку он не смог выстрелить из исправной винтовки, то во всю эту нечисть удачно стреляет из швабры.
Почему Петрович полковника не убил?
1) А он человечнее. Для него "фронтовые будни" с 1914 года - не "тактика отошений"
2) Петька забрал у Петровича винтовку. Поэтому и у красных Петровича определили на кухню, хотя в чапаевской дивизии в строю немало его ровесников.
3) Петрович отомстил на высшем уровне, как разведчик.
4) Петрович растоптал голову врага символически.
5) Петрович сделал больше. Он сорвал чёрную мессу.
Эпизод № 21. В дозоре.
46:10-47:53
Ночь, лес, лунный свет. Два красноармейца на посту.Старший рассказывает младшему о Чапаеве. Чапаев - крестьянин и плотник, а теперь - полководец и командир. Фурманов Чапаева очень ценит и готов был дать ему армию, но Василий Иванович отказался. Младший встречает новые для него сведения всё более изумлёнными "да ну?".
- Кто идёт? - кричит молодой и стреляет, не дождавшись ответа, а на упрёк старшего товарища отвечает:
- Какая разница? Всё равно не попал.
Подходит Фурманов. После выстрела он абсолютно спокоен. Фурманов спрашивает:
- Тихо?
- Тихо, товарищ комиссар, - хором отвечают бойцы.
Раздаётся какое-то гулкое покашливание.
Бойцы наводят винтовки на звук голоса. Появляется Петрович. Фурманов делает предостерегающий жест красноармейцам и достаёт из кобуры пистолет (у Чапаева и у Петьки - револьверы, у Бороздина - пистолет).
Петрович перекрестился и, в этот момент, услышал "руки вверх!".
Петрович поднимает руки, Фурманов подходит к нему с пистолетом в руке:
- Разведчик?
- К вам я. Давеча паренёк ваш помал меня, да отпустил. Теперь сам пришёл.
- А-а, петькин беляк, значит. Та-ак, ну давай оружие.
Петрович отдаёт шашку как бы даже и с удовольствием. А винтовку у него Петька забрал уже "давеча".
Б) Чапаев - легендарный герой. И легенда о нём творится прямо на глазах. А то наивное самолюбие, которое нередко высказывает Чапаев, оказывается отражение народной любви к нему.
Фурманов в этом эпизоде, пожалуй, наиболее обаятелен. Воплощённые мощь, уверенность и спокойствие партии большевиков.
Петрович перед тем, как поднять руки, успевает перекреститься. Страшно! Казака до штаба могут и не довести! А, с другой стороны, то, что он сейчас делает - дело богоугодное.
Каким чудом Фурманов появился именно в том дозоре, на который вышел Петрович? А тут одна из особенностей социалистического реализма с былинными компонентами.
«Петькин беляк», - улыбается Фурманов. И тут всё перевёрнуто. Заяц сам прибегает к охотнику. Бородатый брюнет назван беляком.
Эпизод № 22. Допрос перебежчика.
47:53-48:49
А) Василий Иванович сидит у карты. Китель пообмялся, волосы немного растрёпаны. Перед нами прежний Чапаев, обаятельный и проницательный. Чапаев задаёт уточняющие вопросы, Петрович отвечает "так точно". Наград у Петровича на груди уже нет.
Потом Петрович сообщает, что в штабе придумали психическую атаку.
Петька стоит далеко за спиной у Петровича (за правым плечом), сложив руки на груди. Петька уже "подтянулся" и выглядит, как боец регулярной армии.
Выслушав Петровича, Чапаев говорит:
- Петьк, ты сведи его к завхозу Пусть пока при кухне побудет.
Петька подходит к Петровичу, улыбается ему как родному, называет его "брат-дядя". Петрович сдержанно улыбается в ответ.
На общение Петьки с Петровичем внимательно смотрит Фурманов - четвёртый участник допроса.
Петрович и Петька уходят.
Б) Чапаев пережил какой-то внутренний кризис и вновь стал самим собой.
Петрович - совсем свой. Ему абсолютно доверяют. Иначе не послали бы на кухню. А вдруг он бойцов отравит?
Чапаев Петровича не благодарит за доставленные сведения и, вообще, общается с ним исключительно в режиме "вопрос - ответ".
У Петровича - персональный ангел-хранитель, с ним и разговор.
Фурманов "Чапаев"
XIII. Уфа
<<Поздно вечером к Еланю привели перебежчика-рабочего. Он уверял, что утром рано пойдут в атаку два офицерских батальона, и Каппелевский полк; они пойдут на пугачевцев, чтобы, пробив здесь брешь, отрезать остальные полки и, окружив, уничтожить при поддержке других своих частей, остановившихся севернее. Рабочий клялся, что сам он с Уфимского завода, что сочувствует Советской власти и перебежал, рискуя жизнью, исключительно с намерением предупредить своих красных товарищей о грозящей опасности. Сведения получил он совершенно случайно, работая в том доме, где происходило совещание. Он клялся, что говорит правду, и чем угодно готов был ее подтвердить. И верили ему — и не верили. На всякий случай свое наступление Елань отсрочил на целый час. Усилил дозоры. Приготовились встретить десятками пулеметов. Рабочего взяли под стражу, объявили ему, что будет расстрелян, если только сведения окажутся ложными и никакого наступления белых не произойдет…>>
Хлебников Н.М. Под грохот сотен батарей. М., 1974
В Чапаевской дивизии
8.06.1919
<<Поздно вечером в штаб Кутякова пробрался рабочий из Уфы. Он рассказал, что белые готовят к утру какую-то особенную атаку — «психическую». Впереди пойдут офицерские и юнкерские батальоны. Кутяков приказал тотчас предупредить командиров полков, а мне [Хлебников командовал артиллерийским дивизионом] — подготовить заградительный огонь. Я отправился к батареям.>>
Эпизод № 23. - Ну, как думает комиссар?
...
- А как думает командир?
48:49-49:59
А) Чапаев всматривается в крупномасштабную карту, на которой он сидит, держа в левой руке знаменитый циркуль. За спиной у него школьная карта полушарий, к которой прислонены 12 винтовок. Одна винтовка упирается штыком в Мыс Доброй Надежды, другая штыком же разодрала южную половину острова Мадагаскар.
Фурманов встаёт со своего места, подходит к Чапаеву и некоторое время стоит, закрывая от зрителя большую часть школьной карты, но оставляя видимым Мыс Доброй Надежды.
- Ну, как думает комиссар?
- Они хотят остановить нас переходом в контрнаступление и собирают кулак из ударных частей.
- Н-да.
- А как думает командир?
- Ничего. Встретим.
Фурманов сообщает, что он отправляется в подив и соберёт коммунистов. Чапаев остаётся один.
- Психическая? Ну хрен с ней, давай психическую.
Б) Прокалывание Мыса Доброй Надежды - добрый знак. Это действие напоминает проказы Петруши Гринёва, который приделывал мочальный хвост к карте Африки, пытаясь соорудить из карты Африки бумажного змея. С этого и начались его необыкновенные приключения, закончившись благополучно.
А почему Мадагаскар надорван? Право, не знаю. Может быть, слабенькая ниточка к сцене в вагоне, где похожий на Петра полковник играл "Аппасионату"? Реальный Пётр планировал предложить "Мадагаскарскому королю" своё покровительство.
Спокойствие, деловитость, взаимное уважение. Чапаев уже не "прощупывает" комиссара, а действительно интересуется его мнением. И Фурманову есть, что сказать. А выяснив, что ситуацию они понимают примерно одинаково, и Чапаев, и Фурманов занимаются своими делами.
Чамаевское "Ничего. Встретим" перекликается с его же репликой "Купаются. Жарко". Из эпизода № 3.
И Фурманов вполне созрел для серьёзных боёв, и Чапаев уверен в себе и в дивизии.
Это - последний эпизод в школе. Ученичество закончилось. Завтра экзамен.
Продолжение следует.
Оценили 7 человек
17 кармы