Есть у меня намерение повыкладывать выдержки из Протоколов I Съезда народных депутатов РСФСР, на котором была принята Декларация о государственном суверенитете РСФСР, годовщину которой сознательные россияне празднуют с подобающим воодушевлением 12 июня каждого года.
А, прежде чем выкладывать выдержки из протоколов, хочется дать слово человеку, который, до известной степени, олицетворял конспирологическое закулисье Первого съезда.
Интервью с Виктором Шейнисом
записано 25 января 2012 года, г. Москва
http://www.yeltsincenter.ru/decryption/intervyu-s-viktorom-sheinisom
– Как вы стали заниматься общественно-политической деятельностью?
У меня были уже тогда знакомые, друзья в Москве, которые организовали, что было очень непросто, переезд в Москву. И здесь я защитил докторскую диссертацию и работал в Институте. Ну, когда произошла перестройка, я был одним из активистов этой перестройки. В частности, была такая академическая кампания в начале 89-го года, когда Президиум Академии наук на отведенные ему места депутатов… вы помните, что структура Съезда народных депутатов СССР была такая: там, кроме выборов от территорий, были выборы от общественных организаций, и вот какое-то количество мест было предоставлено академии.
– Как проходили выборы депутатов в Академии наук?
Целый ряд итераций эта кампания имела, институты, лаборатории выдвигали своих кандидатов, там было выдвинуто более сотни кандидатов. А затем был созван расширенный Президиум Академии наук, где голосованием они отобрали какое-то количество лиц для включения в бюллетень. Это была очень позорная акция, поскольку начальники академические включили в список для голосования только начальников. И это могло бы еще в 1989 году сойти, но они не включили в список людей, которые к этому времени уже имели имя, и прежде всего они забаллотировали Андрея Дмитриевича САХАРОВА.
– Как руководство АН СССР отреагировало на митинг сотрудников Академии наук 2 февраля 1989 года?
И Президиум не то что бы дрогнул, но они вступили с нами в переговоры. А мы создали инициативный комитет. Ну, вот примерно то, что сейчас делается… Ну, в масштабе академии. Создали инициативный комитет, который стал разрабатывать стратегию и тактику поведения на выборах. Потому что в список-то они включили своих начальников, но еще должно быть общее собрание, а согласно установленному тогда регламенту это не был закон, в те времена нормативные акты издавала Центральная избирательная комиссия. Так вот, Центральная избирательная комиссия постановила, фактически, конечно, Президиум Академии, что голосовать будут академики, членкоры – это примерно тысяча человек, меньше немножко, и сотрудники Академии наук, но сотрудники в пропорции – от сотни сотрудников один делегат. Вот такое собрание. Мы развернули кампанию за то, чтобы провалить список Президиума Академии наук.
– Как вы добивались того, чтобы в список кандидатов в народные депутаты СССР от АН СССР попали представители демократической общественности?
Сначала мы пытались пойти по более простому пути. То есть выдвинула Академия 23 человека на 20 мест, и если бы, по крайней мере, четыре человека подали в отставку, забрали бы, отказались участвовать в выборах, освободилось бы хотя бы одно место, то можно было бы настаивать на проведении нового заседания Президиума и выдвижении дополнительного… сколько угодно кандидатов на это одно вакантное место. Фактически не одно, потому что эти люди влились бы в общий список. Мы вели переговоры. И я помню, один академик, очень человек совестливый, говорил: «Я понимаю, насколько в ложном положении я оказался, я бы подал в отставку, я бы забрал заявление, но мне неудобно. Вот если бы еще несколько человек, а один я…». Поэтому они все 23 остались.
И поэтому наша установка была – валить всех. И в итоге вот всей этой… Да, но надо было, чтобы были не только наши голоса, голоса академиков. Мы устанавливали связи среди академиков, тоже было довольно большое количество порядочных и демократически ориентированных людей. В частности, я могу отметить академика ВОЛЬКЕНШТЕЙНА, тоже известного физика, коллега Андрея Дмитриевича, в доме у которого происходили такие собрания, они приглашали академиков, мы приходили и беседовали, разрабатывали приемы агитации, организационные. Вот СОБЯНИН, которого я упомянул, писал такие инструктивные письма. И в итоге первого тура голосования мы выбили из списка 15 человек. 15 человек получили менее половины голосов. Значит, освободились 12 мест. Это сделало необходимым второй тур выборов. Второй тур уже готовился иначе, потому что сила коллектива сотрудников академических учреждений была продемонстрирована, а в Президиуме за всю эту историю отвечал Владимир Николаевич КУДРЯВЦЕВ, который был руководителем секции общественных наук, юрист, который, вообще понимал неприличие того, что было сделано на первом Президиуме. И вот когда вечером стало ясно, комиссия огласила результаты голосования, я подошел к Кудрявцеву и сказал: «Вот, Владимир Николаевич, Президиум снова будет выдвигать кандидатов, вот есть 12 кандидатов. Вот мы договорились, с нашей стороны мы предлагаем 12 человек». На освободившиеся 12 мест.
– Президиум АН СССР согласился на ваши условия?
Значит, проводится новое заседание Президиума по выдвижению кандидатов. На этот раз они поступили умнее, они проводили не расширенный Президиум, где было много реакционеров, а все-таки члены Президиума, это 35, по-моему, человек, все-таки люди, может, и не очень радикальные, но люди ответственные, они понимали неприличие. И они составили список из 24 человек – 12 наших и 12 с той стороны. Новый тур, новая избирательная кампания. Новые инструктивные письма. Новая интенсивная работа оргкомитета. Голосование на этот раз не в Доме молодежи, а в главном здании Московского университета. Итоги голосования – проходят 12 наших. 12 наших. Проходит Сахаров, проходит академик САГДЕЕВ, проходит Коля ШМЕЛЕВ, сейчас он директор Института Европы, тогда был каким-то маленьким начальником в Академии, но он приобрел имя публикацией ряда таких очень острых статей в «НОВОМ МИРЕ», который был любимым журналом интеллигенции. Конец этой истории был тот, что уже после выборов сложился какой-то актив людей, которые перезнакомились друг с другом, мы знали организаторов московских выборов по территориям. Вот этот оргкомитет, академический… ведь никто никого не выбирал, это все было на инициативной основе, так же как сейчас складывается этот оргкомитет митинга. Продолжались связи между собой, сохранялись. Потом на Съезде народных депутатов СССР, который собрался в мае, возникла МЕЖРЕГИОНАЛЬНАЯ ДЕПУТАТСКАЯ ГРУППА.
– Какие у вас были претензии к Михаилу Горбачеву?
Слишком медленно и слишком большие уступки консервативной части аппарата. Уже был Карабах, уже были события в Баку, 1990 год, январь 90-го, как раз во время нашей избирательной кампании. Уже было первое весной примеривание к Прибалтике, когда воинские части, расположенные в Вильнюсе, стали хватать литовских юношей, для того чтобы заставить их служить к советской армии. А население их прятало.
– Как реагировали демократически настроенные депутаты Союзного съезда на события в Вильнюсе?
И вот тогда группа депутатов, уже избранных и знакомых между собой, но Съезд еще не собрался, еще идет подготовительная работа к созыву Съезда, мы ПОЕХАЛИ В ВИЛЬНЮС.
Нас принимали на всех уровнях новой литовской власти, и единственное, где нам отказали в приеме, это было советская военная комендатура. Им совершенно незачем было с нами встречаться. Вот во главе делегации, между прочим, был Сергей Адамович КОВАЛЕВ. Миссия – поддержать литовцев, заявить, что российские депутаты… Мы еще не могли говорить от имени всего Съезда народных депутатов, но от своего имени, от имени «ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РОССИИ» … кстати, была создана эта организация в период избирательной кампании, что вот «Демократическая Россия» на стороне литовцев, против этих акций.
– Почему было трудно избрать на Съезде народных депутатов РСФСР демократического председателя Верховного Совета?
А в Москве СОБРАЛСЯ СЪЕЗД, и… сейчас я пытаюсь припомнить… Знаете что, это было 15 мая 1990 года. Первый съезд народных депутатов РСФСР. Нужно избрать председателя Верховного Совета. По изменениям, которые Горбачев внес сначала в союзную Конституцию, а затем они все были транспонированы в республиканские Конституции, были введены посты председателей Верховного Совета. До этого были Президиумы.
Это он сделал в 88-м году. Он внес изменения в союзную Конституцию. А затем, в 89-м, аналогичные изменении были внесены в республиканские Конституции. Значит, формула конституционная звучала таким образом: Съезд народных депутатов собирается, и его открывает и ведет председатель Центральной избирательной комиссии. Ну, вот такая смешная формула. Представляете, избирали новую Думу, и ее бы открывал ЧУРОВ. Тогда, конечно, пост председателя Избирательной комиссии был куда как менее значимый. Был просто чиновник партийный. После этого Съезд переходит к избранию председателя, и когда избран председатель Верховного Совета, то уже он ведет заседания Съезда. Так было на союзном Съезде. В первый же день его открыл, я не помню фамилии, председатель союзного Центризбиркома. Но она, в общем, ни к чему, это проходная фигура. И сразу БЫЛ ИЗБРАН ГОРБАЧЕВ, в первый же день. Предполагалось, что то же самое произойдет на нашем Съезде, но нашем… на нашем Съезде так не произошло.
На российском. Потому что открыл действительно Василий Иванович КАЗАКОВ, который был председателем российского Центризбиркома. Открыл и предложил перейти к выборам председателя. Но у нас был свой план, и мы сломали. К этому времени уже была «Дем. Россия», «Дем. Россия» имела какие-то свои структуры, она организовывала депутатов. Еще не выборные инициативные, но, тем не менее, это были реальные структуры, авторитетные структуры.
– Как проходили выборы председателя Верховного Совета РСФСР?
Необходимо избрать председателя Верховного Совета. Кто будет председателем? У «Дем. России» есть свой кандидат – это Борис Николаевич Ельцин. Коммунисты России имеют своего кандидата – это Иван Кузьмич ПОЛОЗКОВ. Значит, если сейчас перейти к выборам, то бог знает, что получится. Значительная часть депутатов еще политически не определилась. Значит, нужно затянуть переход к выборам председателя. И поэтому мы предлагаем другую повестку дня, в которой на первые места ставятся другие вопросы: отчет о социально-экономическом положении РСФСР, еще какой-то вопрос. И большинством голосов депутатов Съезда проводится решение, что повестка дня будет та, которую предложили мы. Что, в общем, было очень непросто. Потому что председатель Казаков подыгрывает той стороне. Он пытается все время сдержать натиск. Но демороссы оккупируют микрофоны, требуют голосований, происходит множество различных процедурных голосований, и в конечном счете принимается решение, что вот сначала мы обсуждаем социально-экономическое положение в РСФСР. Основной доклад делает член Политбюро Виталий Иванович ВОРОТНИКОВ, который был председателем Президиума Верховного Совета РСФСР еще того, советского. Вот он делает отчет – блеклый, скучный доклад. Потом начинается обсуждение. И в ходе этого обсуждения Съезд разогревается. Идут радикальные выступления. Это скучно, это долго. Председательствует Казаков. Его пытаются как-то потеснить, избрать временного председателя. Но Казаков этого не дает делать. И тогда у нас появился анекдот, что Первый съезд народных депутатов РСФСР – это самый длинный анекдот про Василия Ивановича. Знаете, шли серии анекдотов про Чапаева, вот Василий Иванович Казаков. Но, наконец, уже в 20-х числах мая дело подходит к избранию председателя. Уже депутаты перезнакомились, уже каким-то образом произошла поляризация.
Согласительная комиссия. Не помню точно, кто был от коммунистов, а от «Дем. России» были ФИЛАТОВ, ПОНОМОРЕВ и я. Значит, мы говорим – Ельцин, они говорят – Полозков. Ну, ладно, давайте голосовать. Давайте. Выдвигаются кандидаты, и идет первое голосование. Причем в первом голосовании еще один или два аутсайдера, они получают очень мало голосов, один, кажется, аутсайдер… Не хватает, половины голосов не получил ни Ельцин, ни Полозков. Второй тур.
– Как проходил второй тур выборов председателя Верховного Совета РСФСР?
Счетная комиссия должна очень тщательно это все проверить, причем у нас не было никаких сомнений в том, что в Счетной комиссии будет надлежащий контроль, каждая сторона имеет своих представителей, и поэтому вот того, что происходило сейчас, мы не боялись.
Боялись того, что вот не хватает голосов. Я не помню сейчас цифр, они у меня в книге все названы. Второй тур дает некоторое приращение Ельцину и некоторое убывание у Полозкова. Ну, не решен вопрос. Значит, надо проводить уже не следующий тур, а новое голосование с новым выдвижением. Опять собирается согласительная комиссия. Наши коллеги, коммунисты, говорят: ну, Полозков и Ельцин не прошли, значит, надо выдвигать новых людей. А у нас нет другого кандидата, кроме Ельцина. Надо сказать, что вообще были в «Дем. России» колебания – следует ли избирать именно Ельцина, ставить ставку на него. Меня попросили переговорить, прозондировать почву, не согласится ли выступить кандидатом от демократов Николай Николаевич ВОРОНЦОВ. Это член-корреспондент Академии наук и единственный за всю историю беспартийный министр советского правительства. При Горбачеве он был министром экологии. Мне поручили поговорить с Воронцовым. Я поговорил, Воронцов мне сказал: «Знаете, вот есть такое понятие – порог компетентности, и я не могу быть руководителем республики». Я думаю, что он правильно оценивал свои возможности. Кроме того, его бы не избрали, он не имел той харизмы, которой обладал к этому времени Ельцин. Потому что ведь когда депутаты, поселившиеся в гостинице «Россия», ныне снесенной, шли в Кремль на заседания, их встречали пикетчики и требовали: «Голосуйте за Ельцина!». Это была форма давления.
Значит, поэтому мы, конечно, решительно против выдвижения новых лиц. Хорошо, давайте решать на Съезде. Ставится вопрос на голосование, и все-таки некоторое большинство мы собираем. Большинство за то, что можно повторно выдвигать во втором голосовании тех, кто не избран в первом. Происходит выдвижение, на этот раз Полозкова они отводят и выдвигают ВЛАСОВА, который был тоже, кажется, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, из секретарей обкомов. Он был председателем Совета министров РСФСР. Его, между прочим, выдвигали, когда шло обсуждение еще в первом голосовании, его кандидатуру выдвигали, и он снял свою кандидатуру тогда.
У него спрашивают: «Скажите, пожалуйста, почему вы тогда сняли, а сейчас согласны баллотироваться?» Власов на это отвечает примерно так, что было решение Центрального комитета партии, рекомендовавшего мне снять кандидатуру. Или даже иначе: решение ЦК поддержать Полозкова. И вот это производит убийственное впечатление! Ты идешь возглавлять Россию, а ты, стало быть, будешь выполнять те рекомендации, которые тебе дает ЦК твоей партии.
– Как распределялись голоса в трех турах?
Ельцин – 497. А надо 531. Полозков – 473. Второй тур: Ельцин – 503, то есть всего 6 голосов прибавил, Полозков – 458, минус 15. И наконец, третий тур. Ельцину не хватает… 503, а нужно 531, то есть примерно 30 голосов. Вот тут идет то, что я не видел, какая-то закрытая часть. Какие-то контакты Ельцина с другими людьми, не из «Демократической России», которым он что-то обещает, какие-то посты в правительстве, в структурах.
– У вас были доказательства, что Борис Ельцин связывал себя обязательствами в обмен на голоса военных?
Ну, доказать я это не могу, потому что я не участвовал в этом. Но я в этом уверен, потому что откуда взяться трем десяткам голосов? Кроме того, мне рассказывали о таких переговорах, которые велись.
Там была военная группа, с ними были разговоры. Мне это рассказывал один наш депутат, который был посредником в переговорах одного из лидеров военных с Борисом Николаевичем, то есть он их свел, но не участвовал.
– Вам был симпатичен Борис Ельцин как политик?
Вы знаете… в основном – да. В основном – да, поскольку он выступал против бюрократизма, за честность в партийной работе, за интересы рядовых людей, за то, чтобы партия говорила людям правду. Вот «уроки правды» было одно из самых часто повторяемых словосочетаний на XVII СЪЕЗДЕ
. И Ельцин произнес речь, в которой он говорил, ему кто-то нашел цитату из Ленина, где Ильич спорил с какими-то своими оппонентами по поводу какого-то партийного собрания, не помню, какого, что вот, дескать, что там хорошего, вечные споры, разные точки зрения.
А Ленин говорит: «Замечательно, это хорошо, это так и должно быть». Вот Ельцин цитирует эти слова Ленина и говорит: какой замечательный у нас Съезд, но вот почему же мы только сейчас начинаем говорить уроки правды, почему мы раньше, на прежних съездах так не говорили? «Конечно, – говорит Ельцин, – этот вопрос может быть обращен и ко мне. Но я должен сказать, что, видимо, не хватало политического опыта…» Ну, вот в какой-то такой форме он самокритиковался. Конечно, это вызывало симпатии.
– Как вам кажется, почему коммунисты выбрали в противники Ельцину такую невыразительную кандидатуру – Ивана Полозкова?
Я спрашивал у членов тогдашнего Политбюро, у Александра Николаевича ЯКОВЛЕВА, у Вадима Андреевича МЕДВЕДЕВА, спрашивал у ЧЕРНЯЕВА, замечательный человек, который был близок к Горбачеву, еще у разных людей, я не получил ответа на этот вопрос. Один из работников аппарата сказал: «А ты вообще не понимаешь, какой вообще был бардак в то время в ЦК, в аппарате ЦК, насколько вообще никто ничего не знал, не было единой стратегии, не было единой какой-то линии, не было продуманной стратегии и тактики». Ну, вот так получилось, что среди депутатов российского съезда не было человека, который мог бы быть альтернативой Ельцину. Не было.
Это… Медицинский факт, если хотите. Так вот было. Может быть, но это домысел, дом… Мои спекулятивные рассуждения примерно такого порядка, что вообще посту руководителя РСФСР не придавали большого значения, считали, что вопросы будут решаться на союзном уровне. Поэтому об этом не особенно и задумывались.
***********************
По прошествии лет эти господа становятся восхитительно откровенны.
А, вообще-то, интересно. Выбегают к микрофонам какие-то всклокоченные неадекваты и, бия себя кулачками в перси, истошно порицают тоталитаризм, антинародную партию и нестерпимый "диктат союзного центра". Кажется, что они чисто случайно выпущены из соответствующего лечебного заведения и сразу после выступления будут госпитализированы повторно. Ан нет. Их выступления - часть продуманного плана.
Сам господин Шейнис - крупная фигура, один из отцов-основателей новоросиянской демократии. Конституция РФ - во многом плод его неустанных трудов. По совести, его портрет вполне мог бы украсить собой сторублёвую бумажку.
Оценили 18 человек
32 кармы