Загадки затонувших цивилизаций: Йонагуни-2

Уклон

Во время нашего первого погружения у Йонагуни я привел Вольфа к очень любопытному объекту, который обнаружил в конце июня 1999 года. Он находится на глубине 18 м и в 100 м к западу от террас основного памятника. Когда он находился над водой 8 или 10 тысяч лет назад, я полагаю, это был природный и не затронутый изменениями скалистый холм, высотой около 6 м. Затем вырубили крутой изогнутый скат шириной 3 м на одной его стороне и поставили подпорную стену, высотой с сам холм, которая замыкала и поддерживала внешний край ската.

Я провел Вольфа к основанию ската, и, пока мы плыли наверх, я заметил, что наружная кривая внутренней стены, поднимавшаяся на 2 м над поверхностью ската и являвшаяся частью самого холма, точно равнялась внутренней кривой внешней стены, которая также поднималась на высоту 2 м над основанием ската, так что две стены были совершенно параллельны. Более того, когда мы плыли поверху и над краем внешней стены, мы могли видеть, что ее собственная внешняя кривая опять-таки точно равна внутренним кривым, и они явно снижаются до дна, как если бы это было специально построенной стеной, а не просто природным образованием.

Я показал Вольфу, что поверхность ската, хотя и сбитая и поврежденная в отдельных местах, изначально должна была быть гладкой плоской поверхностью. Мы увидим, что скат продолжался далее, следуя вкруговую, и вел к платформе, открывая впечатляющий вид на два огромных параллельно стоящих мегалита, расположенных в нише в северо-западном углу главного объекта. Это являлось прекрасным ориентиром в «нижнем мире» Йонагуни. Позже мы обсудили увиденное:

Хэнкок: Вольф, наше первое погружение привело нас вот к этому объекту (при этом я пытаюсь зарисовать структуру ската в программе «Блокнот»). Жаль, я плохой художник...

Вольф: Я тоже...

Хэнкок: (продолжаю рисовать): А вот довольно красивая стена, идущая вокруг по обеим сторонам, а в середине — полоса коренной породы или скат. И он идет отсюда кругом к этому углу. Если мы последуем по нему, он откроет нам вид на мегалиты. Далее, эта стена не является наносом. Это стена. В настоящее время она имеет ширину около полуметра. А ее высота более 2 м.

Вольф: Примерно так.

Хэнкок: Итак, я просто не могу понять этого сочетания: чистая коренная порода здесь (указываю на поверхность ската), предположительно эродированная и поврежденной, но чистая коренная порода, и эти сильно заросшие стены, которое определенно похожи на стены и достаточно высоки в том смысле, что они имеют внешнюю и внутреннюю грань, и причем кривая внешней грани совпадает с кривой грани внутренней. На другой стене то же самое.

К моему удивлению, Вольф немедленно согласился с тем, что это необычно выглядящее и только недавно открытое образование, которое он не видел во время своего предшествующего визита, является «настоящим вызовом». Позднее он описал его как «наиболее впечатляющий объект», увиденный им на Йонагуни:

«Наибольшее впечатление на меня произвела стена. Стена, полностью покрытая в настоящее время морскими организмами, которые нужно удалить, чтобы взглянуть на структуру стены, которая может оказаться полностью природным образованием. Но чтобы быть в этом уверенными, мы должны провести ее тщательное исследование».

Однако Вольф не был бы Вольфом, если бы не попытался найти спокойное, уравновешенное и несенсационное геологическое объяснение. Поэтому он обратил мое внимание на одно место на суше, на самом острове Йонагуни, называемое Сананудаи, которое мы осматривали днем раньше, где имелись стеноподобные формации, примерно в полметра высотой, полностью созданные природой.

Вольф: О'кей, это настоящий вызов, требующий решения. Но если вы помните, днем раньше мы были на платформе на суше, я забыл название места...

Хэнкок: Сананудаи?

Вольф: Да, верно. Мы случайно спустились вниз к морю, и я показал вам покрытые налетом образцы.

Хэнкок: Я отчетливо помню. Вы сказали, что толстый слой патины сформировался на внешней стороне камня, и что вода размягчила внутреннюю часть, оставив стеноподобное образование.

Вольф: Правильно. И другая сторона этого относительно мягкого песчаника уже начала разрушаться. Итак... я сказал, что это — один из возможных путей того, как стена могла быть создана исключительно природой. Это теория.

Хэнкок: Это теория. То, что я видел в Сананудаи — это не кривые стены, идущие параллельно друг другу, но довольно прямые, высотой около полуметра.

Вольф: Они были в начальной стадии формирования. Правильно. И если вы более внимательно посмотрите вниз, вы увидите, что там стена небольшая, кривая, не такая ясная, как здесь, с этим я должен согласиться. Но я имею в виду, что это действительно только начальная стадия, и большего мы не знаем.

Хэнкок: Вы хотите объяснить эти стены (на другой стороне ската) таким же образом, потому что здесь сохранилась толстая патина, а мягкие части были выбиты?

Вольф: На начальном этапе. Затем они покрылись морскими организмами, как мы видели. Но чтобы действительно все выяснить, нам следовало бы снять наросты на одном из участков или даже сверху донизу... Это единственный способ узнать, из какого материала состоит стена, или пробурить отверстие сквозь... Мы должны выяснить, из чего сделаны эти стены. Сложены ли они из отдельных частей, камней, например, или здесь что-то другое?

Хэнкок: Я очень сомневаюсь, сложены ли стены из блоков. Думаю, что они были высечены, и полагаю, что мы имеем дело с мегалитической культурой, люди которой обтесывали скалы. Они врезались в скалу, высекая стены, а позже произошло образование патины и появились наросты на вершинах стен. Такова моя теория.

Вольф: Если дело обстояло так, то все равно полезно заглянуть в их сердцевину. Это объяснило бы нам, что это за материал — мягкий песчаник, твердый аргиллит или что-то еще. И мы, возможно, нашли бы там какие-либо отметины, что дало бы нам четкие доказательства...

Хэнкок: Итак, это головоломка, для решения которой нам нужно провести здесь серьезное исследование.

Вольф: Правильно. Это то, что я хотел сказать.

Туннель и мегалиты

Во время нашего второго погружения мы посетили мегалиты-близнецы, весом примерно по 100 тонн каждый, установленные впритык друг к другу, как две огромные половинки тоста в обращенной на запад нише в северо-западном углу главного сооружения. Как отмечалось ранее, превосходный вид на эти два прямоугольных блока открывался с вершины кривого крутого ската, изученного нами в ходе первого погружения. И мы видели, что скат, похоже, высечен (природой или человеком) между двумя параллельными стенами в первоначальном скалистом холме.

Этот холм, в свою очередь, соединяется с другими массивными, сильно заросшими образованиями, предположительно выходами донной скальной породы, которые составляют почти непрерывную баррикаду, высотой в 3 и толщиной в 5 м, проходящую петлеобразно, полукругом перед мегалитами. Все это — на глубине 15—18 м под водой. Баррикада прерывается только в одном месте, где находится узкий туннель, чуть больше 1 м шириной и около полутора метров высотой, по которому аквалангист спокойно может плыть в горизонтальном положении.

Сам туннель выглядит как «построенный», поскольку отличается от высеченных из камня структур, как и многое другое на Йонагуни, в том смысле, что каждая его сторона состоит из двух линий больших блоков, разделенных прямыми, четко определимыми местами соединений. Это неподходящее помещение, чтобы стоять внутри него, достаточно тесное для того, чтобы сидеть там, поэтому, когда туннель 8—10 тысяч лет назад находился на суше, любой человек должен был ползти сквозь него до выхода. Поражает, что путь расположен прямо напротив и под мегалитами-близнецами, которые вздымаются, словно парные сарсены Стоунхенджа или пара вертикальных гранитных мегалитов, которым поклоняются с древних времен в японском районе Эна как «божеству священной скалы».

Чтобы проплыть к основанию мегалитов, нужно преодолеть 20 м. На месте становится заметно, что мегалиты стоят не на морском дне, а приподняты над ним на 2 м, их основания покоятся на платформе из валунов и окаймлены расколотыми камнями и заключены в обрамление. Сторона окаймления справа от вас — это заросший угол главного террасного сооружения, сторона слева — более низкий гребень скалы, который также имеет следы террасирования, хотя и менее выраженные. Оба мегалита отклонены назад под одним и тем же углом к окаймлению, и оба имеют одинаковую высоту (чуть более 6 м). Мегалит справа заметно толще, чем его «близнец», стоящий левее. Оба мегалита постепенно сужаются у вершины и основания, так что промежуток между ними в средней части — шириной с кулак, не одинаков по всей длине. Хотя мегалиты загрубелые, эродированные и покрыты бесчисленными дырками, проделанными морскими ежами, в них и сегодня можно увидеть изначально симметричные блоки, все поверхности которых были тщательно сглажены. Хотя опять-таки остается вопрос, был ли процесс, приведший к таким последствиям, чисто природным или в какой-то степени явился результатом приложения человеческого умения и труда.

Я позволил себе проплыть вверх, по направлению к поверхности воды, вдоль наклонных мегалитов, все время держа руку в промежутке между ними. Освещение было хорошим, и я увидел в этом промежутке толстую красную рыбу, смотревшую на меня из укромного углубления с ужасом и надеждой, что я уплыву прочь.

По мере приближения к верхушкам мегалитов, находящимся на глубине едва ли 5 м под водой, я начал чувствовать свирепую силу волн, обрушивавшихся на окружающие скалы. Я остановился и на несколько мгновений дал своему телу быть увлекаемым волнами назад и еще дальше. В облаке пены я мог видеть северо-западный угол главного памятника, еще поднимавшимся надо мной в нескольких метрах от поверхности воды.

Мы с Вольфом снова обсудили увиденное. Довольно скоро, после бесплодного обмена мнениями, наши аргументы сосредоточились вокруг одного — решающего вопроса: были ли эти удивительные параллельные мегалиты возле северо-западного угла главного объекта выломаны, обработаны и установлены людьми? Или они образовались там под воздействием лишь природных процессов? Я нарисовал грубую схему и показал ее Вольфу.

Хэнкок: Вот здесь два блока, и мы видим над ними, не очень высоко над ними, массу объекта, который расположен вокруг Исеки. Объясните мне, как сюда попали эти два блока.

Вольф: Вы видели множество упавших блоков...

Хэнкок: Они там повсюду.

Вольф: С корабля на линии берега мы видели...

Хэнкок: Да, много упавших блоков.

Вольф: Много блоков, упавших с более высоких мест...

Хэнкок: Согласен.

Вольф: Блоков, упавших из напластований, которые разрушились. Напластования были прочнее, чем нижележащие слои. Так это происходит у вас — более слабые породы находятся под более твердыми напластованиями. Я полагаю, что эти два блока прежде являлись одним блоком песчаника из двух слоев, с какой-то более мягкой прослойкой между ними.

Хэнкок: Но я хочу знать, как они попали на свое теперешнее место.

Вольф: Хорошо. Мое мнение — эти блоки упали вниз с очень, очень высокого уровня относительно их современного положения.

Хэнкок: Но ни одного высокого места вокруг них нет.

Вольф: Сейчас нет.

Хэнкок: Да, согласен, сейчас нет. Пришлось бы вернуться в северном на¬правлении метров на 50—60, может быть, больше, по горизонтали, прежде чем вы окажетесь у скалы.

Вольф: Да, на сегодняшний день это так. Я же говорю о времени по меньшей мере 10 000 лет назад... Может, и больше.

Хэнкок: В этом мы согласны.

Вольф: Тогда здесь могли быть места, расположенные более высоко, откуда эти камни и могли упасть вниз.

Хэнкок: Ваша гипотеза состоит в том, что прежде существовало возвышение, с которого они упали?

Вольф: Моя гипотеза заключается в том, что они упали. И упасть они должны были, скажем так, с достаточно высокого места.

Хэнкок: Вы согласны со мной, что это место (указываю вершину северо-западного угла главного объекта, возвышающуюся над верхушками мегалитов на 3—4 м) недостаточно высокое? Место, которое мы видим прямо над ними сейчас?

Вольф: Я не думал об этом специально, поэтому я только могу представить...

Хэнкок: Но вы ведь помните, когда мы добрались до вершин этих колонн, этих блоков, мы оказались близко от поверхности воды. Вы могли чувствовать волны, задевавшие вас достаточно сильно, видели обильную пену над головой. И вы могли видеть массу скалы над вами, возможно, не далее, чем еще в четырех метрах. И вас ударяло о поверхность воды.

Вольф: Да, я подумал, что это место недостаточно высокое.

Хэнкок: Нет?

Вольф: Нет.

Хэнкок: Итак, нам нужно гипотетическое высокое место, чтобы это произошло?

Вольф: Да.

Хэнкок: А мне, конечно, нужна гипотетическая цивилизация...

Вольф: Да.

Хэнкок: Цивилизация, способная передвинуть их сюда.

Вольф: Да, конечно, без сомнения.

Хэнкок: Итак, у нас здесь имеются два создателя гипотез.

Вольф: Я не стану обсуждать присутствие или отсутствие какой-либо цивилизации, поскольку это не моя сфера...

Но проблема, как я чувствую, заключается в том, что слишком странное сочетание больших каменных объектов, лежащих под водой у Йонагуни, и слишком странные сочетания характеристик, обнаруженные в каждом из этих объектов, не могут быть объяснены и объявлены решенными, пока «присутствие или отсутствие» некой цивилизации, особенно дзёмона, не будет принято во внимание.

Дорога и террасы

Во время третьего и четвертого погружений мы занимались обследованием «магистрали» или «петлевидной дороги», которая проходит вдоль основания главного памятника прямо под террасами на его южной стороне, на глубине 27 м, а также сами террасы, которые начинаются над дорогой на высоте 14 м.

Террасы

На этом уровне наружу открывается обширный внутренний двор, шириной 12 и длиной 35 м. В его северо-восточном углу, на глубинах, уменьшающихся с 13 до 7 м, были обнаружены образования, известные местным аквалангистам как террасы. Имеется две основных «ступени», обе около 2 м высотой, с острыми краями и углами в форме почти правильного прямого угла. Над ними расположены еще три меньших ступени, ведущие к вершине памятника, которая поднимается в северном направлении, где почти достигает поверхности воды.

Здесь я очень ясно смог увидеть основание для тех аргументов, которые Вольф приводил в своем интервью журналу «Шпигель»: что вся эта структура в целом, с ее удивительными выразительными террасами и ступенями, их перпендикулярными и горизонтальными плоскостями, может быть результатом воздействия на крупное обнажение слоистой осадочной породы волн, обладавших большой энергией. Когда структура начала формироваться — несколько эр назад, — песчаник (правильнее в данном случае — «аргиллит») массы памятника отложился в слоях разной толщины и последовательности, пересеченных «вертикальными разломами и горизонтальными трещинами». По мере подъема уровня моря и усиления вихревых волн начали интенсивно разрушаться верхние части структуры. Разломы и трещины постепенно расширялись и открывались, отделяя более мягкие слои в виде плоских плит различных форм и размеров, которые в дальнейшем могли быть смыты морем. «В таком случае, — объясняет Вольф, — перпендикулярность и ступенчатость» формировались постепенно в зонах разломов, создавая без всякой помощи человека удивительные формы этого объекта, которые мы видим сегодня.

Согласно этим рассуждениям следовало рассматривать внутренний двор с плоской поверхностью, размером 12 х 35 м, как выбитый на одной из сторон исходного обнажения волнами, которые превратили осадочные аргиллитовые слои в плиты с террасированными секциями, сформировавшимися из более твердых частей скалы, уцелевших после того, как более мягкие слои были смыты.

Я помог Вольфу измерить две наиболее высокие ступени, затем проплыл к краю двора, посмотрел на ясно видимую 14-метровую стену, которая опускалась до «петлевидной дороги» профессора Кимуры — плоской мощеной «магистрали», проходившей вдоль дна канала на юг от памятника. С 25 м ширины у самого низкого уровня террас канал сужался до менее чем 4 м на глубине дороги. Его северная стена являлась одновременно южной стороной памятника, а южная сначала не отвесно, но наклонно спускалась на некоторое расстояние далее к югу под углом примерно 40 градусов, прежде чем круто подняться к поверхности воды. Секция с уклоном в 40 градусов грубо, но достаточно аккуратно была выложена блокообразными валунами с заполнением из меньших камней, поддерживающим фасад, из дюжины более крупных блоков, уложенных, как отметил профессор Кимура, по прямой линии, «как каменная стена». Кимура не сомневается, что эта стена — творение человеческих рук.

Дорога

Утром следующего дня мы опустились около мегалитов-близнецов, затем проследовали высеченной в камне дорогой, которая, казалось, начиналась (или заканчивалась?) здесь, свернули налево от «входного туннеля», сквозь который прошли днем раньше, постепенно продвигаясь к югу на большую глубину вокруг западной стороны главного памятника. Затем наконец повернули на восток в канал, проходящий перед террасами на глубине 27 м.

В канале я указал Вольфу на набор из трех симметричных отступов, каждый 2 м длиной и лишь около 20 см высотой, вырезанных с равными интервалами на линии соединения северной стороны прохода и основания главного памятника. Я также показал ему две другие выразительные детали, которые нашел в этом месте: (а) площадь прохода была, казалось, намеренно выровнена и сглажена, что придавало ей вид мощеной поверхности, (б) проход был полностью свободен от булыжников вплоть до места метрах в 30-ти к востоку от террас (где валялись несколько больших валунов и прочий каменный мусор).

Когда Вольф и я позже обсуждали увиденное на проходе и террасах, он продолжал настаивать, что все аномалии в этом районе могли возникнуть из-за местных эрозионных сил, прежде всего волн. Короче, когда он не мог абсолютно исключить вмешательство человека, он считал, что оно не обязательно для того, чтобы объяснить виденные нами подводные феномены.

Тут я обратил внимание Вольфа на проект, осуществленный профессором Кимурой и его командой из университета Рюкю в сотрудничестве с каналом ТБС японского Национального телевидения. Его результатом был высококачественный шестичасовой документальный фильм, выпущенный в прокат к Новому 2001 году, который сделал большой полезный вклад в полемику по поводу загадки Ёнагуни. Я хотел, в частности, познакомить Вольфа с комментариями и демонстрациями Коутаро Синзы, который показал себя экспертом разломов и слоев в осадочных породах в каменоломнях. Синза свидетельствовал: «Когда я увидел подводные руины, я тотчас понял, что это была каменоломня. Я показал фотографии и другим резчикам по камню, и все они сказали то же самое. Я полагаю, что это сделано руками человека. Совершенно невозможно, чтобы что-либо подобное было созданием одной только природы...»

Поскольку техника вырубания камня вдоль слабых линий существующих стыков и разломов, применяемая Синзой, идентична «методу», используемому морем в сценарии Вольфа для излома и отделения аргиллитов Йонагуни, превращенных в террасы и ступени, я спросил его, может ли он быть абсолютно уверен, что увидит разницу. Он признал, что уверен быть не может. Поскольку он также не видел явных отметин орудий труда за все время своих погружений, то это является основанием для заключения, что люди здесь ни при чем.

Хэнкок: Кимура говорит, что действительно нашел отметины. Но я бы не очень надеялся на сохранность подобных следов после 10 000 лет нахождения объекта под водой. Это очень длительный срок. Конечно, это твердый камень.

Вольф: Да, очень твердый. И он очень зарос морскими организмами во многих местах, поэтому мы могли бы найти такие следы при тщательном осмотре или если бы мы точно знали, где искать и как их идентифицировать. Но я имею в виду, что это необходимо.

Случайно ли море переместило слои камня, чтобы образовать террасы, или тут в соответствии с планом трудились древние каменщики? Кроме накопления эмпирических свидетельств есть другой способ подхода к проблеме. По крайней мере, он может выявить логику обоих предположений.

Частью свидетельств в пользу человеческого вмешательства в создание главного объекта Йонагуни профессор Кимура считает полное отсутствие упавших булыжников и щебня надороге под террасами, которая, как он полагает, должна была бы быть засыпана обломками или даже полностью погребена под ними, если террасы были высечены природными силами — волнами, разбившими ранее существовавшие пласты. Но мусор — скопление валунов (а не плит), мы видим только в 30 м к востоку от террас. И единственное другое место, которое можно описать как скопление обломков — там они аккуратно сложены под углом в 40 градусов, — находится у пологой южной стороны канала. Это дамба (насыпь) с фасадом из дюжины мегалитических блоков, уложенных в ряд, которую Кимура определил как творение человека. Признаюсь, однако, что во время всех моих многочисленных посещений Йонагуни, включая и посещение в марте 2001 года вместе с Вольфом, я считал эту насыпь всего лишь скоплением булыжников, упавших с южной стороны канала, и потому не обратил на нее особого внимания. И только с марта 2001 года, снова просматривая фотографии и видеозаписи, я начал понимать, насколько это производит странное впечатление — ничего из предполагаемых «упавших булыжников» не оказалось непосредственно на дороге, все выглядит упорядоченно. Так что очень вероятно, что Кимура прав.

Но во время поездки с Вольфом я начал с напоминаний ему о наших прежних дискуссиях по поводу мегалитов-близнецов, каждый высотой 6 м и весом в 100 тонн, которые он объявил упавшими сверху, с некоего гипотетически существовавшего прежде высокого места.

Вольф: Я вижу, к чему вы клоните.

Хэнкок: Хорошо, то к чему я клоню, это проблема дороги, поскольку мы идем напротив места Исеки и главного памятника. Над проходом имеется кривая стена высотой 14 м, а дальше начинаются террасы. Теперь, если здесь, на этом объекте, когда-либо имелись каменные плиты, они должны были бы упасть как раз на дорогу и оказаться как раз под местом, где сформировались террасы. Если вы полагаете, что два параллельных мегалита упали с высоты, встали на северо-западном углу памятника и стояли там постоянно, то почему мы не нашли прохода перед памятником, засыпанным такими же большими или еще более крупными каменными плитами, которые должны были бы сместиться в ходе формирования террас?

Я нарисовал схему северной и южной стен канала с проходом в основании и насыпью из «тщательно уложенных» булыжников у южной стены.

Хэнкок: Насыпь, наращенная здесь, у южной стены, это большой объем крупных камней. И я могу полностью признать, что эти камни упали с вершины на южной стороне и оказались в этом положении. Но профессор Кимура этого не говорит. Он считает, что эти камни уложены здесь человеком.

Вольф: Да, да, я знаю.

Хэнкок: И он, может быть, прав, а может быть, и нет. С учетом сил гравитации, как я их понимаю, я готов принять такую возможность, что эти камни на этом достаточно плоском участке на верху южной стороны могли быть смыты водой. Они могли упасть вниз и кучей свалиться здесь. Но чего я не могу понять: если мы находимся на большой главной террасе с ее ступенями на северной стороне канала, это почему под этой четко вертикальной скалой я не нахожу совершенно никаких камней, лежащих на дороге трехметровой ширины. И я не могу поверить, что все они откатились от северной стороны к этой насыпи (на южной стороне), полностью оставив свободным проход подле нее. По моему мнению, это против и логики, и природы.

Вольф: Мы только строим догадки. Итак, представьте, что эта плоская поверхность вокруг террас не была смещена единовременно. Я имею в виду маленькие или мельчайшие гальки, булыжники и камешки, что угодно, которые в течение долгого времени падали вниз и под воздействием гравитации переносились и отодвигались сюда, в эту часть (показывает насыпь на южной стороне канала), и были перекрыты позднейшими напластованиями, прежде всего — этими крупными валунами.

Хэнкок: Здесь мне опять трудно вас понять. Вот я стою возле этих ступеней (показываю две большие ступени на главной террасе), они возвышаются над моей головой. Это значит, что каменная плита, по меньшей мере 2,5 м толщиной, весь путь сюда (показываю двор) должна была передвигаться, полностью оставив ступени позади.

Вольф: Да.

Хэнкок: Я имею в виду этот двор, длина которого 30 или 35 м. Вольф: Примерно так.

Хэнкок: И мы говорим о каменной плите толщиной 2,5 м — это чертовски много камня.

Вольф: Но мы не говорим о времени в 2 или 3 года.

Хэнкок: Мы говорим о большом периоде времени. Итак, вы объясняете это тем, что маленькие куски были мало-помалу разбиты и снесены водой?

Вольф: Да, верно... в общем.

Хэнкок: Я нахожу более логичным объяснение, что они были снесены людьми...

Вольф: Прекрасно.

Хэнкок: ...после того, как они закончили свою работу.

Вольф: Но куда же они их сложили? Где-нибудь поблизости?

Хэнкок: В любом месте, где захотели.

Вольф: Продолжайте.

Хэнкок: Если люди действительно заканчивают работу, то именно убирают материал с объекта. Они не оставляют булыжники разбросанными на месте, это нормально.

Вольф: Это именно то, что говорит Кимура.

Хэнкок: Это аргумент Кимуры, и я нахожу его убедительным.

Дворец

Целью нашего пятого погружения было место к западу от Исеки, которое местные аквалангисты называют «Дворец». Индийский археолог Сундареш упоминает его в своем отчете в декабре 2000 года как «место подводных пещер». Сундареш не дал структурных характеристик самого «Дворца», который действительно окружен природными пещерами, но отмечал, что «внутри пещеры был обнаружен валун, диаметром около 1 м, гравированный насечками. На расстоянии около 100 м от восточной стороны пещер обнаружены другие гравировки на скальном основании. Резьба на камне внутри пещеры и на скальном основании была, вероятно, сделана с помощью орудий некоего вида».

Попасть во «Дворец» можно через ряд отверстий в его крыше на глубине около 9 м под водой или через то, что, как я полагаю, могло быть собственно входом, на глубине 14 м. Здесь аквалангист должен протиснуться между завалами из упавших валунов, чтобы попасть в маленькую и темную, с полом, покрытым гравием, камеру, ориентированную (в грубом приближении) в направлении север—юг, в которой стоя могут поместиться 4—5 человек. Южная стена глухая. В северной имеется «дверной проем» около 1 м высотой, через который надо пройти согнувшись или на четвереньках. Дверной проем имеет поврежденный вид. Он без очевидных следов чего-либо, сделанного человеком, но далее находится просторное и красивое помещение, которое светится голубым светом, проникающим сквозь толщу воды и освещающим его через отверстия в крыше.

Как и тесная прихожая, главная комната ориентирована в направлении север—юг. Ее размеры приблизительно 10 м в длину и 5 в ширину, высота от пола до перекрытия — тоже около 5 м. Хотя в ее восточной части произошло серьезное обрушение, западная осталась неповрежденной и представляет собой гладкую вертикальную стену, образованную очень большими мегалитами, которые поддерживают другие, образующие крышу.

Примерно с середины комната начинает суживаться к северу до тех пор, пока восточная и западная стены не переходят в коридор шириной менее 2 м, который приводит к другому «дверному проему», на этот раз — очень высокому и узкому. Поперек его верхней части одни из мегалитов перекрытия, случайно или по замыслу, лежит как перемычка. Миновав этот второй и более впечатляющий дверной проем на северной оконечности главной комнаты, аквалангист попадает в третью и последнюю комнату «Дворца». Она совершенно не похожа на две другие, которые «построены» (природой или человеком) из больших блоков, нагроможденных сверху один на другой. Третья комната, напротив, высечена или выбита (еще преждевременно говорить, так или этак) в массе древнего кораллового известняка, имеющегося в этой части Ёнагуни. В ней совсем нет «блоков». Она всего 3 м в длину и чуть более 1 м в ширину и в своей северной части заканчивается еще одним «дверным проемом», на этот раз отчетливо «квадратным», который ведет в замкнутую нишу, поднимающуюся кверху раструбом и выходящую наружу.

Все три «дверных проема» во «Дворце», первый — на южной стороне главной комнаты, второй — на ее северной стороне, и третий, ведущий в нишу, расположены на одной прямой, формируя систему анфилад. И поскольку задняя (самая северная) комната и дверь ниши вырезаны из другой скальной породы, отличной от других материалов объекта, мы должны предположить, что некая сила собрала эти два элемента (то, что высечено из скалы, и мегалиты) и доставила в определенное место. Но какова природа этой силы? Или это могли быть дзёмонцы до сих пор не признанной фазы их предыстории, когда они с очевидной легкостью перемещали гигантские камни и валуны и ввели культ камня в Японии, до сих пор пронизывающий духовную жизнь нации?

Согласно непоколебимой точке зрения Вольфа, «Дворец» является, конечно же, полностью природным феноменом, а расположение трех дверных проемов в одну линию — полнейшая случайность. Очень возможно, что он прав. Но у меня сохранилось намерение провести в нем более основательную работу когда-либо в будущем. В одном из предыдущих погружений я пересек те части «Дворца», которые выглядели, как вторая мегалитическая анфиладная система «проход-комната». Ее я также хотел бы посетить снова.

Природные ли они или построены человеком, похоже, что в силу глубины, на которую они погрузились, обе системы на тысячи лет старше, чем таинственная японская эра Кофун, которая, как считается, началась около 300 г. н.э. Обе системы сильно напоминают мне архитектуру мегалитических проходов и погребальных камер времен Кофун — особенно такие объекты, как Исибутаи около Асуки, где использованы мегалиты поистине гигантских размеров и веса. Я напомню читателю, что археологи до сих пор не обнаружили никаких истоков эволюции для навыков создания мегалитов, которые неожиданно проявились в Японии в эру Кофун. Они обсуждают возможность того, что знания об использовании мегалитов для сооружений такой величины могли задолго до указанного времени сложиться в районах вокруг японского побережья, которые ныне находятся под водой.

Я понимаю, что это дает больше вопросов, чем ответов. Например, откуда пришла фадиция Кофун? Одни ученые говорят — из Кореи, но свидетельств для такого утверждения недостаточно. Другие с ними не соглашаются. Но никто не обращает особого внимания на собственно японскую более раннюю эпоху каменного строительства. Она засвидетельствована каменными кругами и «горостроительством» дзёмонского периода, хотя до сего дня существует предубеждение, что дзёмонцы были всего лишь охотниками-собирателями. Я не отрицаю, что они были охотниками-собирателями, но чем глубже погружаюсь в лабиринт доистории Японии, тем более ясно осознаю, что они также являлись много чем еще...

Лицо и каменная платформа/сцена

Во время нашего шестого и последнего погружения у Йонагуни в марте 2001 года я привел Вольфа к месту, называемому Татигами Ива, в 8 км восточнее «Дворца» и примерно в 2,5 км восточнее основного скопления памятников у мыса Исеки.

Название «Татигами Ива» означает «Стоящий камень Ками» и относится к верхушке скалы высотой в 40 м, очень неровной и эродированной, с тех пор как тысячу лет назад остаток прежней скалы, частью которой она являлась, был смыт волнами. Почитаемая как божество в местной традиции, она стоит теперь, захлестываемая волнами Тихого океана, в 100 м от берега, будто призрак-защитник этого часто посещаемого острова. Но неподалеку есть кое-что и ниже ее, под водой, что действительно интересует меня и что заставило меня выбрать именно это место для нашего шестого погружения. Здесь, на глубине около 18 м, видно огромное человеческое лицо, высеченное из камня, с двумя глазами, носом и ртом, созданное (или природными силами, или человеком) на углу темной скалы, поднимающейся прямо из характерной «блочной» поверхности.

Это не просто лицо, но зловещее и жуткое лицо, которое кажется созданным для принуждения людей к повиновению. Оно вырезан но тщательно и со вниманием к линиям и структуре скалы. Оно стоит не само по себе, вне всякого контекста, чего можно было бы ожидать для случайного создания природы. Лицо кажется вписанным в продуманное ритуальное окружение. Так, горизонтальная платформа под ним 2 м высотой и 5 м шириной, прозванная местными ныряльщиками «каменной сценой», открывается со стороны лица на уровне рта и тянется до задней части головы, где узкий проход пронизывает всю структуру с запада на восток. Поэтому лицо должно рассматриваться вместе с «каменной сценой» как единое высеченное из камня сооружение. Плоский участок, рядом с которым возвышаются сцена и лицо, достаточно велик и мог вмещать тысячи человек, прежде чем все это было поглощено морем. Примечателен и тот факт, что конструкция лицо/сцена не одинока на этом обширном пространстве, а является частью комплекса вместе с находящимися по соседству необычными высеченными в камне и часто прямоугольными объектами, расположенными группами вокруг основания Татигами Ивы.

Природное это творение или человеческое? Или и то, и другое? Мое мнение, что это — странное и причудливое природное творение, доработанное человеком тысячи лет назад. Но что думает Вольф?

Вольф: Прежде всего, мы должны отметить, что это — совершенно другой вид песчаника, в сравнении с тем, что мы встречали у Исэки.

Он очень толстый — серия толстых и массивных напластований, которая состоит, в отличие от материала Исеки, из довольно мягкого песчаника. Такой песчаник очень и очень чувствителен к эрозии и при эродировании обычно принимает более округленные формы, нежели песчаники и аргиллиты Исеки. Далее: эрозия камня во всем мире часто приводит к образованию форм, которые выглядят как человеческое лицо... Поэтому по поводу «лица» я могу сказать немного. Чтобы выяснить данный факт, опять-таки надо удалить оттуда морские организмы и осмотреть сам камень и увидеть способ, которым он был высечен.

Хэнкок: Посмотрим снова наши рисунки за последнюю пару дней вот отсюда, с нашего первого погружения. Мы зафиксировали на небольшой территории параллельные кривые стены, скат, туннель, два мегалита. Мы прошли перед главным сооружением, по расчищенной дороге, поскольку я до сих пор увлечен тайной исчезнувшего строительного материала (который мы видели в насыпи), попавшего туда с южной стороны. Вы сказали, он не выглядит, как относящийся к северной стороне...

Вольф: На этом плане — да.

Хэнкок: Каждый из объектов требует достаточно детального геологического объяснения и в некоторых случаях требует гипотез (например, скала, которая некогда нависала над этим местом и с которой туда упали два мегалита). Я нахожу, что особенности продолжают появляться по мере нашего дальнейшего продвижения вдоль побережья к «лицу» и каменной «сцене»...

Вольф: Это верно. Когда я это увидел, на меня все произвело большое впечатление.

Хэнкок: Удивляет, что все эти диковинки расположены вдоль южного и восточного берегов Йонагуни и ни одной не найдено вдоль северного берега, судя по тому, что ныряльщики о них ничего не говорят, а ныряльщики обычно говорят о таких находках. Итак, мы обнаружили их вдоль южного, но не вдоль северного берега. Мы нашли их компактно расположенными на довольно ограниченной территории. Каждая из них требует особенного и, как мне кажется, достаточно сложного геологического объяснения.

Вольф: Хорошо. Я попросил бы вас заглянуть в новую или даже в старую геологическую и географическую литературу. Вы найдете в ней точные описания всех этих вещей...

Хэнкок: Литература ничего не значит, книги есть книги. Но нигде в мире, ни в одном месте я не найду совокупность таких вещей.

Если бы что-либо сопоставимое было найдено где-либо еще на нашей планете, 70 % которой покрыто водой, мы бы сейчас знали об этом. И именно уникальность данной структуры и серий структур вдоль южного и восточного берега Йонагуни есть то, что действительно подводит меня к признанию вмешательства человека. Теперь я верю, что люди, которые были вовлечены в это, являлись представителями мегалитической культуры. Они понимали камень, и они работали подобно течениям и эрозионным силам, т.е. они работали с природными пластами камня там, где имелся разлом. Любой великий скульптор всегда ищет формы, заложенные в камне, и эта форма искусства в Японии сохранилась до сего дня.

Вольф: Мое решительное мнение таково, что все, что мы видели в последние дни, могло возникнуть без помощи человека. Это не значит, что люди не оказали на это никакого влияния. Но я говорю, что все это могло быть сформировано природой.

Другие чудеса

Вокруг Йонагуни есть и другие интересные места, которые в марте 2001 года я не мог показать Вольфу за имевшееся у нас время, хотя, я думаю, ни одно из них не изменило бы его мнения. Одна из таких диковинок, имеющая форму, в которой некоторые узнают огромную высеченную из камня морскую черепаху, находится на глубине 12 м на склоне главного памятника мыса Исеки, примерно в 150 м восточнее террас.

Другая обнаружена в полукилометре к востоку от террас на глубине 15 м. Она была сильно повреждена, когда на Йонагуни обрушилась ссерия необычно сильных тайфунов в августе и сентябре 2000 года. Это однотонный валун, помещенный на плоскую платформу 10-сантиметровой высоты на вершине огромной каменной плиты высотой почти 3 м. Находка имеет все характеристики классического святилища ивакура. Частью это природный камень, частью — результат работы человека. Как я уже отмечал, если это святилище было бы перемещено на склоны горы Мива, его легко было бы спутать с тем, которое там уже находится.

Два других необычных объекта находятся в полукилометре от мыса Исеки, и я очень хотел показать их Вольфу. Первый — «стадион», т.е. обширный амфитеатр, окружающий каменную плоскость на глубине 30 м. Другой — еще один образец очень больших ступеней, сходного размера и вида с таковыми на главной террасе Исеки, но они дальше в море, в глубокой воде и у дна защищенного канала.

Перечень символов и диковин на этом не кончается, но я думаю, этого достаточно. Некоторые исследователи, среди них японские ученые со степенями докторов философии, уверены, что то, что они видели у Йонагуни, это созданные из камня объекты, которые были обработаны людьми и размещены там с определенной целью. Другие, столь же умные люди, тоже доктора наук, равным образом убеждены, что под водой у Ёнагуни имеются не высеченные из камня сооружения, а только камни.

Камни? Или структуры? Интересные только геологам? Или открытия, которые могли бы установить истинные корни японской цивилизации, уходящие вглубь вплоть до Века Богов, как на то претендуют «Нихонги» и «Кодзики»? Это сложные вопросы, и на них нельзя ответить на основании только имеющихся на Ёнагуни свидетельств. В этом Вольф прав. Возможно даже, что великолепные структуры и объекты, которые я показал ему под водой, являются созданиями природы, которые каким-то удивительным образом оказались собранными в одном месте.

Я повторяю, что в этом вопросе баланс научных мнений, полученных непосредственно на месте равен 2 : 1 против Вихманна. Кимура и Сундареш дают два уверенных голоса за то, что эти структуры были перестроены человеком; Вихманн уверенно выступает в пользу того, что эти структуры — полностью природные; профессор Шох высказывается и так, и эдак. В будущем другие открытия и другие ученые-подводники способны серьезно изменить этот баланс мнений в любом направлении. Нам остается ждать и наблюдать. После столкновения с неумолимым эмпиризмом Вольфа Вихманна я признаю, что еще не могу доказать, что люди привлекались для создания структур Йонагуни.

Но я верю, что Вольф пришел к своим заключениям относительно Йонагуни искренно и на основании своего огромного опыта морского геолога, хорошо разбирающегося, как разные виды камня ведуг себя под водой.

Но предположим на мгновение (это не более чем предположение), что я и другие действительно правы насчет Йонагуни. Если так, тогда то, что Япония потеряла с подъемом уровня моря — это не маленький и незначительный фрагмент, но определяющий эпизод во всемирной доистории, уходящей в глубь веков более чем на 10 000 лет. И если дзёмонцы действительно создали огромные структуры, впоследствии затопленные у южного и восточного берегов Йонагуни в конце ледникового периода, тогда мы оказываемся лицом к лицу с прежде неожиданным и совершенно еще не объясненным измерением великолепной древней культуры.

Источник: Грэм Хэнкок. Загадки затонувших цивилизаций