Паром на Хельсинки отходил в восемь утра. Алексей сел на свободное место по левому борту, с видом на спасательные шлюпки, и приготовился к трёхчасовому путешествию. Слава Богу, караоке по утрам здесь не поют, народ ещё не вполне проснулся и тихо бродит в смартфонах.
Алексей подмигнул беспокойному парнишке лет семи за соседним столиком и углубился в свои мысли. Когда-то ведь и сам был таким шустрым. В первом классе сколотили ватагу пацанов, взрывали карбид в бутылках, лазали за ягодами на тутовник, играли в «пуговички». Мать всё удивлялась, куда исчезают запасные пуговицы из коробочки. Любимым занятием было катать железные кольца по улицам, придерживая их толстой проволокой с крюком на конце. А во дворе играли в «штандр»: ведущий высоко подбрасывал мяч с криком «штандр»(стоять), остальные разбегались в стороны до того момента, пока мяч не будет пойман. Дальше ведущий намечал замершую жертву и кидал в неё мяч. При точном броске это и был новый ведущий.
Когда заводились карманные деньги, гуртовались в тихом месте у трамвайных путей с пятаками и трёхкопеечными монетками. Плющили. А чтобы не пропустить момент - прикладывали ухо к рельсу: идёт-не идёт? И после ходили с чёрными ушами.
Телевизоров не было, но радио и газеты давали уйму информации: время было неспокойное. В семь лет ребята уже знали про Патриса Лумумбу и его злобного врага Чомбе, сочувствовали борьбе африканских негров за освобождение.
На сходке трое пацанов, как взрослые, «курили» самокрутки с набитыми в них сухими листьями с деревьев(дело было осенью). Причина, по которой собрались, была крайне серьёзной: надо помочь Лумумбе в освобождении негров. А как же иначе? Но путь в Конго неблизкий, и было решено запастись провизией. Лёшка тогда стащил из дома 25 рублей(ещё дореформенных), на которые парни закупили печенья в магазине.
Но дальше дело как-то застопорилось. В итоге печенье съели, а в Африку не уехали. Дома Лёшку ждала мать с ремнём, а в Конго так и не дождались угнетённые негры.
Конечно, все переживали коварное убийство Патриса Лумумбы. Но недолго. Весной пришла великая радость: наш человек первым полетел в космос! Лёша узнал об этом по дороге из школы. По голосу Левитана из репродукторов. По счастливым лицам прохожих. Лёшкин путь домой проходил по улице Киевской, и обычно расстояние в полкилометра преодолевалось за час. Столько же интересного вокруг! А через месяц он ходил в школу тем же путём, но улица уже носила гордое имя Юрия Гагарина.
И Владимир Трошин пел по радио: «На пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы!»
Очертания города скрылись, и за бортом, подсвеченная восходящим солнцем, простиралась водная гладь до горизонта. Хоть и Финский залив, а всё же - море.
Когда же он впервые с морем познакомился? Ну да - в восемь лет. Летний месяц в Гудауте. Сейчас-то Алексей знает, что это Абхазия, а тогда для всех это был просто грузинский курорт.
Выросший на Волге, Лёшка в свои восемь плавать ещё не умел и решил научиться сам. Заходил в воду по грудь и бросал перед собой спасательный круг. Сначала на два-три шага, потом дальше. И плыл к нему, как мог.
Система сработала! Дома, правда, пришлось приноравливаться к бурному течению Волги.
Когда в недавно переименованный город приехал сам Фидель Кастро, дед взял Лёшку на встречу с ним. Площадь Павших борцов была переполнена, но им удалось пробиться поближе. В пламенного Фиделя и кубинских революционеров все были просто влюблены. А может, многим не хватало в повседневной жизни этого огня, готовности к великим подвигам. Потому и пели: «Куба - любовь моя».
Вернулся из Заполярья дядя, отслужив несколько лет военврачом на полуострове Рыбачий.
И началась эпопея с рыбалками на озёрах. Готовились тщательно, по списку: садки, удочки, самодельное подводное ружьё, котелок с треногой, палатка(пока палатки не было, срубали себе шалаш из веток, на землю свежее сено - только комарам это совершенно не мешало проникать внутрь, не спасала даже веточка мяты у входа).
Пароходик через Волгу, потом минут сорок тряска в пыльном автобусе и час ходу с рюкзаками. Всё это забывалось при первом погружении в озеро. Лёша сначала просто ловил руками раков в прозрачной воде. Но уже через пару лет приноровился к ружью и начал стрелять карасей, линьков и щук. Карась оказался крайне любопытным: сам подплывал к затаившемуся охотнику, подставлял бочок, золотящийся в солнечных лучах. Щука вела себя иначе: стояла в воде как бревно, карауля добычу. И иногда сама ею оказывалась.
У вечернего костра, за ухой, дядя рассказывал о своем полуголодном детстве, спецшколе и речке Кубани. Но не всё: жалел ребёнка. Уже после его смерти Алексей узнал подробности. Отец дяди, литовец, служил портье в одной из гостиниц Сочи. В 37-ом его арестовали органы за участие в заговоре. То ли по глупости передавал кому записочки, позже всплывшие в деле, то ли просто пристегнули к реальному заговору, учитывая национальность - уже было не докопаться. Но литовского деда расстреляли. И мать, кубанская казачка, с семилетним Ёсей перебралась в Краснодар, работала уборщицей, а сына определила в спецшколу на гособеспечение.
А ещё дядя пел песни — у него был красивый баритон. Свои любимые - арию мистера Х и "Чёрное море моё" Георга Отса, «Тёмную ночь» и «Шаланды» Марка Бернеса. «Журавли» Владимира Трошина.
В путь неблизкий провожать их выйдем,
Им простор земли далёко виден:
Ленты рек, озёр разливы.
До свиданья, птицы, путь счастливый.
Пожалуй, стоит выпить кофе - тем более что за соседними столиками так заразительно поглощают жареную картошку и булочки.
Бегали с пацанами в кино. Друг Костик научил, как просачиваться в зал через дверь выхода. Одни и те же фильмы смотрели по нескольку раз. Запомнился фильм «По ту сторону» и «Песня о тревожной молодости» из него:
Не думай, что всё пропели,
Что бури все отгремели.
Готовься к великой цели -
А слава тебя найдёт.
Конечно, многие мечтали о великой цели - хотели стать космонавтами, моряками, лётчиками. А Лёшке поначалу хотелось быть водителем троллейбуса(тогда они только появились в городе). Уже позже, в старших классах, серьёзно увлёкся физикой, ходил в Политех в ФМШ(физматшколу) и радиокружок, выписывал и читал от корки до корки журнал «Квант».
Тогда гремели дебаты физиков и лириков. Вышел фильм «9 дней одного года» с Алексеем Баталовым. Поэты читали стихи в Политехническом при огромном стечении народа.
Удивительно, но физики побеждали с разгромным счётом. Один из поэтов, Борис Слуцкий, обиделся и написал стих:
Что-то физики в почете.
Что-то лирики в загоне.
Дело не в сухом расчете,
Дело в мировом законе.
Значит, что-то не раскрыли
Мы,
что следовало нам бы!
Значит, слабенькие крылья -
Наши сладенькие ямбы,
И в пегасовом полете
Не взлетают наши кони...
То-то физики в почете,
То-то лирики в загоне.
Это самоочевидно.
Спорить просто бесполезно.
Так что даже не обидно,
А скорее интересно
Наблюдать, как, словно пена,
Опадают наши рифмы
И величие
степенно
Отступает в логарифмы.
Но и физики, и лирики занимались поисками истины. Просто пользовались для этого разными инструментами. И заходили с разных сторон.
Я прошу, не пиши ты мне писем, пожалуйста,
Дело есть и его я, ей-богу, не выдумал.
Я тебе не отвечу, не из милости и не из жалости,
Я давно не писал ничего, кроме формул и выкладок.
Безрассудных мальчишек скорость века уносит
В даль тревог и открытий, в рассветную синь,
А тебе будут сниться в тумане белёсом
Ночных самолётов шасси.
Ах, как хочется в небо, разбежавшись, ворваться
И услышать команду: "Внимание, взлёт!"
Только нужно у пульта на земле оставаться,
Чтоб мальчишек отправить в полёт...
Я прошу, не смотри ты спектакли о физиках
И не слушай стихов о поэзии формул изысканных.
Всё равно не понять, не увидеть, не высказать,
То, что наша поэзия - вечные поиски истины.
К десятому классу Алексей уже твёрдо решил, что станет физиком. Раздобыл экзаменационные программы московского физтеха и готовился по ним поступать.
Продолжение следует.
Оценили 32 человека
62 кармы