Пет Тай: Я не строитель баррикад

  С благосклонного согласия поэта из славного города Донецка публикую в нашем журнале несколько его стихотворений прошлых лет. Вначале пронзившие меня строки о войне в Донбассе:

    Мы выросли из юношеских грёз
    И, кто как мог, растили наших крох,
    Везя по парам свой семейный воз.
    И вот война застала нас врасплох.
  И с криком "За единую страну!"
  Нам учинили нелюди Вьетнам.
  А мы не уходили на войну -
  Она сама пожаловала к нам.
    А мы не уходили на войну -
    Она сама пожаловала к нам.
    И пуля прилетела к пацану.
    И школа сожжена, и новый храм.
  А мы не собирались воевать.
  И в скверике от дома в двух шагах
  Настигла мина девочку и мать.
  И не было испуга в их глазах...
    Они же не готовились к войне -
    Не вырыли окопов в полный рост.
    А мина их застигла в тишине,
    Обычный учиняя холокост.
  Благословляй и впредь на геноцид
  Своих сынов, единая страна -
  И время незаметно пролетит,
  Вернётся и к тебе твоя война.
    И утром постучит в твоё окно
    Горящий нетерпением снаряд.
    Ему, куску железа, всё равно:
    Он жадно убивает всех подряд.

            *       *       *

А вы - те, кто верой силён, отойдите в сторонку:
Поверить я смог бы, да было б желание мочь.
Что в бога не верить грешно - расскажите ребёнку,
В которого выстрелил тот, кто молиться непрочь.
  Тот самый, кто выстрелил в жизнь, что едва распустилась,
  И снова стрелять был готовым, грехи замолив,
  В надежде... На что же? Неужто на божию милость -
  Наградою за верноподданный речитатив?
Себе я позволю душой ненавидеть подонка
И смерти желать этой нелюди, пусть и грешно -
Не стану отмаливать грех этот, помня ребёнка,
В открытых глазах его - неба застывшего дно.
  Не знаю, простит ли мне бог, если есть он, неверье,
  Но люди уж точно такого вовек не простят.
  Убийцу скорее простят, распустившего перья -
  Ведь ждёт эту мразь впереди обязательный ад.
Убийцу скорее простят, распустившего перья
От веры в свою безнаказанность здесь и сейчас.
Не знаю, простит ли мне бог, если есть он, неверье...
Но я не забуду ребёнка невидящих глаз.

  Вспомнив предыдущую Войну, преклоним колена:

  Веселимся, отмечая День Победы -
  Шашлыки, вино, попсы речитатив...
  Но её завоевали наши деды,
  На алтарь Великой судьбы положив.
Нет души - и не помогут ортопеды:
Не заменит никогда её протез.
Сопричастностью горды ко Дню Победы,
Может, спустим в ад зарвавшихся с небес?
  Преклоним свои колена в День Победы,
  Отложив все неотложные дела...
  Этот Праздник заслужили наши деды.
  А теперь и наша очередь пришла.
Вырван был фашизм, да, видимо, не с корнем -
Прорастает он, проклятый, сорняком.
В человеческой безнравственности дёрне,
Знать, его корнями полон каждый ком.
  Сколько жизней он сожрал, но ненасытно
  Пожирать не прекращает ни на миг -
  Из бездушия глубин кровопролитно
  Вырывается на волю смерти зиг.
Вот и снова орудийный залп свирепый
Ублажает извращённой сути слух.
И наветы рвут преемственности скрепы.
Память корчится под градом оплеух...
  Значит, славить нам свою Победу рано:
  Всем, что есть у нас, обязаны мы им -
  Той войны пока живущим ветеранам,
  Волей судеб с юных лет уже седым;
И сожжённым мастерицей той заплечной,
Чьи, во имя очищающего Дня,
Краткой жизнь была, а слава будет вечной.
Преклоним свои колена у огня...

  И поймём, что, видимо, фашизм не был с корнем вырван.

  Дальше очень глубокое, личное, философское:

  Ну, вот, друзей и не осталось...
  Из тех - из юности шальной.
  И - да, снегов средзимних талость
  Не дышит жизнью - не весной.
Ещё не давит серой массой
Небес набрякших тяжкий гнёт,
Но невозвратность дней с гримасой
Ехидной мимо не пройдёт;
  Но всё привычнее утраты,
  Приобретенья - всё сложней;
  Всё сокрушимей постулаты,
  А краткий миг - куда ценней.
Словес всё тоньше оболочка
Над сути съёженным комком.
Дел неоконченных цепочка
Всё новым полнится звеном.
  Хватать истории всё реже
  Истёртым лысым колесом
  Обочин грязь: не мчат кортежи
  Фантазий мимо. Невесом
Остаток будущих волнений
В сравненьи с тем, что за спиной.
Огонь бессмысленных горений
Покрылся коркой ледяной.
  Зато кривой ухмылкой чаще
  Лицо прочёркнуто теперь:
  Давно в души дремучей чаще
  Уснул бунтарства дикий зверь.
Ну, вот - друзей и не осталось.
Из тех - из юности шальной.
Бредёт поникшая усталость
Укрывшей чувства тишиной...

             *       *       *

  Умирают потихоньку
  Незадетые любовью;
  Неиспорченные славой;
  Невоспетые никем;
Не герои, не подонки;
Неиспачканные кровью;
Не чинившие расправу,
Умирают насовсем…
  Замолкают скорбной песней
  На несложеные строки
  Из разбрёдшихся по свету,
  Растерявших краски слов;
Неоплаканы, безвестны,
Безысходно одиноки,
Незатейливо одеты
В ткани траурных цветов.
  Замирают робко ветром,
  Обессилившим под вечер;
  И такой недолговечной
  Сохнут капелькой росы.
Были-жили незаметно,
Догорали, словно свечи,
В ожидании беспечном
Жизни светлой полосы…

            *       *       *

  То простора выдох гулкий -
  На распахнутую грудь,
  То удушья закоулки -
  Тупиков не обминуть;
То осенней позолотой -
Шаг за шагом - в седину,
То ручьёв звенящей нотой -
Приглашение в весну;
  То объятья чёрной ночи,
  То палящий солнцем день:
  Чем слепящей, тем короче
  Крон спасительная сень;
То печальных дум распутий
Грязевые колеи,
То в мечты роскошном сьюте
Наслаждения слои.
  То - по щиколотку море,
  Догмы трезвости поправ,
  То - по темя в капле горя
  Без паромных переправ.
То - в упор пред дульным срезом,
Сталь в глазах отражена,
То, в угоду антитезам,
Пропасть ужаса без дна.
  То овеет лёгким бризом,
  То опалит в суховей.
  Это - жизнь, её капризам -
  Царский трон в судьбе твоей.

  А есть в жизни ещё музыка. И любовь...

Они целовались под музыку дивную
Леграна, Филиппа Паже.
В своей чистоте пусть, возможно, наивную
В эпохи любви муляже.
  Они целовались под золотом осени,
  Под тёплым весенним дождём,
  Одетыми стильно, дурашливо босыми -
  И счастливы были вдвоём.
И кадры слайд-шоу с мелодией чудною
Творили в душе моей свет.
А улица наша казалась безлюдною
Сквозь чёрный окна трафарет.
  Решил покурить. И предзимнею слякотью
  Меня повстречала она.
  В лучах фонаря густо-жёлтою мякотью
  Цветилась дождя пелена.
И вдруг...Не под грома - под взрывов раскатами,
Под чирками огненных трасс,
Под дождика нитями витиеватыми,
Не зная, в последний ли раз...
  Они целовались. Безумно, неистово,
  Не глядя испуганно ввысь!
  Что было им дела до неба нечистого?! -
  Они в поцелуе слились...

  Значит, будут рождаться стихи. 

Ещё вчера, ещё вчера
Так расписали мастера
В цвета шальные дерева,
Что стали тусклыми слова.
  Под неба шапкою седой,
  Осенней влагой слюдяной,
  Играли красками ветра
  Ещё вчера. Ещё вчера...
Последний лист уже опал...
Угасшей осени опал -
Печали шелест под ногой -
Такой же, как и я, изгой.
  Ну что ж, давай, пойдём вдвоём,
  Куда глаза глядят, пойдём.
  Не нужен плащ, не нужен зонт:
  Ведь мы зайдём за горизонт,
Где никогда дожди не льют;
За распростёртый нервов жгут,
Что был натянут тетивой
Под неувядшею листвой.
  Навстречу отданным делам
  И припозднившимся часам,
  Сквозь взгляды замерших ротонд
  Уйдём с тобой за горизонт...

  Из слов, раздумий, музыки поэт строит свой дом, прочный и красивый. И это намного полезнее и увлекательнее, чем строить баррикады:

По непрестижной полосе
Не торопясь иду по жизни.
Порой клаксон в затылок взвизгнет:
Вновь кто-то рвётся быть "как все".
  Меня, быть может, не поймёт
  Цель увидавший в пьедестале,
  Но, поменяй две-три детали -
  Он превратится в эшафот.
Пусть обзавидуется тот,
Кто подвизался преть в мундире
И на трибуне, и в сортире:
Доверье друга - мой джекпот.
  А под мундиром всё равно
  Он, как король - постыдно голый.
  А изнутри - уныло полый.
  Ну, если не считать...Чудно!
Враги крадутся со спины?
И маршируют мне навстречу?
А я их просто не замечу:
Мне дела нет до их войны.
  И что с того, что те, кто рад
  Моей беде, готовы к бою?
  Коль засвербит, то дом построю -
  Не буду строить баррикад.
Кому неймётся, бьёт в набат
Пускай, угрозы изрыгая -
Не услыхать его мне лая:
Я не строитель баррикад.