Так я попал в мировой кинематограф

  У Сани в Москве дочка. У дочки огромная кухня, на кухне трёхспальный диван. На диване жил я, вокруг меня была еда, в той еде моя погибель.

  О, это изощрённое гостеприимство – селить гостей в пищеблоке. Не сходя с дивана, я ел, спал и читал дневники Булгакова. Очень удобно. После завтрака можно было терять сознание сразу до обеда. Потому русский завтрак – он для латыша гибель.

  Вообще, русские едой проверяют, друг ты или нет. Отказаться нельзя, хозяйка обидится, отберёт диван.

  Ужин наступал в полночь и начинался с борща. Потом пирожки, которые едой не считаются. Пирожки – это способ не скучать, пока греется второе. На второе овощи, мясо. Вино.

  В два часа ночи уже казалось всё, победа. Но Олесечка, дочка, доставала из воздуха мясной рулет. И тортик. И ещё под столом прятался арбузик.

  Я взглядом объяснял: моя миссия на земле совсем другая, внутри меня нет места рулетику. Во мне уже котлетки, супчик, пирожки и яблочки. Рулетик, – говорил я глазами, – пусть возвращается откуда пришёл, в нуль-пространство. Иначе я взорвусь и запачкаю обои.

  Олеся говорила, моё кокетство неуместно. Хотя бы кусочек, крошечку. И роняла в тарелку такое, похожее на тунгусский метеорит.

  После ужина устраивали музыкальный вечер. Папа и дочь, как в детстве.

  Олесин муж, продюсер фильмов, придумал всё запечатлеть. У него работа снимать про любовь и семейное счастье. Он отлично всё умеет. Он светил, как осветитель, гремел, как декоратор, плевал в камеру, как оператор, ругался матом, как режиссёр, и бегал туда-сюда, как девушка с хлопушкой. Я не подозревал, что в кино так интересно.

  Посмотрели первый дубль. Оказалось, у Олеси слишком голые ноги. Роман, как муж и продюсер, потребовал надеть более траурный костюм. Или сложить всё каким-нибудь приличным узлом хотя бы. Олеся – жена вредная и в то же время ногастая. Сказала, – что за глупые предрассудки. И с ней было трудно спорить.

  А Рома очень темпераментный режиссёр. Он вспылил, сказал, что порнографию снимать не станет.

  Эта мысль понравилась Олесе. Женщины с хорошей фигурой, я заметил, очень лояльны к порнографии.

  Поскольку других прекрасных актрис под рукой не было, Роман рассердился на занавески. Их пришлось оторвать и выбросить. Потом три дубля по-дурацки мигала свеча. Потом другая свеча стояла на окне совсем как у одного режиссёра из Таиланда, это же кошмар, вы понимаете.

  Было много дублей. Выбрали самый прекрасный, пошли спать. Утром Рома стал смотреть и закричал – о боже!

  По возгласу было ясно, кто-то нервный ночью выпал с балкона, пролетал мимо окна и своим идиотским туловищем испортил нам фильм. Мы побежали к Роме, стали спрашивать – где, где, где всё пропало.

  И Рома показал на экран – вот тут, Слава головой мотает!

  И правда, на 46-й секунде за Сашиным ухом на стене качается тень, это я танцую головой.

  Так я попал в мировой кинематограф.

     Слава Сэ