- Дорогая. У меня все хорошо. Я попросил пустить меня в закрывавшуюся аптеку попить воды. Там оказались добрые люди и пустили. Я у них украл сорок тысяч рублей из кассы. И еду домой с сюрпризом. Жди.
- Прекрасно. Жду, милый.
Так вот влюблённые голубки ворковали по телефону, о чем нам докладывали с группы контроля. А я чуть гамбургером не подавился от такой простоты нравов.
Вообще эти гамбургеры мне осточертели! Как оперативные мероприятия, где сутки напролёт порой приходится проводить в машинах, ждать воришек, мошенников и разбойников, так у моих соратников возникает стремление питаться в этих чёртовых «Макдональдсах» и прочих свинарниках. Быстро забить брюхо черте чем – самое оно. Эти гамбургеры уже поперёк горла стоят.
Вот и сейчас – привычная оперская жизнь. Гамбургеры и ожидание. Уже восьмой час стоим под окнами клиента. Ждём, когда он соизволит домой заявиться. А у него все новые дела и приключения. Ему всё неймётся.
Началась эта история просто. У нас сотрудник в выходные немножко оторвался. И в кабаке у него спёрли из сумки дорогой телефон, а заодно кредитную карточку. К кредитной карточке шла в комплекте мятая бумажка с записью кода – чтобы не забыть самому и карманникам жизнь облегчить. Ворюга спокойно снял где-то семь тысяч евро с карточки – ни копейки не оставил, зараза такая!
Не буду вдаваться в подробности. Но одну ошибку жулик совершил, за что ему сегодня и предстояло поплатиться. Мы легко установили его личность. Взяли под контроль. Так что песенка его спета, хотя он об этом и не знает пока что. Ничего, скоро узнает. Осталось ему наслаждаться жизнью считанные минуты.
До этого по барсеточникам и карманникам мы не работали - не наш профиль. А тут окунулись в какой-то иной мир. Старый, замшелый, но ещё живее всех живых, полный древних традиций мир карманников.
Фигурант нам попался забавный. Три судимости за карманные кражи. Национальность – якут. Притом не из простых. Его папаша какой-то там местный олигарх. Сподобился сыночка послать учиться в Оксфорд. Тот отучился на все сто процентов – выучил три языка и приобрёл неизлечимую страсть к наркотикам. Сторчался вконец.
В Якутию не вернулся. Осел в Москве. Слезть с наркотиков так и не мог. Наоборот, все глубже погружался в этот волшебный мир грёз и ломок. А на зелье денег нужен вагон. Родители, судя по всему, послали сына-наркомана к чертям собачьим. Тот и нашёл своё призвание – стал шарить по барсеткам и карманам. За что аж три раза был различными судами отправлен на соответствующий курс излечения от асоциальных привычек в учреждениях за колючей проволокой. Давали за карманку всегда немного, поэтому он был ещё совсем молод. Садился, выходил, опять воровал, ширялся. Снова садился. При этом с каждым разом набирался осторожности, профессионализма и навыков противодействия правоохранительным органам, так что изобличать его становилось все сложнее и сложнее.
Работал он обычно с напарником по московским кафешкам. У них было несколько маршрутов в центре столицы. Брали какую-то улицу. Переходили из кафе в кафе. Высматривали клиентов, которые ставили на пол или на стулья сумки, или вешали одежду. Пальчики у гордого сына якутского народа были шаловливые, тонкие и умелые. Он навострился выдёргивать портмоне из сумки, извлекать оттуда кредитки и деньги, и возвращать лопатники обратно. Так что порой люди замечали пропажу уже дома.
Кажется – фигня – ну, сколько можно заработать на таком? Так в среднем, с одной улицы, якут снимал сто-сто пятьдесят тысяч рубликов. За один выход заделывали пять-шесть эпизодов. И всё им уже давно сходило с рук.
Вообще, работа по карманникам очень нелёгкая. Их нужно брать с поличным, пока они не скинули добычу. Этот момент хорошо показан в похождениях Жеглова с Шараповым. Обычно оперативники берут карманника с двух сторон, лишая его возможности шевелить руками, и в таком виде тащат в ближайший участок. Этот перфоманс у оперского народца получил название «скульптурная группа». Действительно, есть в этом произведении полицейского творчества нечто монументальное – похоже где-то на греческую статую Лаокоона с детьми.
Обложили мы якутского барсеточника по всем правилам. Телефон под контроль, ласковая наружка следит за каждым шагом. Ждём, когда тот на работу соберётся.
А у него творческий кризис и философическое переосмысления бытия и предназначения на этой Земле. Денег наворовал мешок, так что с закупкой наркотиков проблем нет. И постоянно ноет по телефону, как ему все обрыдло, как ему хочется смыться за границу, перед этим бросив всех своих любовниц.
Потаскали мы его неделю. Так он на работу и не вышел. И вдруг – удача. Видимо, деньги, наконец, понадобились, и жулик рванул в одиночку на Арбат. Там разведка наша и зафиксировала факт кражи. Нас там не было, а задержание наружка не имеет права проводить. Зато зафиксировали, как он вынырнул с добычей из кафе, тут же направился к банкомату и попытался снять деньги. А потерпевшего опера не срисовали. И как теперь его искать?
Ох, замаялся я. Мастер-карт, оказывается, вообще не имеет данных о клиентах. Посылаю им запрос – они только дают, что карту отправили в какой-то украинский банк. Я туда звоню. Мне объявляют, что карта такая у них есть, но клиента они мне не назовут. И вообще это другое государство. Тогда я слёзно умоляю выйти на клиента и передать ему, чтобы он мне звякнул Он и позвонил.
- Да, украли на Арбате карту и деньги. Бываю в Москве постоянно. Готов написать заявление.
Мужчина оказался правопослушный и хозяин своего слова. Приехал, написал, все показал, что надо. Так что один такой железный эпизод мы получили. Да и по эпизоду с нашим сотрудником отработали неплохо – доказуху надыбали. Только вот беда – джентльмен из Оксфорда везде шарит по сумкам один, подельник никак не подвязывается. Ну и фиг с ним. Нам и одного хватит.
Пока суть да дело, стал я погружаться в барсеточную тематику. Немножко прибалдел от того, каких масштабов достиг этот преступный промысел в Москве. И какие суммы фигурируют. Вон, два кавказца в кафе на Арбате стащили у бывшего чекиста всякой валюты почти на миллион долларов. Запись глядел – это же надо таким дураком быть, чтобы сумку с такими бабками чуть ли не посреди кафе поставить.
В общем, однажды мы решили, что ждать уже сил нет. Выписали снова за оксфордским якутом бригаду наружки. Идея простая – пусть потаскают его по городу. Может, ещё где засветиться. А как домой приедет, мы на его плечах заходим в квартиру с обыском и задержанием.
И надо же, сволочь какая, именно в этот день у него нарисовалось куча дел. Мы рассчитывали его уже часа в три-четыре упаковать, а он, как будто ощущал долгий перерыв в свободе передвижения, как удила закусил. Метался как бешенный по всей Москве, весь в дыму и проблемах.
За этот день он успел обкатать только что приобретённый на «карманные деньги» новенький «Мерседес». Прикупил несколько доз метадона. Приобрёл букет цветов и рванул поздравлять с каким-то там праздником свою старую любовницу, лежавшую в реабилитационном наркоманском центре. В букет в качестве подарка он сунул порцию метадона, так что дама теперь была на седьмом небе от роз и наркоты. Потом джентльмен мотался ещё целый день по городу, названивая ждущей его дома сожительнице. Нынешняя его дама сердца сильно нервничала без дозы и даже лезла на стену. А он всё обещал ей в скором времени подъехать с наркотиками.
Вечером джентльмен обокрал аптеку. Энерджайзер его иссяк уже ближе к полуночи. У нас к тому времени все конечности затекли от бесконечного сиденья под его окнами. Да ещё осень, колотун, дождь.
И вот наконец – явление джентльмена из Якутии полицаям. Наружка его довела его до подъезда. А потом такой долгожданный рык:
- Стоять! Полиция!
Барсеточник решил поотбиваться. Куча мала. Неожиданно шустрый и вёрткий он оказался. Впрочем, хватило его секунд на пять – распластали полицаи на земле бедолагу, руки вывернули, наручнике защёлкнули.
Тут его сожительница распахивает дверь подъезда и кидается в бой. Птичка мелкая такая, исхудавшая на наркоманских харчах. Но верная и отважная. На толпу быков бесстрашно кидается, как синица, защищающая гнездо с птенцами от хищной рыси – шансов никаких, но инстинкт толкает.
А якутский джентльмен орёт благим матом:
- Наташка! Домой! Закрывайся!
Она его не слышит, визжит в ответ:
- Не трогайте его!
В общем, обычные и привычные давно визги, писки и вульгарный мордобой при задержании.
Димка, наш опер, а заодно мастер спорта по боксу, в процессе упаковывания клиента ненароком двинул ему и расшиб кулак. Теперь стоит, теребит руку, по которой кровь течёт.
- Димон, - говорю я. – Ты в курсе, что у него СПИД?
Димон бледнеет, у него состояние предобморочное. Прикидывает, мог ли бациллу поймать.
Там вся эта шведская семья – клиент и две его любовницы, у них СПИД в последней стадии. И половина их телефонных разговоров – сколько им ещё осталось землю топтать, и как быстро они на кладбище отъедут.
В порыве схватки у клиента искусственная челюсть вылетела – мы её на асфальте ищем. Но джентльмен не в обиде. Этой отчаянной потасовкой достиг, чего хотел. Пока мы его валяли, он сумел раздавить ампулы с метадоном, и теперь мы фиг вес наберём, чтобы ему хранение наркотиков вменить. Ну и ладно, ему и так хватит.
Потом – все как обычно – понятые, обыск. Чего надо – нашли. В том числе сорок тысяч на кармане, которые он подмыл из аптеки.
Джентльмен хорохорится:
- Вы же мне ничего не докажете!
- А аптеку кто обокрал?
- Так они заяву не напишут.
Как в воду глядел – не написали, не заявляли.
Тащим его в ГСУ Москвы, где следователь ждёт его с нетерпением. Пока суть да дело, кормим негодяя. Он расслабляется, добреет, мы теперь для него чуть ли не кореша-кормильцы. По старой доброй воровской традиции он, понятное дело, ни в чем не признается. Зато активно начинает делиться секретами мастерства. Костерит своего подельника, который ни в чем ему не помогает, только присутствует, так что его взять не на чем, и за него приходится отдуваться уже в который раз.
Ещё обижается вполне искренне:
- А чего вы на меня набросились всем скопом? Что я плохого делаю?
- Воруешь же.
- Так надо лучше за карманами следить. Я же не зверь. Не убийца, не грабитель. Ну, ворую немного. Жить надо на что-то…
Затем начинает сдавать всех московских полицаев:
- Вы посмотрите, где эти преступления бывают. Мы работаем только в тех местах, где у нас договорённость с местной полицией. С утра к ним приходим на территорию – опера с местного розыска обычно в ресторане сидят. Спрашиваем - можно поработать сегодня у вас? Кивают. Работаешь. Вечером в том же кафе отдаёшь им четверть заработанного. И все счастливы.
- А эти?- называю я один очень хитрый полицейский отдел.
- Эти жадные. Половину берут.
- А есть районы в Москве, где не берут?
- Большинство. Но мы к честным полицаям и не суёмся. Примут сразу. А где коррупция, там нам раздолье…
Упирался этот жулик, не кололся до последнего. Потом ознакомился с доказухой против него. Написал чистуху. И уехал в колонию.
Когда задерживали мы его – это был доходяга, ветер его носил, от СПИДа загибался. В СИЗО его подлечили, откормили – другой человек стал, плотный, сытый, и умирать уже не собирался.
Да, некоторых тюрьма лечит не только социально, но и физически. А для многих тюрьма просто дом родной. Как испокон веков это было для карманников – представителей древнейшей и самой уважаемой воровской профессии.
Оценили 8 человек
13 кармы