Отношения администрации и заключённых в ИТУ всегда были, мягко говоря, не слишком дружелюбными.
Был у меня знакомый ещё в былинные советские времена – опер на зоне, а потом кум - то есть зам по оперработе. Любил рассказывать всякие кошмары о своей работе. Жаловался, что главный враг исправления заключённых и поддержания порядка в колонии – это план по валу на производстве. Ибо этот самый коварный план всегда на первом месте, а остальное – на двадцать девятом. Это заставляло начальника учреждения, то есть «хозяина», давать послабления некоторым группам заключённых, договариваться с авторитетами, злоупотреблять мерами принуждения и насилия. Главное – план. А раскрытие преступлений и поддержание строгого порядка – тут уж по остаточному принципу.
Работа опера в колонии вообще аналогов не знает. Она требует такого интриганства и коварства, что Макиавелли и иезуиты скромно плачут в углу вместе с пресловутым испанским двором и его тайнами.
Однажды приходит с воли информация, что два жулика, проходящие лечение от дурных привычек в условиях исправительно-трудового учреждения, перед посадкой залепили на воле крупную кражу. Просят органы милиции эту информацию подтвердить или опровергнуть. А как? Двое этих ворюг ребята прожжённые, прошаренные в воровском промысле, признательными показаниями свою нелёгкую биографию не замаравшие. Ясно, что будут все отрицать. А вещдоков и показаний нет, чтобы их припереть. Можно было бы при помощи микрофонов их послушать, что они между собой говорят, но тогда и техники такой не было в наличии, а если и была, то работала плохо. Нужно вывести уголовников из состояния душевного равновесия, нанести острый психологический удар.
- Вызывают их в администрацию, - рассказывает этот мой опер. – В помещение такое просторное. Выводные говорят – ждать. И уходят. Помещение пустое почти - три стула, да свёрнутый ковёр в углу стоит. При этом им намекнули, что их будут спрашивать по одному старому их делу, и лучше бы им подумать, как признательные показания дать. Ну, они оглядываются, что в помещении никого нет, и начинают активно за то старое дело тереть – мол, ничего ментам не говорим, все отрицаем, я не я и кража не моя. Договорились, по рукам хлопнули. Довольные такие собой и друг другом. Тут выводные заходят. Ковёр раскручивают. А в нем я сижу. «Ну, говорю, орлы, приплыли». Они настолько обалдели, что тут же признанку и выдали.
В этой работе есть один момент. Если на зоне ты царь и бог, то рано или поздно твои подопечные выходят на волю, и вот там с ними могут начаться проблемы.
- Иду однажды, - продолжает опер, - по родному городу, по самым закоулочкам. И тут шобла из числа недавно освободившихся подкатывает с подходом таким незатейливым: «Конец тебе, опер, пришёл. Довольно нашей кровушки попил». Ну а мне чего делать? В рукопашной я их всех не осилю. И пожить хочется. Ну и я развожу их по понятиям «Какая предъява?» – спрашиваю. «Ну, ты опер, кровопивец». «А конкретно?» Давил честных бродяг». «Честных я не давил. Я сук давил. Что не так? И отморозь всякую. А честных не трогал». Тут братва озадачилась, посовещалась. И вдруг к выводу неожиданному пришла – а ведь и правда. Опер-то честный. И не за дело никого не трогал. А только работу свою выполнял. Извинились и отвалили. Там тоже разумные люди бывают. А в другой раз в автобусе на меня бывший зечара кидался, орал, что порежет. Потом пообещал подстеречь и у дома пришить. До рукопашной, правда, не дошло. Ну и что с ним делать? Поднял документы, где он живёт. Отправился в местный уголовный розыск. Объяснил, что и как. Ребята там отзывчивые. Говорят, сейчас объясним человеку, что он не прав… В общем, притащили его в контору. И так справно ему все объяснили, что он на коленях передо мной ползал, готов был землю целовать и орал – простите дурака!
Зоновским операм, хотя и относились они к МВД, оружия не давали, если не какое-то там супер ЧП. В зону по приказам заход с оружием был запрещён – чтобы зеки не завладели им. А на воле оперу в зелёной форме вообще со стволом делать нечего. Так что оперативники ощущали себя не шибко и защищёнными. Потому что встречи с контингентом были вполне реальными. Обычно они таскали с собой «черёмуху» - баллончик с газом-слезогонкой. Тогда это ещё было запрещённое изделие, которое не купишь в каждом оружейном магазине. Да и та «черёмуха» была куда забористее, чем нынешние жалкие подобия в свободной продаже. И на зоне было правило – малейшие попытки к неповиновению щедро заливались этим газом. Практически большинство неспокойных зеков из отрицалова испытало её действие на себе, и страх перед спецсредствам был у них прописан на подсознании. Поэтому иногда стоило только продемонстрировать баллончик, как вся агрессия спадала. Условный рефлекс – увидел баллончик веди себя спокойно, иначе совсем плохо будет.
Однажды этот опер чудом избежал смерти. Приехал в командировку в какую-то тюрьму, где смертные приговоры в исполнение приводили – тогда это никого не удивляло, в год расстреливали около тысячи человек. Ему местные ребята говорят:
- Хочешь, смертника покажем?
- Покажите.
Заводят в камеру – на две части разделена вертикальными прутьями. Там урка сидит, на снежного человека похожий - озлобленный, смотрит с ненавистью, понимает, что недолго ему осталось.
Увидел гостей. Вдруг резко и очень сильно метает прямо в голову оперу заточенную металлическую миску. Тот едва успел отклониться, в стенке выщерблена, руки трясутся.
А урка разочарованно произнёс:
- Эх, жалко, промахнулся. Убил бы – пока следствие да суд, ещё бы пожил.
Вообще, из зоны порой можно было увидеть больше, чем на воле. В том числе швы, по которым расползается страна.
- В Грузии был, - рассказывал мне тогда опер с видимым возмущением. – Слушай, там советской власти нет вообще! Иду по зоне, а по ней зек пилит – представь, без строя и с японским магнитофоном под мышкой!
Да, исполнение наказаний тогда в республиках понимали как-то по иному, чем в России. У меня знакомый в восьмидесятые работал под Тбилиси в ИТУ. И вдруг у них уходит на пенсию «хозяин». И место вакантно. А у этого моего приятеля очень крутые были завязки в МВД – родственником был один из первых лиц. Тут подходит стралей и говорит:
- Пятьдесят тысяч рублей даю (по тем временам пять автомашин «Волга»), но чтобы меня назначили на эту должность исполняющим обязанности.
Приятель мой удивляется:
- Да у тебя высшего образования нет! Тебя все равно никто не утвердит.
- А ничего. Месяца три поработаю, вложенные деньги окупятся, и ещё знаешь сколько заработаю…
Старая тема – республики и метрополия, или кто губил СССР, а также - коррупция, они и мы...
Оценили 17 человек
23 кармы