Прохладное осеннее утро улыбалось Москве первыми солнечными лучами

Прогрессивный журналист Коля Жмыренко в приподнятом настроении шёл домой после ночной смены. Всю ночь Коля в режиме живого времени хоронил одну российскую знаменитость и был весьма доволен проделанной работой. Онлайн-некрологи давались ему лучше всего: думать не требовалось вообще, шеф-редактор усиленно хвалил за набегающие просмотры – и Коля чувствовал себя настоящим журналистом.

Вдруг чья-то волосатая лапа схватила Колю и рывком втащила в подворотню, грубо отвлекая от утреннего самолюбования. Журналиста бросило на стену и, подняв глаза, он увидел перед собой здорового детину со шрамом в пол-лица, тюремными наколками на руках-оглоблях, тщательно подведёнными глазами и размалёванными ярко-алой помадой губами.

«АУЕ-гомосексуал, - испуганно понял Коля. – Не успел впасть в спячку после свадьбы Ксении Собчак и жаждет продолжения банкета.»

Журналист нервно сглотнул, вспомнив леденящие душу кадры собчаковского вертепа, а детина, плямкнув губами, приобнял Колю и нежно втянул запах уложенной гелем журналистской шевелюры.

Молодой человек жалобно пискнул и зачем-то постарался представить, что бы сделал в подобной ситуации его кумир Юрий Дудь. Помогло. Коля поставленным голосом и глядя в подведённые глаза нападавшего спросил, сосал ли тот когда-либо у негра. Детина от удивления ослабил хватку и хлипкий медийщик стёк меж объятий на землю.

Распугивая скучавших утренних кошек, журналист вылетел из подворотни и выхватил из кармана телефон, чтобы позвонить в полицию и сообщить о некоторой вероятности утреннего секса по адресу такому-то. В панике обернувшись, Коля понял, что рано остановился, потому что из подворотни, придерживая одной рукой брюки, к нему уверенным галопом приближался обезумевший от вечеринки Ксении Анатольевны АУЕшник.

- Алло! – на бегу орал в трубку Коля. – Менты! В смысле, полиция! Варшавское шоссе, д. 5… Дом 7… Дом 9… Срочно приезжайте!

- Что случилось? – встревоженно спросила трубка. – Назовите точный адрес!

- Нападение! – взревел Коля, понимая, что с точным адресом на такой скорости будут проблемы.

Сквозь срываемые встречным ветром слёзы, он попробовал открыть Яндекс.Карты и построить маршрут до ближайшего ОВД, но пальцы на полном ходу не попадали по кнопкам.

- Коля! – услышал он вдруг откуда-то сверху.

Журналист с удивлением понял, что пробегает мимо офиса родного издания, а из окна, свесившись, ему машет знакомая шеф-редакторка.

- Юлиана Арсеньевна! – заорал на бегу Коля. – ПА-МА-ГИ-ТЯ!

- Беги вокруг здания, Коленька! – донеслось ему в спину, и прогрессивный журналист пустился с удвоенной энергией.

Измотаю его, думал Коля, сейчас мои вызовут наряд мусоров и эту скотину повяжут!

Нарезая пятый круг вокруг офиса он заметил краем глаза, что все окна распахнуты, а его коллеги торчат в окнах с мобильными телефонами.

- Менты! – взмолился молодой человек. – Менты… скоро?!

В ответ шеф-редакторка почему-то показала ему большой палец, мол, всё ОК, а коллеги вывесили из окон большой плакат «ЯМЫ Жмыренко». Предчувствуя неладное, Коля негнущимися пальцами открыл приложение своего издания и с ужасом прочёл: «АУЕ-гомосексуал гонится за журналистом федерального издания. ОНЛАЙН.» С десяток потоковых видеотрансляций со всех ракурсов выхватывали утренний колин забег, а на одном, стоявшем особняком видео, он был снят прямо со спины.

Обернувшись, Коля увидел, что АУЕшник всё ещё гонится за ним вприпрыжку, придерживая одной рукой спадающие брюки. Во второй он уверенно держал направленный на Колю мобильный телефон.

На страницу трансляции сыпались возмущённые комментарии о возвращении 37-го года. Кто-то возражал, что при Сталине такого, наоборот, не было. Все сходились в мысли, что кровавый режим довёл страну до ручки, но ничего нельзя поделать, потому что народ – быдло и думает только своим холодильником.

Спешащие на работу автомобилисты поддерживали Колю продолжительным бибиканьем. Меланхолично вздыхали листвой высаженные проклятым оленеводом деревья.

[Орда] – родная, злобная, твоя