Мать «великого» российского конформиста Темы Лебедева предложила россиянам «Не ныть». А заявила она буквально следующее:
«Умираешь от жары — купи, плять, кондиционер.
Умираешь от холода — купи, плять, обогреватель…»
Эта очень грубая аллюзия на «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные», которая в известный исторический момент стала маркером предраспадного состояния.
В данном же случае — это еще и печать определенной среды. Той самой части интеллигенции, всю жизнь обслуживавшей власть, но при этом не сумевшей заработать столько, чтобы не быть вынужденной вечно подчеркивать свое социальное «превосходство». Такого рода поведение — всегда наследие нищеты. Только нищие стремятся выглядеть «богато».
Есть Сноб Изысканный и Сноб Простейший. Простейший Сноб — всегда мещанин-невротик (термин «мещанин» лишен здесь какой-либо негативной коннотации). Вернее даже сказать — косящий под мещанина. Для пролетарско-крестьянского (вариант — чиновничьего) выскочки — даже быть мещанином — слишком заоблачно.
Прекрасно иллюстрирует сей образ к примеру нынешняя Собчак — более не гламурная дива и не рЭволюционер, но легализованный агент женского агитпропа. Только бы подчеркнуть свою инаковость и «классовое» превосходство. Вспоминается, как она разразилась целой статьей о том, что жилье на Патриарших — это не для нее, а для низших слоев — то есть — элита, по ее мнению, так не живет.
В любой цивилизованной стране за такую статью если бы не уволили, то хотя-бы жестко раскритиковали. Это не моралистская претензия, ибо ее поведение не аморально, а в первую очередь — вызывающе глупо.
Ровно так же глупо выглядит здешняя маргинально-«интеллектуальная» элита со своим упрощенным ницшеанством, обвинениями «современного человека» в тотальной несостоятельности, необоснованной претензией на сверхчеловечность и плохо скрываемой мизантропией. Быть откровенным мизантропом и заниматься политической (околополитической) деятельностью — заведомо проигрышный ход.
Они ненавидят людей, но сидя в башне из слоновой кости, они и не знают людей. Пытаются управляться с массами, апеллировать к массам, но не знают масс. Что гламурные дивы официального женского агитпропа, что исполненные нафталиновой риторики маргинальные femme fatale.
То же самое наблюдается в среде кроваво-почвенных ура-патриотов, отнюдь не чуждых элементам сладкой жизни. Поэтому Егор Просвирнин попивает в эфире недешевый вискарь с военным преступником и садистом Алексеем Мильчаковым. А рыхлый черносотенец Егор Холмогоров начинает каждый раз истерично подвывать в Фейсбуке, когда у него кончаются деньги. При этом основным посылом системно-патриотических зазывал является нечто вроде — «Русским денег не надо, проживем одной духовностью, Крымом занюхаем!».
В значительной степени поведение таких людей продиктовано тем, что начинали они свой путь в лакейской пирамиде буквально с объедков. О чем они очень не любят вспоминать. Это был своего рода момент унизительной инициации — перехода из позорной нищеты в относительное благополучие, но с урезанными правами и вмененными обязанностями.
Есть две вещи, которые себе может позволить только гений — это пафосность и пошлость. Определенным персонам свойственно бравирование именами, цитатами и запредельная патетичность, сплошной высокий тон — таких здесь в избытке, особенно в определенной среде. Так же как в среде части интеллигенции в избытке дурновкусных поэтов, рифмующих банальность за банальностью.
Но в этих случаях выходит так — если вы не гений, то скорей всего — фрик. Третьего не дано. Нет, конечно, можно рассуждать о некоем промежуточном типе, этаком середнячке. Но для него в нынешнем обществе ниши не предусмотрено. Это при глубоком совке можно было обезьянисто раскачиваться на самосплетенных макулатурно-книжных лианах и находиться «в статусе».
В данной ситуации — отсутствия нормальной общественной иерархии вообще (впрочем как и в совке, просто более очевидно) — мы можем вполне рассматривать фрика как социальный статус для специфической маргинальной категории.
Что же касается отечественной придворной обслуги, судьба их всегда была незавидной. Летом им мешала жара, комары и мухи, зимой — холод, ветер и снег. Весной — клещи, щебетанье птиц и грязь, осенью — серое небо, дожди и скользкие листья в парке. В горах им не хватало воздуха, а в глубинах морских им мешало давление водной толщи, при всплытии же — вспенивающейся кровью им изнутри разрывала легкие страшная декомпрессия. Но даже выбравшись на сушу, они неизбежно осознавали, что на каждого из них давит еще и персональный атмосферный столб.
В этом чертовом Интернете постоянно был кто-то неправ. В исторической литературе все было переврано, ибо герои прежних художественных произведений их более не вдохновляли. Они перестали ходить в церковь, чтобы не видеть, как приезжает батюшка на «Гелендевагене». Водка им часто попадалась то разбавленная, то отравленная. Не говоря уже о закуске.
На телефоне внезапно обнаружилось неизвестное приложение, записывавшее все разговоры в скрытом режиме. По утрам вебкамера ноутбука самопроизвольно включалась и фотографировала их голыми, немытыми и нечесаными.
Коронавирус, хоть и был специально придуман мировой закулисой, чтобы погубить их, сделал простой поход в магазин целым испытанием, о котором можно было бы даже сложить героическую сагу. Но им уже было лень. Все в этом мире было против них, абсолютно все.
Оценили 0 человек
0 кармы