Ответить на заданный вопрос не сложно, если чувствовать поэзию.
Многие считают, что это стихотворение Лермонтова. Другие приписывают авторство поэту-сатирику Минаеву.
Послушаем!
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
Об авторстве спорят давно. Мнения разделились. Специалисты приводят, притаскивают доказательства, умы кипят. А каковы факты?
Первое упоминание о стихотворении появилось после 1872 года. Это было время буржуазных реформ Александра Второго, когда разночинцы принялись навевать России дивные демократические сны Веры Павловны. В советскую эпоху стих стал образцом политической лирики. А вот в постсоветское время многие литераторы засомневались в его подлинности. Стих-то плоский, плакатный, какая-то агитка, а не поэзия. Разве так звучит настоящий Лермонтов?
Так перед нами Лермонтов или нет? И какие могут быть доказательства, что стихотворение фальшивка?
И не надо никаких доказательств! Все просто, если человек с детства обожал Лермонтова, перечитал его не раз, то ему очевидно - подделка! А ведь я по молодости ставил Лермонтова даже выше Пушкина! Как прочитал "Мцыри" - и навсегда. Любил Лермонтова и сейчас люблю. А ведь только у любви рентгеновское зрение. Создатель образа Максима Максимовича никак не мог назвать Родину немытой.
Такие вещи надо просто чувствовать. Шопен не мог сочинить "Мурку". Лермонтов не мог накрапать такую пакость.
Лермонтов поэт тонкий, глубокий, благородный. Ваше Благородие, одним словом. Белогвардеец, как сказал бы поэт Бездомный, да еще предложил бы документики у товарища проверить.
А перед нами прямолинейный стих разночинца. Не мог Михаил Юрьевич состряпать такое, да еще с русофобским душком. Да и появилась эта подделка во времена бурного развития капитализма, когда народники уже вовсю шатали державу. Вот и воспользовались шалуны-демократы авторитетом Михаила Юрьевича.
Лермонтов был системным оппозиционером, а его имя использовала несистемная оппозиция. Михаил Юрьевич хотел Россию улучшить, а буржуазные демократы - уничтожить. Поэт - это всегда пророк. Он отлично понимал, что снос царизма есть и неизбежный развал России.
Неспособен был герой своего времени на презрение к Родине. Вслушайтесь в интонацию стиха - обиженную, с ноткой ненависти. Мы слышим хейтера России, русофоба в белом пальто, цедящего сквозь зубы буржуазно-демократическое презрение к Отчизне, готового в любую минуту ускакать на белом коне за рубеж от убогой этой страны.
Почему автор обижен? Он чувствует, что России никогда не стать Европой, перед которой автор явно преклоняется, и она всегда будет особой евразийской державой, которую не измерить общим евроаршином и евроумом не понять.
Лермонтов - дворянин. Булкохруст. Он не понаслышке знает, как упоительны в России вечера, и он никогда не предаст Родину за европеченье.
О Пушкине говорили, что ни одна его страница не облита ядом. Но это можно сказать и о Лермонтове, о любом гениальном поэте. Настоящий поэт есть посланник небес. Его гений и злодейство несовместны. Ненависть, презрение - это все-таки в основном эмоции не культурной элиты, а маргиналов, неудачников, проигравших и прочих смертных. А Лермонтов бессмертен.
Коньяки дегустируют на контрасте!
Перечитайте еще раз стишок разночинца. Плоский, прямолинейный, картонный.
И сразу, полностью, вслух продекламируйте стихотворение "Родина".
Оно наполнено деликатным, не показным чувством!!!
Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю — за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.
И тут не надо быть Шерлок Холмсом, чтобы понять, где настоящая поэзия, а где ловкая подделка. Согласны?
Оценили 50 человек
87 кармы