Был я как-то на одной вечеринке...

Время какое-то... Не знаю даже. Без опознавательных знаков. Не чёткое в смысле "чётенькое", а как бы расплывчатое. Раньше идет дворник и сразу ясно - дворник. Бляха у него, возраст, взгляд, валенки - всё в нем выдает дворника. Или дамы. Платья, юбки шелестят, каблуки цокают. Офицеры трясут плюмажами. Кучер знает своё место и с кнутом. Пекарь выливает помои в наибелейшем фартуке. Если мещанин или студентик - непременно в сюртуке. Люди не стеснялись, люди носили свой социальный статус прямо на теле. Гоголь, бывало, пройдётся по Невскому и - хоп! - рассказ написал. А сейчас пройдёшься по Невскому и как-то даже скучно от общей неразберихи. В погоне за индивидуальностью мы стали какими-то одинаковыми, что ли.

Был я как-то на одной вечеринке. Брат жены, Коля-строитель позвал, по случаю дня Валентина, вот мы с Олей и пошли. Трёхкомнатная квартира, ремонтик неплохой, стеклопакеты, потолки натяжные, из еды - лёгкие закуски, из водки - коньяки и виски. Дамам - вино. Народу - человек пятнадцать. Пригляделся. Парни, в основном, бородатые, с причёсками и в цветных татуировках. Девушки, в основном, спортивные, с губами утиными и шибко сексуальные. Как говорится, у кого что болит, тот так выглядит. Нет, я не в претензии, просто такое чувство возникло, будто все трахаться собрались, а тут я зачем-то с женой припёрся и бутерброд ем.

Перезнакомились, потекли разговоры. Наряды какие-то, премия "Оскар", планы на лето, мальдивы-гавайи, десятый айфон, подтяжки, утруски, педикюрщицу какую-то вспомнили, фэшн то, фэшн сё, англицизмы, а я подошел к окну, а в окне "хрущёвка" и мужик в дубленке под фонарем блюет. Интересно, интересно.

Наконец, расселись за стол. Выпили. Ещё выпили. Я молчу. Тут уточка-брюнетка меня спрашивает:
— А вы кем работаете, Александр?
Я "завис". Не говорить же - писатель. Стыдно как-то, будто я нормальную работу не смог найти. Ответил по диплому:
— Автослесарем.
Все замолчали и переглянулись. Секундное такое замешательство, за которым последовала россыпь улыбок разной степени снисходительности. Брюнетка выдала:
— Рабочая косточка! Как любопытно!
Я в долгу не остался:
— А вы, так сказать, по какой части?
Брюнетка тонко улыбнулась:
— Фэшн-индустрия.
В моем ухе раздался Колин шёпот:
— Она маникюрщица, не обращай внимания!..
В разговор влез парень в футболке с Эрихом Картманом из «Южного Парка».
— Рабочим сейчас нелегко, не их время.
Я воззрился:
— Разве?
— Конечно. Двадцать первый век диктует свои обстоятельства.
— Какие же?
— Три «К».
— Церковь, кухня, дети? (автор показывает свою начитанность, приводя немецкое устойчивое выражение - Kinder, Küche, Kirche, описывающее основные представления о социальной роли женщины в германской консервативной системе ценностей - прим. Дарья).
Я удивился: как протестантская этика связана с двадцать первым веком в России? Южнопарковец хохотнул:
— Какая церковь? Три «К». Креатив, креатив и ещё раз креатив!
Коля снова дыхнул мне в ухо:
— Витя менеджер по продажам в турфирме. Не смейся.

А я и не думал смеяться. Я впал в ступор, потому что люди вокруг кажутся не теми, кто они есть, а кто они есть - они будто и сами не знают.

Бухгалтерша с татуировкой дракона и внешностью опытной б*яди. Банковский клерк с бородой викинга. Мирный Коля-строитель в хаки и футболке «На Берлин!». Формовщик-хипстер. Фэшн-дева из маникюрного салона. Риэлтор-ницшеанец, уставший от мира.

Кто-то определенно соврал им в головы, что они должны быть яркими личностями и стремиться к самому лучшему, ибо только самого лучшего они и достойны. Интересно, что с ними будет, когда они примут правду?

А потом лик мой просветлел, потому что все напились и стали самими собой. Южнопарковец кричал: «Реклама-*уяма, еbись оно всё конем!»

А брюнетка хохотала и громко шутила: «Запили мне ногти, запили!» А бухгалтерша рассказала историю: «Он мне - дебет, дебет, а я ему - пошёл ты на*уй, Григорий!»

И бородатый викинг плакал на плече у хипстера, и ницшеанец трогал маникюрщицу за грудь, и строитель в хаки пел Ольгу Маркес, а я их всех обнимал и любил, как родных.

А потом пришёл папа Коли-строителя, тот самый, что в дублёнке под фонарем блевал, выпил стакан коньяка "за любовь!", сорвал со стены ковёр и уснул в нём, как падишах.

Короче, оговорил я ребят. Ерунда это всё и защитные маски, под которыми славные и теплые люди, такие же, как я.

Ну, обычные мы: конформисты, напиться можем, лопочем всякую ерунду, обезьянничаем.

Я ведь тоже автослесарем представился зачем-то...

© Павел Селуков