Винни-Пух

Вообще интересно, насколько русский Винни-Пух отличается от диснеевского.

Диснеевский — расслабленный и, по большей части, безобидный туповатый медведь. Он вообще не так чтобы главный герой. Диснеевский Винни-Пух — один из участников ансамбля, в заглавие вынесенный, скорее, по недоразумению или, если хотите, так исторически сложилось.

Главные его особенности — добродушие и небольшая задержка реакции на внешние стимулы.

Русский Винни (и у Бориса Заходера, который перевёл этот шедевр, и особенно в мультфильме) — суперзвезда, первая и последняя скрипка, психопат, абьюзер, газлайтер и манипулятор. Даже когда он тупит, это выглядит, как продуманный ход, удобный прием, который нужен только для того, чтобы Винни-Пух мог в очередной раз запутать окружающих или просто выиграть время.

И мы видим, как это влияет на окружающих. Ослик Иа-Иа не вылезает из глубокой депрессии (и ему дарят сдувшийся воздушный шарик и пустой горшок, напоминающие о тщете всего сущего). Пятачку не дают на секунду забыть, что он — очень маленькое животное (а если он на секунду все-таки забудется, за углом всегда найдется слонопотам или всемирный потоп). У Кролика явное диссоциативное расстройство (он буквально отрицает себя):

— Слушай, Кролик, а это не ты?
— Нет, не я! — сказал Кролик совершенно не своим голосом.
— А разве это не твой голос?
— По-моему, нет, — сказал Кролик. — по-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! и не должен быть похож!

Пух скопирует эту стратегию, чтобы обмануть пчел (я тучка, а вовсе не медведь), но если приглядеться, то он и является ее автором, потому что большая часть его рассуждений нужна только для того, чтобы поселить в окружающих сомнение в существовании объективной реальности и в себе.

Мед, как мы помним, это очень странный предмет: если он есть, то его сразу нет. Мед существует и не существует одновременно. Мед это и частица, и волна. И мед.

Сам Пух очень уверенно чувствует себя в сконструированной им дуальной структуре существования-несуществования. Но единственный персонаж, который хоть как-то способен временно этому противостоять, это Сова, которая окончательно ушла во внутреннюю лингвистическую эмиграцию.

Интересно, что это превращение Винни-Пух в монстра достигается без ущерба для сюжетной составляющей: фабула русских мультфильмов очень близка к оригиналу. Главное отличие — в мультфильмах нет ни Кристофера Робина, олицетворяющего божественное начало, ни Тигры, который в оригинале отвечал за безмозглую маскулинность.

То есть, в итоге мы приходим к неизбежному выводу, что три мультфильма про Винни-Пуха это ответ на старый русский вопрос, что произойдет, если Бога нет, и все позволено.

Русским мультипликаторам что ни дай, на выходе получается Достоевский.

Карлсона включаешь - а там бесы.

То ли архитектура так влияет, то ли слишком много читаем.

©  В. Гуриев