Гегемоны

                     Часть V. До чего пари доводят.

1982 год. Лето - финал ЧМ по футболу. Сборная ФРГ, совершившая потрясающий камбэк в дополнительное время в полуфинале с французами, встречалась с продравшимися буквально на зубах и валерьянке для соперников в финал итальянцами, сыгравшими вничью с мощными командами Польши, Камеруна и Перу и с огромным трудом победившими слабеньких бразильцев с аргентинцами, только в полуфинале благодаря выскочке Пауло Росси выигравшими у той же Польши.

Всё говорило о том, что сказавший позже свои знаменитые слова по поводу матча ФРГ-Швеция Гарри Линекер* вновь, авансом, окажется прав. Не должно было быть чемпиона кроме немцев. И я, как в футболе не одну собаку съевший, был в этом уверен на сто процентов.

А мой бригадир, посвятивший раннюю молодость не пойми чему, только не футболу, а её более позднюю и бурную стадию – конкретному вечно пьяному отрешению от социалистической действительности, решил топить за итальянцев просто из вредности. Не скажи я ему, он бы и не знал, кто играет в финале и в каком виде спирта. Спорта, простите.

И мы поспорили. На бутылку шампанского. Это было моё предложение. По поводу шампанского. Глупое априори, да. Не знаю, почему, но Евгений, бригадир, согласился, а Саня, его кум и наш третий в бригаде, перебил. Евгений-то, поди, и на Новый год шампанское не пил, конечно, если дотягивал до Нового года в процессе проводов старого. А любое застолье считал таковым только при наличии водки или самогона, даже при отсутствии стола в любом его эквиваленте.

Немцы, как известно, позорно проиграли. И Евгений предложил мне заменить шампанское на две бутылки водки. И я снова начал его узнавать. Поскольку подворотней был воспитан в лучших её традициях, включая постулат «карточный долг – долг чести», «проспорил – отдавай» и тому подобное, но к данной истории не относящееся, я закупил продукт и предложил им заглянуть ко мне на огонёк в субботу после утренней смены. Так мы и поступили. Только Евгений зачем-то пригласил ещё и троих разливщиков, включая их бригадира. Ну а мне-то что? Умеют разливать сталь по изложницам – сумеют и водку по стаканам. Плюс меньше водки на одну грудь – живее будем.

Посидели в остатках сада у меня, о чём-то там поговорили, думаю, о работе, но не помню, потом всем, кроме меня, показалось мало и они подались куда-то добавлять. Мне это было уже не интересно – я-то свою миссию выполнил. Честно и сполна.

Но в субботу смена была не крайней. Крайней перед выходным была воскресная. И я добросовестно пришёл на работу, как и положено, в 7:00. На работе, то есть на лавочке в бытовке, уже сидел Саша. Глаза его выражали… Вообще ничего не выражали. По лицу блуждала улыбка клиента тихого отделения психушки. Но меня узнал. Хоть и не сразу, как показалось. Для начала я оставил его в покое. А тут и печь слила сталь и я подался обмазывать магнезитом жёлоб.

Я уже успел вернуться с печи, когда обнаружил в бытовке Евгения, мирно посасывающего сухое и закусывающего тормозком - к работе человек готовился. Не сразу обнаружил Сашку – тот тихо посапывал на лавке, спрятавшись за столом. Недолго музыка играла, недолго и Евгений бодрствовал. Допив-доев, крякнул и расположился на соседней лавке - тоже подрыхнуть мал-мал. Идиллия…

Но мне-то не улыбалась перспектива весь наряд на смену выполнять в одиночку, поэтому Сашку я всё-таки растолкал. И мы полезли в ковш – футеровать его дно. Этому чёрту вообще нельзя было пить: и года не прошло, как у него по вине крановщика, да и собственной, случилось сильнейшее сотрясение мозга. Тогда ещё их третий погиб. И уже через несколько минут после того, как мы начали работу в ковше, Сашка стал на четвереньки, замер на несколько долгих мгновений, да и принялся пугать сливное отверстие. Отпугавшись всласть, поднял на меня свой зелёный лик и попросил глазами отгул. Ну, дал ему отгул, мне не трудно.

И понял, что смену тянуть придётся мне. Я уже писал, что не стахановец? Поэтому не стал доделывать дно, ограничившись только обмазкой желобов печей после слива стали. Я был самый неопытный в бригаде и имел самый низкий из них, IV разряд. Соответственно – и зарплату. Совесть не позволила при таких условиях выполнять работу за всех. На дыбы встала. Она у меня всегда за справедливость, а каждый знает: справедливо – это когда тебе лучше всех.

Ближе к концу смены я снова растормошил Сашку и повёл его убирать в пролёте. Приставил человека спиной к пакету с кирпичом, опёр о метлу, чтобы больше не падал, ну и сам стал собирать и мести кирпичный мусор чуть в сторонке, взглядом останавливая чёртушку каждый раз, когда он пытался сползти по метле долу: "Куда, ёлы, там же не убрано ещё!" Мёл себе и мёл, да тут краем глаза увидел за пакетами кирпича на ковшевой яме бригадира, придирчиво так заглядывавшего в ковш. Ага, сам проснулся. Биочасы не сплоховали. Штирлиц местного разлива. Распива. Ну, годы тренировки… Покачав укоризненно головой, тот, обведя взглядом прилегающее хозяйство, узрел-таки нас и направил свои начальственные стопы в нашу сторону – чинить среди нас разборки.

- Пацаны, а чего это вы так мало сделали?

Сашка – его кум, вместе начинали со дня основания цеха, всё время в одном графике. Огрызнуться не захотел, а признаться, что проспал почти всю смену – оробел, потупив долу очи неясные. Тогда Евгений воззрился в упор на меня.

- Я жду.

Вот это его «я жду» меня взбеленило похлеще, чем иную женщину оставленная мужиком отброшенной сидушка унитаза. Но палить Сашку я не мог – парень-то безобидный, жалко. Да и вообще, стучать – не по-пацански.

- Послушай, Женя! У нас прямых непосредственных начальников в первую смену аж 7 человек на троих. Ты, никак, восьмым хочешь быть – на двоих-то? А ты не охренел часом?

Жека не ожидал. По его логике, такого быть не должно было. Вылупился на меня и молчит.

- Ну скажи что-нибудь, что ли… - Попытался я пойти на примирение, поскольку скандализм ненавижу до такой степени, что вечно ругаюсь. Но – через не хочу.

- Ты бросай свои эти шахтные штучки…

Теперь я ничего не понял:

- Понеслась душа в рай! При чём здесь шахта?!

- Да ты ещё ни черта не умеешь, а уже рот свой открываешь…

- Ха! А я и не спорю. Не то, чтобы ни черта, но поменьше вашего - точно. Так я и зарабатываю меньше вашего, если ты не в курсе. Кстати, тебе к шестому разряду - ещё и бригадирские капают. Не за то ли, чтобы приходить в начале почти каждой смены, выдувать бутылочку и располагаться на лавочке? Не? Ты же, как только увидел, что я уже справляюсь, больше ни разу так и не пробовал работать. Приходил, откупоривал, выпивал, ложился. Вру: по будням да с утра – трудился, да. Переносил тяготы и лишения жестокого похмелья на рабочем месте. Честь и хвала, чего там.

А Санёк так и молчал, няньча свою метлу рядом с нами. В его глазах если и был протест, то лишь тянущемуся времени смены. Сказать, что я пристыдил бригадира – значит погрешить против истины. Не на того напал. Но против фактов не попрёшь и что ответить по существу, у него не нашлось. Было понятно, что в этой бригаде мне задерживаться не имеет смысла: из трёх человек двое отныне на ножах, а третий – пластилиновый молчун. Одно радовало: весь выходной Женя теперь будет маяться вопросом: а не стукану ли я его? Если не нажрётся, конечно.

…сказавший позже свои знаменитые слова по поводу матча ФРГ-Швеция Гарри Линекер*: «Футбол это простая игра. 22 человека в течении 82 минут гоняют мяч, после чего один из немцев удаляется, и на протяжении следующих 13 минут его гоняет 21 человек, и при этом Германия каким-то чертовским образом умудряется победить».