Гегемоны

Часть VII. О том, как я стал почти металлургом и почти перестал быть картёжником

Честно отработав три года после института по направлению в захолустье, где нельзя было найти ни одного напарника для преферанса (во всяком случае, мне не встретились, в общаге играли только в «21», буру и трыньку, ну, бывшие зэки не по экономическим статьям, что с них взять), и не сумев устроиться по разным причинам по специальности в родном городе, однажды я понял что вот-вот пройдёт месяц со дня расчёта и льготный стаж прервётся. Для чего он был в те времена нужен именно непрерывным, я уже не помню.

Возвращаясь с очередной аудиенции, где с первого взгляда и пары слов не сошёлся характерами с потенциальным моим руководителем – главным инженером шахтоуправления, и проезжая мимо заводоуправления практически родного металлургического завода, под которым прожил всю жизнь, придышавшись его дымами, и на котором работали вся семья и почти все соседи, сообразил, что подземный и горячий стаж равны между собой и, быстро выскочив из троллейбуса, зашёл к начальнику отдела кадров. Где в пять минут решил свою судьбу на последующие два года.

Получив направление в электросталеплавильный цех и выбор из трёх не основных специальностей, поблуждав по цеху, поспрашивав народ, чтобы хоть что-то понять в незнакомом мне деле, зашёл к начальнику цеха, которого не оказалось на месте, что почти привело к очередному конфликту с руководством ещё до устройства на работу.

Дело в том, что цех был новый, у нас до этого только в мартене сталь варили, поэтому необходимы были завезенные кадры-спецы. Завезли из Челябинска, дав людям квартиры. И начальником был челябинец. Близко я с ним не сталкивался, но видел и слышал, как он за руку здоровается со сталеварами и подручными, называя людей по имени и отчеству. С остальными рабочими тоже был приветлив. Общие знакомые позже подтвердили, что мужик был стоящий. А вот зам его – наш, родной. Дерьмовый человечишко. И на него я попал.

- Так… Значит, в огнеупорщики?

- Да, в огнеупорщики.

- А почему именно туда?

- Шихта не устраивает: II сетка, подготовку составов не выдержу: там всю смену по горячему бегаешь, а у меня копыта ещё с шахты испорчены. Больше никуда, кроме огнеупорщика, не предлагали в ОК.

- Короче, хочешь поменьше работать, а побольше получать?

И я взъерепенился:

- Да, блин - как и все, как и вы в том числе! Какого чёрта? Вы что, меня в космонавты принимаете? – И протянул руку за заявлением. Но он не отдал, пока не подписал. Очевидно, повыделываться, власть свою показать – это его любимое блюдо, но если начальник спросит, почему отказывает в приёме людям, когда есть нехватка штата, то сказать будет нечего. Не знаю, может, я слишком драматизирую, но подписал - из неведомых мне побуждений.

И я стал каменщиком-огнеупорщиком на горячих работах. Со временем, поскандалив с бригадиром в одном графике, перешёл в другой и в нём работал до самого призыва в армию. Числившийся бригадиром в этой бригаде пожилой кореец давно уже трудился на погрузчике в пятом графике (всегда первая смена), единственный наш напарник с опытом работы начиная с самого открытия цеха был откровенно тупым и, мягко говоря, не слишком трудолюбивым, но боязливым и послушным. Со вторым из нашей троицы мы пришли в цех практически одновременно.

Только я был самым старшим по возрасту, да ещё и с высшим, хоть и не профильным, образованием. Поэтому мастер хотел поставить и.о. бригадира меня. Однако тот, который пришёл одновременно со мной, откровенно, на мой взгляд, работал лучше: и физически крепче, и рабочей сметки больше. Я настоял, что бригадиром должен быть он. Он кочевряжился, но мы с мастером ему спуску не дали.

Крановщиком на обслуживавшем нас мостовом кране были в разные времена разные люди. Была девушка Вера, парашютистка с одним прыжком, но я бы и на один не решился, а если бы вытолкали, то приземлился бы вонючей кучкой. Были какие-то странные особы, то и дело норовившие заехать тебе по черепу пакетом с кирпичом, но дольше всего с нами работал Петя. Начитанный, причём, предпочитавший серьёзную литературу, классику в том числе, крепыш с явным алкогольным уклоном. По его словам, он окончил наше военное училище, но перед вручением звёздочек в кабаке подрался. Досталось, якобы, и прибывшим ментам. Не знаю. Как бы там ни было, его выгнали и он отслужил два года. У Пети был хороший ум, но – гуманитарного склада. А бригадир с десятью классами образования – умница парень с очень непростой судьбой и очень достойно проживший жизнь.

Для чего я растёкся мыслью по древу? Сейчас всё станет ясно.

У нас работа была такая, что иногда аврал и языки на плечах, а порой делать было нечего. И однажды я предложил пацанам обучить их играть в преферанс – время убивать. Бригадир, Вася, ухватил суть очень быстро и практически с ноля начал играть очень добротно. Крановщик всегда слишком долго думал над ходом, усыпляя остальную компанию. Но ходы делал обычно слабенькие. А Женя, третий огнеупорщик, кое-как заучил основные правила, и не более.

Мне неловко было предлагать им играть на деньги – я же их научил, притом, недавно, а потому гоняли вхолостую. И всё бы ничего, но Женя… Ему так понравилось заказывать мизер… А его же не всегда перебьёшь… А он заказывает и заказывает. Почти каждый раз. Гора растёт, уже Эверест нервно курит в сторонке, хоть и не вулкан – а ему что? Вист = 0 копеек. Точка.

В итоге мне первому и надоело. И я вынужден был слоняться по цеху в поисках, чем себя занять, пока вошедшая в азарт остальная троица изображала из себя заправских катал. Спать на работе я не умел и так до конца трудового стажа не научился. Если работа какая-нибудь была, но она могла бы и обождать, я скуки ради начинал её делать. Ребята обижались: чего выпендриваешься, мол? А какое тут выпендриваешься – человек не знает, чем бы себя занять… Тупо сидеть, ничего не делая и ни о чём не думая, сроду не умел.

Проклинать ту минуту, когда в голову пришла мысль обучить их пулю писать, надоело… А ребята тем временем, пока ещё робко, но уже начинали забывать, что на работу мы ходим, вообще-то, деньги зарабатывать, а не в карты играть… Лез ковш футеровать или вагон с огнеупорным цементом разгружать – они психовали:

- Понадают гадов… - И лезли следом. Мог случиться разлад в бригаде, а мне она больше всех других нравилась. Что делать? Ничего умного в голову не лезло. Ни одной комбинации! Вообще не интриган. Увы.

На помощь пришло чудо. Ну как чудо… Ничего сверхъестественного и неожиданного: Петя, крановщик, ушёл в запой, прогулял несколько смен и был с почётом изгнан из стройных рядов нашего филиала мирового пролетариата. Играть им стало не с кем. К гусарику, будучи научен горьким опытом, я их не приобщил. Женя окончательно приуныл: выпивать нельзя – панически боялся жены, а она с нами в одной смене в лаборатории цеха работала, в карты поиграть не с кем… Хоть бери и… трудись. И всё само собой наладилось.

Но я отлично запомнил этот случай и больше в своей жизни никого обучать преферансу не брался. Категорически! А сейчас и сам всё позабывал. Причём, вспоминать не имею ни малейшего желания. А ведь пока в альма-матер обретался, думал, что без него жить не смогу – так увлёкся. Учителя серьёзные были – толковые, авторитетные. В узких кругах.