Кортеж

   Это сейчас меня из дому пинками не выгнать, колбасой по 2,20 не выманить. В центр города съездить – стресс. На другой его конец, на большой хозрынок, чтобы по-взрослому затовариться всякими причиндалами – сильный стресс с кратковременными включениями умопомешательства в лёгкой форме. А уж в гости… А по молодости наоборот: дома не удержать было. Ночевать только и возвращался. Не всегда, конечно, но на то были веские причины. Обстоятельства непреодолимой силы так и случались, так и случались! Форс-мажоры – они такие.

Занятия в институте подошли к концу и надо было что-то делать. Не ехать же домой. Утром погодка была ранне-осенняя, очень приятная и располагающая. Я ругал себя за то, что надел плащ, правда, по-родственному, по-доброму. Пока я в числе других добросовестных грыз граниты наук, она успела два раза испортиться: сначала прошёл ливень, а затем резко похолодало. И ветрюганище, как в вентрубе. Но – порывами. Одним словом – брр. Я ругал себя за то, что надел плащ. А не тёплую куртку. Но пока – по-родственному, по доброму. Тут ещё эти туфли-дерби на тонкой кожаной подошве…

Нет, домой – переодеться, переобуться – не доеду: замёрзну к бесу. Это же стой, жди на остановке, трясись полчаса на троллейбусе, а потом ещё пять минут марш-броска до дому! Решил ехать в гости. Хоть и с пересадкой, зато дальше. Это меня Сашка пригласил. Мы редко виделись на занятиях, но он прогуливал гораздо чаще. А то взяли и случайно встретились. И - да: коль уж увиделись – нельзя было не отметить событие. У него и шахматы, кстати, имелись. И закуска, разумеется.

- Чем собираешься заниматься?

- Ещё не знаю. Думаю, а не впасть ли по случаю в меланхолию?

- Не неси пургу: какая меланхолия без ста грамм?

- Верно говорите, товарищ. Я вот и думаю: с кем бы впасть?

- Едем ко мне.

- Едем к тебе, уговорил.

У нас с ним имелось три варианта транспортировки себя к нему домой: троллейбус по центральной улице, но потом на трамвае возвращаться, троллейбус по параллельной ей улице, но потом на трамвае ещё 4 остановки, или сразу на трамвай, но идти к нему на два квартала дальше. Выбрали вариант №2. Так решило за нас стечение обстоятельств. Или, если хотите, злой рок.

На троллейбусе доехали до нужной нам остановки, где трамвай, выныривая справа, пересекает автомагистраль и уходит влево (неожиданно, да?), в район, сроду не видавший асфальтированного покрытия аж до самой Привокзальной площади. Местами, правда, асфальт был уложен, но нам те улицы были не по пути. Перешли на трамвайную остановку, стали ждать.

Ветер рвал наши одежды. Ну, не в буквальном смысле – это фигура речи такая, гиперболическая. Холод забирался за воротник и далее проникал вниз, медленно, но уверенно превращая нас в ледышки. Мурашки по коже побегали-побегали, да и замёрзли себе, превратившись в пупырышки. Это опять фигура. Даже две. Носы у нас стали красными, всё остальное из видимого – синим. Абсолютно ничем не выделялись из толпы.

Трамвая не было. Идти по грязи четыре прогона в лёгких туфлях, на одном энтузиазме? Нет, извините, в другой раз как-нибудь. А ноги стали дубовыми. И это не фигура речи. Почти.

На обеих трамвайных и троллейбусных остановках собралась тьма народу. Троллейбусы тоже остановились в пределах невидимости, а некоторые - даже видимости. Электричество кончилось? Коллапс всему сущему? Или всего? Без разницы: по итогу – эээ… плохо всё, короче. Стояли в ожидании ровно два часа. И двадцать три минуты. Все в недоумении, у кого губы не смёрзлись, зло перешёптывались, советскую власть ругали, сто процентов.

И не зря, как оказалось: со стороны аэропорта показался кортеж, сопровождаемый машинами ГАИ с включёнными проблесковыми маячками. По непроверенным данным, к нам приехал сам дорогой Леонид Ильич. Поводить бровями и пошамкать вставными челюстями. Ничего не поделаешь: работа у него такая. Была. Народ на остановках очень достоверно изображал толпы встречающих. Флажками только не махал. Местный партхозактив движение перекрыть догадался, а флажки подвезти и раздать – нет. Может, оно и к лучшему: а то вылез бы из лимузина целоваться, чтоб не даром приезжать…

Что касается нас… Вот не поверите: не помню, чем всё закончилось. Слишком перемёрзли, нужно было решительно согреваться. Ну, решительно – значит, решительно. Память началась только со следующего утра.