Это был вызов.
Не только и не столько властям, правоохранительным органам и госбезопасности, сколько всему советскому обществу, для которого 70-е стали островком спокойствия в безбрежном океане мировой истории.
Три январских взрыва, совершенные в течение часа в разных уголках Москвы, потрясли весь Советский Союз. И хотя официальная информация оказалась весьма скудной - СМИ хранили молчание 2 дня, "сарафанное радио" разносило страшное известие по стране.
Расчет террористов был прост - должно пострадать как можно больше людей. Потому для первого взрыва они выбрали станцию "Измайловская" московского метрополитена, расположенную на границе одного из крупнейших столичных лесопарков. В субботу 8 января сюда стекались взрослые и дети: с лыжами, санками и просто совершить пешие прогулки по живописным и запутанным лесным дорожкам.
Взрывное устройство сработало в 17:33 в переполненном третьем вагоне поезда на открытом перегоне между станциями "Измайловская" и "Первомайская". В результате 7 человек погибли, более 30 получили ранения различной степени тяжести. Позже эксперты пришли ко мнению, что случись теракт в момент, когда состав скроется в тоннеле, жертв оказалось бы больше.
Второй взрыв прогремел в 18:05 недалеко от здания КГБ СССР в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского (ныне - Большая Лубянка). Бомба была заложена под прилавком-холодильником, легкую контузию получил продавец.
А еще через 5 минут, в 18:10 взорвалась урна около продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (ныне - Никольская).
Стало ясно, что это не случайное совпадение - на Москву совершена настоящая террористическая атака.
Холодная война была в самом разгаре, потому версии рассматривались самые разные. На совещании, которое возглавлял Брежнев, докладчики не стеснялись в выражениях. Генсек потребовал в кратчайшие сроки найти и покарать виновных, в расследовании распорядился задействовать все имеющиеся возможности.
К этому времени органы правопорядка и КГБ работали по усиленному варианту несения службы. Оперативники и приданные силы активно патрулировали метрополитен, вокзалы и аэропорты, иные места массового скопления людей, обращая внимание на любых подозрительных лиц. Никто не знал, сколько еще должно прозвучать взрывов, пока удастся напасть на след террористов. Следователи опрашивали сотни возможных свидетелей.
Вскоре чекисты пришли к выводу, что взрывники - некая экстремистская группировка внутри страны, а не происки заграничных диверсантов.
Улики, которые могли подтолкнуть к раскрытию серии преступлений, собирали буквально по крупицам. Тогда в Москве не было видеокамер на каждом углу, которые могли бы помочь восстановить ход событий. Главное слово в этом деле предстояло сказать криминалистам.
Изучая мельчайшие фрагменты сработавших взрывных устройств, эксперты обнаружили детали часового механизма, элемента питания и осколки чугуна синего цвета. Все это позволило представить, как выглядела кустарно изготовленная бомба.
Взрывотехники пришли к выводу, что преступники использовали обычную утятницу, которую наполнили смесью из тротила и аммиачной селитры массой около килограмма. После чего к ней подсоединили часовой механизм и накрепко болтами прикрутили крышку к корпусу, для верности заварив по стыку. Кроме того в вагоне метро специалисты нашли остатки бежевой дорожной сумки, в которой находилось взрывное устройство. Все это позволило определить направление поиска.
В условиях плановой экономики любая продукция, производившаяся на предприятиях большой страны, распределялась по определенным каналам, отследить которые, может быть, было делом не всегда легким, но уж точно возможным. Тем более для КГБ, который вел расследование.
Определив места производства и продаж, следователи вскоре очертили круг поиска. Выяснилось, что утятницы данного вида выпускались в Харькове и реализовывались на Украине и в Закавказье. Будильник, использованный при взрыве возле магазина на улице 25 Октября, был произведен в Ереване. К тому же электрод, которым производилась сварка, также имел свои особенности и использовался на предприятиях военно-промышленного комплекса, что давало основание предположить, что один из террористов работает на заводе.
На основании анализа собранных фактов следователи посчитали наиболее вероятным, что преступники так или иначе связаны с одним из трех городов: Харьков, Ростов-на-Дону или Ереван. Но найти фабрику, где была пошита сумка, никак не удавалось. По всей стране были разосланы фотографии предметов, которые интересовали следствие.
Осенью в Ташкентском аэропорту дежуривший там сотрудник КГБ обратил внимание на женщину с похожей сумкой. Задерживать пассажирку не стали и после проведенного досмотра отпустили - при ней были обнаружены только личные вещи. Но по ярлыку, наконец, удалось установить производителя. Им оказалась фабрика в Ереване. Этого оказалось достаточно, чтобы в столицу солнечной Армении тогдашний глава КГБ Юрий Андропов распорядился направить целый самолет со следователями, оперативниками и экспертами.
Беспрецедентные меры безопасности, предпринятые соответствующими органами после серии взрывов, долго не позволяли террористам совершить новую вылазку. Но их терпение было не безгранично.
2 ноября 1977 года на Курском вокзале столицы один из пассажиров заметил в зале ожидания бесхозную сумку, о чем и сообщил в милицию. В сумке обнаружилось взрывное устройство, не сработавшее вовремя из-за севших батареек.
И здесь чекистов ждал настоящий сюрприз: по забывчивости или из-за излишней самоуверенности преступники оставили в сумке с бомбой верхнюю одежду - синюю спортивную куртку с олимпийской нашивкой из Еревана и шапку-ушанку с несколькими черными вьющимися волосами.
Моментально во все линейные отделы внутренних дел на транспорте была отправлена ориентировка на брюнетов без верхней одежды. И вскоре в поезде № 55 «Москва — Ереван» на границе Грузинской и Армянской ССР линейщики задержали двух подозрительных молодых мужчин. Ими оказались жители Еревана - 28-летний рабочий Акоп Степанян и 23-летний художник Завен Багдасарян.
В ходе проведенных обысков по месту жительства подозреваемых сотрудники КГБ обнаружили элементы взрывных устройств, а позже мать Степаняна опознала сумку, в которой находилась бомба, как сумку сына. Отпираться было бессмысленно, и задержанные начали давать признательные показания, упирая на то, что они лишь исполнители, тогда как главный организатор терактов, выбиравший места для их осуществления и изготавливавший бомбы, всегда оставался в тени.
Оба задержанных в унисон назвали "мозгом" террористов и идейным вдохновителем их действий рабочего Ереванского электромеханического завода Степана Затикяна, с которым УКГБ по Армянской ССР было уже хорошо знакомо. После взрывов в Москве местные чекисты беседовали с ним на протяжении 12 часов, но разговор так ни к чему и не привел.
30-летний Затикян уже имел за собой судимость "за антисоветскую агитацию и пропаганду", создав в 1966 году националистическую организацию "Национальная объединенная партия Армении", ставившую целью создание независимой Армении с присоединением земель Турецкой Армении - территории, включавшей в себя к началу XX века земли так называемых шести армянских вилайетов и с 1923 года находящейся в составе Турции. В 1972 году он вышел на свободу, но от своих радикальных воззрений не отказался.
На допросах Степанян и Багдасарян неоднократно утверждали, что были запуганы Затикяном, который, сидя в заключении, "подвинулся" на идее национализма и твердил, что нужно наказать русских за угнетение армянского народа.
24 января 1979 года все обвиняемые по делу о взрывах в Москве были признаны судом виновными и приговорены к смертной казни через расстрел. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, и в тот же день приговор был приведен в исполнение. Единственной информацией о суде и приговоре в центральной печати стала краткая заметка в газете "Известия" от 31 января 1979 года.
Власть предпочитала не шокировать граждан: в Союзе всё спокойно.
В своем последнем слове на суде Степан Затикян заявил:
Передайте людям, что это были последние слова Степана: Месть, месть и ещё раз месть...
Оценили 14 человек
22 кармы