7 секретов «Ада» Данте

Разбитый сосуд, святая Лючия, рухнувший мост — и другие детали, на которые важно обратить внимание, читая «Божественную комедию».

1. Тайна рухнувшего моста

В пятом рву восьмого круга ада (21-я песнь) Данте и Вергилий встречают груп­пу демонов. Их предводитель, Хвостач, говорит, что дальше дороги нет — мост разрушен:

…Дальше не пройти
Вам этим гребнем; и пытать бесплодно:
Шестой обрушен мост, и нет пути.

Чтоб выйти все же, если вам угодно,
Ступайте этим валом, там, где след,
И ближним гребнем выйдете свободно.

Двенадцать сот и шестьдесят шесть лет
Вчера, на пять часов поздней, успело
Протечь с тех пор, как здесь дороги нет  .

Слова демона удивляют своей преувеличенной детальностью — зачем Дантеи читателям знать о времени обрушения какого-то моста с точностью до часа? Между тем в этих строфах содержится ключ к одной из главных загадок «Боже­­­ственной коме­дии» — хронологии дантовского путешествия, о которой Данте нигде не гово­рит прямо, но которую можно реконструировать на основа­нии разбросанных тут и там намеков.

В первой терцине «Ада» рассказывается, что Данте потерялся в сумрачном лесу, «зем­ную жизнь пройдя до половины». Можно предположить, что мы на­хо­димся в районе 1300 года от Рождества Христова: в Средние века считалось, что жизнь длится 70 лет  , а Данте родился в 1265 году. Отнимаем от 1300 года 1266 лет, о которых говорит Хвостач, и получается, что мост обрушился при­мерно в конце земной жизни Христа. Вспомним Евангелие, где написано, что в момент смерти Иисуса произошло сильнейшее землетрясение — судя по все­му, оно и разрушило мост. Если добавить к этим соображениям сообщение еван­гелиста Луки о том, что Христос умер в полдень, и отсчитать пять часов назад, становится ясно, что разговор о мосте происходит в 7 утра 26 марта 1300 года — через 1266 лет и без пяти часов день после смерти Христа на кресте (Данте думал, что она произошла 25 марта 34 года).

Учтя все остальные временные указания «Комедии» (смены дня и ночи, распо­ложение звезд), мы можем установить, что путешествие Данте в загробный мир длилось неделю с 25 по 31 марта 1300 года  .

Эта дата выбрана неслучайно. В 1300 году папа Бонифаций VIII объявил пер­вый в истории церкви юбилейный год: было обещано, что каждые сто лет каж­дый верующий, совершивший паломничество в Рим и посетивший соборы Святого Петра и Апостола Павла, получит полное отпущение грехов. Вполне вероятно, что весной юбилейного года Данте отправился в Рим посетить моги­лы апостолов — во всяком случае, строки 18-й песни звучат как описание очевидца:

Так римляне, чтобы наплыв толпы,
В год юбилея, не привел к затору,
Разгородили мост на две тропы,

И по одной народ идет к собору,
Взгляд обращая к замковой стене,
А по другой идут навстречу, в гору.

Там-то, в юбилейном Риме, и могло свершиться чудесное паломничество в за­гробный мир. День начала паломничества, 25 марта, несет еще ряд смыслов: 25 марта Господь создал мир; 25 марта, за девять месяцев до Рождества, вопло­тился Христос. Кроме того, во Флоренции именно с этого дня начинался отсчет нового года.

Данте приступил к «Комедии» через несколько лет после предполагаемой да­ты загробного путешествия (первые наброски относятся, возможно, к 1302 го­ду, но полноценная работа над поэмой продолжалась с 1306–1307 годов и до смер­ти поэта). Работая над поэмой из «будущего», Данте наполняет ее впе­чатляю­щи­ми пророчествами и предсказаниями.

2. Тайна святой Лючии

Во второй песни «Ада» Вергилий рассказывает, кто послал его на помощь Дан­те, погибавшему в сумрачном лесу. Оказывается, это были три прекрасные женщины:

…У трех благословенных жен
Ты в небесах обрел слова защиты
И дивный путь тебе предвозвещен.

Три благословенных жены — это Дева Мария, святая Лючия и Беатриче. Мария (она, впрочем, не названа по имени) рассказала о беде поэта святой Лючии, а та призвала Беатриче. Беатриче — это Биче Портинари, умершая за 10 лет до времени действия «Комедии», любовь юного Данте, которой он посвятил «Новую жизнь»  . Беатриче не побоялась спуститься из рая в лимб   к Верги­лию и молить его о помощи. Внимание Марии, главной заступницы за людей перед Господом, к Данте тоже вполне понятно, но при чем здесь святая Лючия? 

Святая Лючия в народной традиции считалась покровительницей зрения и по­могала при болезнях глаз  . Особое отношение Данте к святой Лючии связано с серьезными проблемами со зрением, которые он получил в юности из-за усердного чтения. Данте рассказывает об этом в «Пире»  : «Утомив зрение упорным чтением, я настолько ослабил свои зрительные способности, что все светила казались мне окруженными какой-то дымкой». Не исключено, что и Беатриче была почитательницей святой Лючии: дом, в котором она жила после замужества, примыкал к церкви Святой Лючии. Так что святая прекрасно подходила на роль посредника между Марией, вознесшейся на небо Беатриче и Данте.

В выборе этого персонажа отражается общий принцип «Комедии»: будучи гран­­­диозным теологическим, философским и поэтическим полотном, она одновременно является рассказом об индивидуальной жизни автора, где каждое поэтическое решение связано с его чувствами, страстями и деталями земного пути.

3. Тайна мусульман

В 28-й песни «Ада» Данте встречает пророка Мухаммеда и праведного халифа Али, терпящих вечную муку как «сеятели раздора и раскола»: во времена Данте считалось, что Магомет был католическим прелатом, отколовшимся от истин­ной веры, поэтому для Данте он раскольник. Нелестное изображение пророка (описание его мук — одно из самых физиологичных в «Комедии») заработало Данте славу врага ислама («Комедия» даже запрещена в Пакистане).

Как бочка без дна, насквозь продырявлен —
От рта дотуда, где исход фекалий,
Нутром один из них был взору явлен.

Кишки меж колен отвратно свисали,
Виднелось сердце и мешок желудка,
Набитый жвачкой, выпачканный в кале  .

Однако отношение Данте к исламу куда сложнее и тоньше. В лимбе среди ге­роев и мудрецов Античности встречаются знаменитые мусульмане: Саладин, султан Египта и борец с крестоносцами, Авиценна   и Аверроэс  . Эти трое — единственные из обитателей лимба, рожденные после прихода Христа.

Кроме того, считается, что и вся структура поэмы может отражать историю ноч­ного путешествия и вознесения Пророка (исра и мирадж), во время которых Мухаммед предстал перед Аллахом, а также посетил рай и ад, где увидел бла­женство праведников и муки грешников. В средневековой арабской традиции существовало множество описаний мираджа — их сходство с «Комедией» впер­вые обосновал испанский арабист Мигель Асин-Паласиос в 1919 году. Позже стали известны версии этих текстов на романских языках, детально описываю­щие путешествие Пророка и распространившиеся по Европе из араб­ской Испа­нии. Эти находки сделали гипотезу о дантовском знакомстве с этой араб­ской традицией куда более правдоподобной — и сегодня она признается большин­ством дантоведов.

4. Тайна Эпикура

Все в том же лимбе Данте встречает множество античных философов:

Потом, взглянув на невысокий склон,
Я увидал: учитель тех, кто знает,
Семьей мудролюбивой окружен  .

К нему Сократ всех ближе восседает
И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит;
Здесь тот, кто мир случайным полагает,

Философ знаменитый Демокрит;
Здесь Диоген, Фалес с Анаксагором,
Зенон, и Эмпедокл, и Гераклит…

В этом списке нет Эпикура, и это неслучайно: ему в «Комедии» уготовано совсем другое место — Данте увидит его могилу в шестом круге ада, где пребывают еретики:

Здесь кладбище для веривших когда-то,
Как Эпикур и все, кто вместе с ним,
Что души с плотью гибнут без возврата.

Эпикур (341–270 до н. э.) жил до появления христианства и поэтому не мог счи­­таться еретиком в полном смысле слова. Обычные для Средних вековобвинения Эпикура в безбожии берут начало в речах апостола Павла против эпикурейства и продолжаются в писаниях первых христианских апологетов: так, Лактанций порицал Эпикура за отрицание божественного промысла и бессмертия души, за разрушение религии и проповедь разврата. Этот ана­хронизм созвучен общему средневековому антиисторизму: Средневековье лепит исторических персонажей по своему образцу, превращая античных героев в рыцарей, а философов — в христианских мыслителей и стирая раз­личия между эпохами. Не чуждо это и Данте.

5. Тайна разбитого сосуда

В начале 19-й песни Данте пересказывает туманный биографический эпизод: незадолго до времени действия «Комедии» он разбил сосуд с крестильной водой во флорентийском баптистерии Сан-Джованни, спасая тонущего в нем ребенка:

Повсюду, и вдоль русла, и по скатам,
Я увидал неисчислимый ряд
Округлых скважин в камне сероватом.

Они совсем такие же на взгляд,
Как те, в моем прекрасном Сан-Джованни,
Где таинство крещения творят.

Я, отрока спасая от страданий,
В недавний год одну из них разбил…                 

Действительно, во времена Данте во Флорентийском баптистерии вокруг кре­стильного источника были сделаны углубления, куда помещались большие глиняные сосуды со святой водой. Как считает филолог Марко Сантагата, этот эпизод вставлен в текст поэмы по двум причинам. С одной стороны, Данте хотел дать объяснение своему действию, которое, возможно, стало причиной скандала (на это указывают слова, которыми он завершает свой рассказ: «И вот печать, в защиту от шептаний!» — что означает: пусть это свидетельство убе­дит людей не слушать ложные слухи).

В то же время рассказ Данте напоминает ветхозаветную притчу о пророке Иере­­мии и глиняном кувшине. Повинуясь воле Господа, пророк покупает глиняный кувшин и разбивает его перед старейшинами: так же, как человек разбивает глиняный сосуд, Господь может сокрушить народ Израилев, если люди нарушают заветы Господа и поклоняются идолам.

Разбивая кувшин со святой водой, Данте воспроизводит жест пророка. Иере­мия восстал против идолопоклонства народа Израилева, а Данте в «Комедии» восстает против современного ему идолопоклонства — симонии церкви  . В 19-й песни Данте обрушивает гнев на пап, обменивающих духовное на мате­риальное и ведущих мир к гибели:

О Симон-волхв, о присных сонм злосчастный,
Вы, что святыню божию, Добра
Невесту чистую, в алчбе ужасной

Растлили ради злата и сребра,
Теперь о вас, казнимых в третьей щели,
Звенеть трубе назначена пора!

Данте уже случалось туманно намекать на свой пророческий дар. В «Новой жиз­ни», дойдя до момента смерти Беатриче, Данте отказывается рассказывать о ней: «Мне не приличествует говорить об этом, так как я стал бы превозносить самого себя, что особенно заслуживает порицания» (Данте намекает на мисти­ческое видение, случившееся с ним в момент смерти Беатриче). Современный дантовед Мирко Тавони сближает этот эпизод с Посланием апостола Павла к корин­фянам: спустя 14 лет после события апостол рассказывает о том, как он был «восхищен» (то есть вознесен) на небо. Павел молчал об этом чуде рань­ше, чтобы не превозносить самого себя и не гордиться таким божествен­ным зна­ком. Данте тоже наделен особым даром и также не хочет говорить о нем прямо, дабы не восхвалять самого себя.

6. Тайна живых людей в аду

В 18-й песни Данте встречает знакомого:

Пока я шел вперед, мой взор упал
На одного; и я воскликнул: «Где-то
Его лицом я взгляд уже питал».

Я стал, стараясь распознать, кто это,
И добрый вождь, остановясь со мной,
Нагнать его мне не чинил запрета.

Бичуемый, скрывая облик свой,
Склонил чело; но труд пропал впустую;
Я молвил: «Ты, с поникшей головой,

Когда наружность носишь не чужую, —
Венедико Каччанемико. Чем
Ты заслужил приправу столь крутую?»

Венедико деи Каччанемичи — видный политический деятель второй половины XIII века, лидер болонских гвельфов  . Именно после прихода к власти его пар­тии Данте был вынужден покинуть Болонью, где провел несколько лет изгна­ния  . Этим объясняется личная неприязнь Данте к Венедико.

В 1300 году, когда разворачивается действие «Комедии», исторический Вене­дико был еще жив — он умрет только в 1303 году. Данте пишет эту песнь около 1307–1308 годов — и либо забывает о точном времени смерти болонца, либо созна­­тельно пренебрегает хронологией, чтобы расквитаться со своим врагом.

Но если этот случай допускает двоякую трактовку, то в других местах Данте соз­на­тельно идет на некоторые ухищрения, чтобы поместить в ад людей, во время действия «Комедии» — в конце марта 1300 года — еще живых. Например, в 19-й песни поэт сводит счеты с ненавистным ему папой Бонифа­цием VIII , который умер только в 1303 году. Данте встречает папу Нико­лая III, терпящего вечные муки за грех симонии, и обращается к нему. Но душа греховного папы принимает поэта за Бонифация:

Как, Бонифаций, — отозвался тот, —
Ты здесь уже, ты здесь уже так рано?

Таким образом Данте указывает, что душе Бонифация уже уготовано место в аду.

Еще один живой мертвец — Бранка Дориа, генуэзец, расплачивающийся за пре­дательство гостя. Он также оказался в аду задолго до своей исторической смер­ти в 1325 году (через несколько лет после смерти самого Алигьери). Души таких предателей низвергаются в ад сразу после совершения злодейства, а в тело все­ляется демон. Поэтому живым кажется, что «Бранка д’Орья жив, здоров, он ест, и пьет, и спит, и носит платья».

7. Тайна кентавров

В седьмом круге ада Данте и Вергилий первым делом встречают стража — получеловека-полубыка Минотавра:

…А на краю, над сходом к бездне новой,
Раскинувшись, лежал позор критян,

Зачатый древле мнимою коровой.

<…>

Как бык, секирой насмерть поражен,
Рвет свой аркан, но к бегу неспособен
И только скачет, болью оглушен,

Так Минотавр метался, дик и злобен…

Спускаясь еще ниже, они видят кентавров с их «двойной природой» и гарпий «с широкими крылами, с ликом девьим».

Присутствие в христианском аду Данте мифологических персонажей языче­ской Античности уже не удивляет читателя, ведь стражами предыдущих кругов были перевозчик душ умерших через Стикс Харон, царь Крита Минос, охра­няю­щий врата ада Цербер, бог богатства Плутос. Данте снова действует по-сред­­­не­вековому, приспосабливая Античность под свои нужды: языческие чудовища превращаются в адских бесов, а на карте ада текут мифические реки Ахерон, Стикс и Флегетон.

Но Минотавр, кентавры и гарпии объединены не только античным проис­хожде­нием: связывает их также двойственная природа, сочетающая чело­ве­ческое и животное. Почему это важно? Потому что Данте строит свой ад, подражая Аристотелю. Вспомним слова Вергилия в конце 11-й песни:

Ужели ты не помнишь изреченья
Из Этики, что пагубней всего
Три ненавистных небесам влеченья:

Несдержность, злоба, буйное скотство?
И что несдержность — меньший грех пред богом
И он не так карает за него?

Первые круги отведены грехам невоздержанности, затем идут насильники, в самой же глубине находятся обманщики и предатели.

Античные гибридные чудовища находятся в седьмом круге, круге насильников, и представляют собой аллегорическое изображение грехов этой части ада: живот­ный элемент, проявившийся в пороках томящихся здесь грешников, в них явлен физически.

Это лишь один из многочисленных случаев дантовского использования алле­гории: каждый элемент, будь то исторический персонаж или мифологическое чудовище, приобретает, помимо конкретного поэтического, дополнительное аллегорическое значение. Этот аллегоризм Данте типичен для Средневековья, и все-таки его представление о человеке предвосхищает идеи неоплатоников итальянского Возрождения  : человек находится на полпути между живот­ны­ми и Богом и может приблизиться к божественному полюсу, опираясь на дан­ный ему разум, или же опуститься до состояния животного (показа­тельно, что прилагательное bestiale — «животный» — употребляется у Данте только в отно­ше­нии к людскому поведению и всегда в очень негативном ключе).

источник