Автор - писатель Анатолий САЛУЦКИЙ
У меня нет сомнений, что через десятилетия, когда окончательно улягутся политические страсти, обуревающие наши дни, о Егоре Лигачёве будет написана увлекательная биографическая книга. Сто лет его жизни дают уникальную и очень интригующую фактологию для бестселлера. Говорю это со знанием дела. На пике перестройки я был очень близок с Юрием Кузьмичём (по паспорту он Юрий), а потом сделал литзапись его мемуарной книги. Несколько месяцев вечерами, по обстановке того времени как бы тайком, мы собирались в квартире Романа Романова, который был не просто помощником, а очень умным, доброжелательным сподвижником Лигачёва ещё с томских времён ( с тех томских времён я его и знал) и под магнитофонную запись устраивали Егору Кузьмичу «допросы с пристрастием относительно извилистых политических ситуаций того периода. (На той же лестничной площадке была небольшая московская квартира Егора Семёновича Строева, и квартира Романова стала как бы штабной.) Иногда, правда, мы ехали домой к Лигачёву на ул. Косыгина (над ним была квартира, числившаяся за Горбачёвым, потом её купил кто-то из родственников Березовского). Там Зинаида Ивановна, супруга Егора, первым делом потчевала нас своими фирменными творожничками, а потом начинался очередной «!допрос», потому что вытягивать из Лигачёва подробности было не просто.
Но известно, в мемуарные книги входит примерно лишь треть рассказанного, и я знаю, насколько увлекательны оставшиеся вне книги две трети. Хотя та книга получилась очень интересной, вот она, передо мной – «Загадка Горбачёва», издана в 1992-м в Новосибирске безгонорарно и почти нелегально, ибо в Москве её издавать наотрез отказались. Зато её сразу схватили американцы, перевели на английский и известное издательство «Рэндом хауз» выпустило её здоровенным томом с предисловием Стива Коэна, которого в Москве я возил к вдове Бухарина (он о Бухарине книгу написал). За американское издание я получил невиданный по тогдашним моим понятиям, сумасшедший гонорар – 5000 долларов.
Егор Лигачёв – это была, конечно, Личность с большой буквы, несправедливо оболганная. Хотя и ошибок на его счету немало. Но это были именно ошибки – ни одной подлости.
Помню, как началось наше знакомство. Роман втолкнул меня в кабинет Лигачёва – это был бывший кабинет Суслова, - Егор Кузьмич усадил меня за длинный заседательский стол у окон сам сел напротив и раскрыл блокнот для записей, с которым никогда не расставался. Спросил:
- Как у вас обстоят дела с жильём? Квартира нормальная?
Следующий вопрорс звучал так:
- А с машиной как? Я знаю, что машину сейчас купить трудно. Если есть необходимость, я попрошу помощников похлопотать.
Третьего вопроса он мне не задал, потому что знал от Романова, что я человек не карьерный, что мне от члена Политбюро ЦК КПСС ничего не надо, кроме общения. Лигачёв очень ценил именно тех, кто знакомство с ним не использовал в личных интересах. И надо сказать, в те горячие годы я обратился к Лигачёву с просьбой один-единственный раз. Но о том случае имеет смысл рассказать, ибо он характеризует атмосферу тех дней и личности иных ныне функционирующих персон.
Вдруг я получил повестку из военкомата со срочным вызовом на военные сборы. У меня было звание «капитан третьего ранга в запасе», по возрасту я уже не подлежал призыву на сборы. А военкомат жмёт. И это означало, что почти на два месяца мне предстоит выпасть из той горячей политической толчеи, какая шла, - а я помогал Лигачёву готовиться к круглым столам и прочее, там много чего было. Ну, я Егору Кузьмичу повестку и показал. Он при мне позвонил министру обороны Язову: разберитесь, у Салуцкого призывной возраст вышел. А оказалось, что в момент этого звонка у Язова брал интервью некий корреспондент «Комсомольской правды». Он сразу в газету и накатал, что Лигачёв отмазывает меня от военных сборов, - это была чистая политика, удар и по Лигачёву и по мне. Но про мой возраст ни слова. Такие были нравы, такие попадались среди пишущей братии мерзавцы. Фамилию того журналиста я всё время забываю, но знаю, что он давно стал главным редактором «Новой газеты» - видать, там подлецы собрались, я её не читаю, ей не верю.
Кстати, вот ещё что любопытно. Язов-то Лигачёву потом доложил о разбирательстве. И выяснилось, что «совет» о моём призыве на сборы поступил в горвоенкомат из… аппарата члена Политбюро Яковлева. Тот журналист невольно продал своего политического патрона.
Приношу извинения за то, что меня захлёстывают воспоминания, потому что на финише перестройки в верхах та-акое творилось… Ну, вот мелочь, однако же показательная для атмосферы той политической минуты. Идём мы с Романом по Старой площади, вдруг рядом со скрипом тормозит серая «Волга», из переднего окна высовывается Лигачёв.
- Быстро! Садитесь!
Мы прыгаем на заднее сиденье, машина влетает в охраняемые внутренние ворота здания ЦК, мы, минуя охрану, врываемся в служебный персональный лифт Горбачёва, потом быстрым шагом – в кабинет Лигачёва. И, как говорится, «совет в Филях»! Даже вспоминать тревожно. Но это была норма жизни тех дней.
Лигачёв вообще был человеком не стандартным. В Томске он после совещания повёз верхушку партхозактива осматривать новый коровник. А там грязь несусветная. Егор Кузьмич это знал и в машине переобулся в резиновые сапоги. Вышел из машины и говорит: «Ребята, пошли на бурёнок поглядим». И весь партактив в паркетных штиблетах пошлёпал по щиколотку в грязи. Всех проучил! Я этот эпизод даже в романе использовал, без ссылки где и кто.
Да, когда-то кто-то о столетнем пути Егора Кузьмича Лигачёва напишет увлекательную книгу. Ошибки его тоже вспомнит – с Ельциным, с Коротичем. Кстати, Коротич никогда правду не говорит, не умеет. Это я помню ещё по журналу «Советский Союз», куда к нам с Аджубеем в отдел публицистики приходил скромный писатель из Киева с письмами ненависти об Америке. Соврал он и по ТВ в сюжете о Лигачёве: мол, Лигачёв понимал, что расходится с ним, Коротичем, во взглядах, зато Коротич против националистов и потому ему надо дать «Огонёк». Врёт, каналья. Коротича подсунул Яковлев, а Лигачёв простодушно поверил, только и всего.
И последнее на сегодня. Именно «консерватор» Лигачёв первым потребовал ввести в стране многопартийность – это произошло на круглом столе в редакции «Правды». А против многопартийности выступила «демократическая платформа», прорабы перестройки. И второе. Лигачёв был единственным из брежневско-перестроечного руководства, кто лично ещё в молодости общался с Мао Дзэдуном. Но это разговор особый. А для подтверждения этого важного факта, ускользнувшего от наших славных телевизионщиков, не забывающих о Коротиче, даю редкую фотографию встречи Мао и Лигачёва.
Оценили 2 человека
4 кармы