Мудрость Сократа. (вдогонку)

У Сократа был молодой друг по имени Евфидем, а по прозвищу Красавец. Ему не терпелось стать взрослым и говорить громкие речи в народном собрании. Сократу захотелось его образумить. Он спросил его:

- "Скажи, Евфидем, знаешь ли ты, что такое справедливость?"

- "Конечно, знаю, не хуже всякого другого".

- "А я вот человек, к политике непривычный, и мне почему-то трудно в этом разобраться. Скажи: лгать, обманывать, воровать, хватать людей и продавать в рабство - это справедливо?"

- "Конечно, несправедливо!"

- "Ну а если полководец, отразив нападение неприятелей, захватит пленных и продаст их в рабство, это тоже будет несправедливо?"

- "Нет, пожалуй что, справедливо".

- "А если он будет грабить и разорять их землю?"

- "Тоже справедливо".

- "А если будет обманывать их военными хитростями?"

- "Тоже справедливо. Да, пожалуй, я сказал тебе неточно: и ложь, и обман, и воровство - это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям несправедливо".

"Прекрасно! Теперь и я, кажется, начинаю понимать.

Но скажи мне вот что, Евфидем: если полководец увидит, что воины его приуныли, и солжёт им, будто к ним подходят союзники, и этим ободрит их, - такая ложь будет несправедливой?"

- "Нет, пожалуй что, справедливой".

- "А если сыну нужно лекарство, но он не хочет принимать его, а отец обманом подложит его в пищу, и сын выздоровеет, - такой обман будет несправедливым?"

- "Нет, тоже справедливым".

- "А если кто, видя друга в отчаянии и боясь, как бы он не наложил на себя руки, украдет или отнимет у него меч и кинжал, - что сказать о таком воровстве?"

- "И это справедливо. Да, Сократ, получается, что я опять сказал тебе неточно; надо было сказать: и ложь, и обман, и воровство - это по отношению к врагам справедливо, а по отношению к друзьям справедливо, когда делается им на благо, и несправедливо, когда делается им во зло".

"Очень хорошо, Евфидем; теперь я вижу, что, прежде чем распознавать справедливость, мне надобно научиться распознавать благо и зло. Но уж это ты, конечно, знаешь?"

- "Думаю, что знаю, Сократ; хотя почему то уже не так в этом уверен".

- "Так что же это такое?"

- "Ну вот, например, здоровье - это благо, а болезнь - это зло; пища или питье, которые ведут к здоровью, - это благо, а которые ведут к болезни, - зло".

- "Очень хорошо, про пищу и питье я понял; но тогда, может быть, вернее и о здоровье сказать таким же образом: когда оно ведет ко благу, то оно - благо, а когда ко злу, то оно - зло?"

- "Что ты, Сократ, да когда же здоровье может быть ко злу?"

- "А вот, например, началась нечестивая война и, конечно, кончилась поражением; здоровые пошли на войну и погибли, а больные остались дома и уцелели; чем же было здесь здоровье - благом или злом?"

"Да, вижу я, Сократ, что пример мой неудачный. Но, наверное, уж можно сказать, что ум - это благо!"

- "А всегда ли? Вот персидский царь часто требует из греческих городов к своему двору умных и умелых ремесленников, держит их при себе и не пускает на родину; на благо ли им их ум?"

- "Тогда - красота, сила, богатство, слава!"

- "Но ведь на красивых чаще нападают работорговцы, потому что красивые рабы дороже ценятся; сильные нередко берутся за дело, превышающее их силу, и попадают в беду; богатые изнеживаются, становятся жертвами интриг и погибают; слава всегда вызывает зависть, и от этого тоже бывает много зла".

"Ну, коли так, - уныло сказал Евфидем, - то я даже не знаю, о чем мне молиться богам".

- "Не печалься! Просто это значит, что ты еще не знаешь, о чем ты хочешь говорить народу. Но уж сам то народ ты знаешь?"

- "Думаю, что знаю, Сократ".

- "Из кого же состоит народ?"

- "Из бедных и богатых".

- "А кого ты называешь бедными и богатыми?"

- "Бедные - это те, которым не хватает на жизнь, а богатые - те, у которых всего в достатке и сверх достатка".

- "А не бывает ли так, что бедняк своими малыми средствами умеет отлично обходиться, а богачу любых богатств мало?"

- "Право, бывает! Даже тираны такие бывают, которым мало всей их казны и нужны незаконные поборы".

- "Так что же? Не причислить ли нам этих тиранов к беднякам, а хозяйственных бедняков - к богачам?"

- "Нет уж, лучше не надо, Сократ; вижу, что и здесь я, оказывается, ничего не знаю".

"Не отчаивайся! О народе ты еще подумаешь, но уж о себе и своих будущих товарищах ораторах ты, конечно, думал, и не раз. Так скажи мне вот что: бывают ведь и такие нехорошие ораторы, которые обманывают народ ему во вред. Некоторые делают это ненамеренно, а некоторые даже намеренно. Какие же все-таки лучше и какие хуже?"

- "Думаю, Сократ, что намеренные обманщики гораздо хуже и несправедливее ненамеренных".

- "А скажи: если один человек нарочно читает и пишет с ошибками, а другой ненарочно, то какой из них грамотней?" - "Наверное, тот, который нарочно: ведь если он захочет, он сможет писать и без ошибок".

- "А не получается ли из этого, что и намеренный обманщик лучше и справедливее ненамеренного: ведь если он захочет, он сможет говорить с народом и без обмана!"

- "Не надо, Сократ, не говори мне такого, я и без тебя теперь вижу, что ничего то я не знаю и лучше бы мне сидеть и молчать!"

И Евфидем ушел домой, не помня себя от горя.

"И многие, доведенные до такого отчаяния Сократом, больше не желали иметь с ним дела", - добавляет историк, записавший для нас этот разговор.