С термином «примитивизм» в живописи не все так просто. Во-первых, искусствоведы не всегда сходятся во мнениях, говоря о расшифровке его значения. Помимо этого, все отягощается наличием синонимов, которыми его могут обозначать. Или не синонимов вовсе — смотря какой из точек зрения придерживаться.
Разберемся по терминологии
В конце 19-го - начале 20-го веков некоторые прогрессивные европейские художники начинают сходить с ума по выразительности и лаконичности артефактов первобытных культур. Незамысловатая и грубая наивность африканских ритуальных масок и фигурок из дерева кажется им простым и очевидным ответом на поиски способов преодоления заскорузлости и застоя в академической живописи. К тому моменту импрессионизм уже утратил былую свежесть и скандальность, поэтому не мог претендовать на роль сотрясателя устоев.
К произведениям первобытных культур — предкам современных примитивистских шедевров — относятся как доисторическая наскальная живопись или каменные истуканы, так и культурные традиции современных племенных народов, заселяющих Африку, Океанию и им подобных. Африканские маски, похожие на эти, стали решающим фактором в возникновении многих авангардных течений в начале 19-го века.
В одной из систем координат считается, что именно творчество профессиональных художников, обладающих академическим художественным образованием и всеми необходимыми навыками, но сознательно идущих на упрощение стилистических и технических приемов для подражания первобытному искусству, относится к примитивизму. Наследие же художников-самоучек, пишущих картины неумело, по-детски, в этом случае относят к наив-арту.
В другой искусствоведческой вселенной примитивизм и наивное искусство — полные синонимы и взаимозаменяемые понятия. С этой точки зрения термин «наивное искусство» — в своем роде эвфемизм, понадобившийся для большей благозвучности, в отличие от понятия «примитивизм», который во многих языках имеет несколько уничижительную коннотацию.
Мы примем за аксиому вторую версию и будем иметь в виду, что примитивизм, равно как и наивное искусство — стили, к которым относятся работы непрофессиональных художников, величина таланта которых перекрывает отсутствие некоторых скиллов вроде умения правильно выстроить перспективу или передать светотень.
Для наследия искушенных мастеров, со знанием дела подходящих к стилизации того или иного вида примитивного искусства (древней иконописи, этнических мотивов или лубка, например), мы применим термин «неопримитивизм». Именно так поступали в начале прошлого века члены русских художественных объединений «Бубновый валет» (Петр Кончаловский, Илья Машков, Михаил Ларионов, Аристарх Лентулов, Наталья Гончарова и др.) и «Ослиный хвост» ( Казимир Малевич, Алексей Моргунов, Николай Роговин, Евгений Сагайдачный, Марк Шагал и др.)
Такие авангардисты как Казимир Малевич, Михаил Ларионов и Наталья Гончарова черпали вдохновение в народном творчестве, которое также относят к примитивному искусству. А термин неопримитивизм вообще впервые был употреблен в памфлете Александра Шевченко, выпущенном художником в 1913 году: «Нео-примитивизм. Его теория. Его возможности. Его достижения».
Если в Западной Европе художники лишь частично использовали приемы наив-арта в своих работах, разрабатывая на их основе такие направления как фовизм, кубизм или экспрессионизм, то в России неопримитивизм стал значительным течением, из которого в конечном счете вырос и оформился супрематизм (разновидность геометрического абстракционизма). Поэтому иногда западные искусствоведы применяют термин неопримитивизм именно в отношении российских приверженцев идеалов наивного искусства, усердно пропагандировавших и применявших их на практике.
По замечанию Александр Бенуа, «Особенность неопримитивизма заключалась в том, что его представители стремились не к стилизации, не к подражанию народному мастеру, а к выражению существенных сторон народной эстетики. Здесь наиболее показательным примером оказывается творчество Ларионова, который — в соответствии с народной эстетикой — уравнивает важное и неважное, высокое и низменное, доходя в этом до крайности — культивируя принципы заборного рисунка и „казарменной живописи“».
Назад к истокам
Путь через тернии к звездам примитивистам расчистили такие признанные творцы как Гоген, Пикассо и Матисс. После того, как в стремлении получить исцеление от тяжелого недуга, к которому Гоген причислял блага цивилизации, художник отправился на Таити и там всячески сливался с природой, попутно обогащая свой стиль яркими красками экзотического острова и наивными образами местной культуры, вслед за ним потянулись и другие.
Немецкие экспрессионисты Эмиль Нольде и Макс Пехштейн тоже пытали счастья на просторах Океании, а вот их соратники Эрнст Людвиг Кирхнер и Эрих Хеккель реконструировали первобытные декорации прямо у себя в мастерских. Французским художникам за вдохновением не приходилось ездить далеко, необязательно было даже покидать пределы Парижа. Из колоний Франции на Западе Африки торговцы привозили в столицу всевозможные этнические поделки, которые потом расселялись и по музеям, и мелким лавочкам.
Уилл Гомперц в книге «Непонятное искусство. От Моне до Бэнкси» рассказывает, как художник Морис де Вламинк нечаянно становится катализатором вспышки интереса к примитивному искусству и как следствие — возникновения такого направления как фовизм (стиль les Fauves (по-французски "дикие звери"). В 1905 году он увидел в одном из парижских кафе три резные африканские маски. Под влиянием экспрессии «инстинктивного искусства», как он его называл, Вламинк выкупил маски у владельца заведения и поспешил показать добычу своим друзьям-художникам.
Анри Матисс и Андре Дерен разделяли увлечение Вламинка экспрессивной палитрой Ван Гога и экзотическими исканиями Гогена. Его расчет оправдался: приятели расценили приобретенные артефакты как проявление свободы мышления, не засоренного материалистскими идеалами цивилизации, но сохранившего детскую непосредственность и наивность. Итогом встречи трех художников стал вывод, что цвет и эмоции на холсте имеют доминирующее значение, в отличие от реалистичности и достоверности изображения.
В результате на свет появились картины, где они попытались максимально воплотить в жизнь свои новые художественные принципы. Расцвеченные безумными для того времени сочетаниями чистых, несмешанных цветов, нанесенных резкими раздельными мазками, полотна были настолько вызывающими, что организаторы Салона 1905 года поначалу отказывались принимать работы для показа. Лишь благодаря личному авторитету Матисса все-таки удалось продавить участие экспериментов троицы в Салоне.
Потом будут бурные и полные возмущения отзывы искусствоведов, один из которых, как это часто бывает подарит название новому авангардному течению — фовизму: маститый критик Луи Восель скажет, что брызжущие цветом картины нарисовали дикие звери — «les fauves» по-французски.
Как Пикассо отрыл Руссо
Живопись молодого многообещающего испанца также проделала выдающийся кульбит под непосредственным влиянием примитивного искусства и его исповедников. Когда Пикассо увидел последний писк авторства Матисса — кричащие, ни на что не похожие холсты, свободные от каких бы то ни было академических предрассудков, он потерял покой и сон. Недолго думая, Пикассо отправляется в этнографический музей, где хранилось обширное собрание африканских масок. Там он в некотором роде прошел через обряд инициации. Кто знает, может быть, в этих ритуальных предметах действительно заключалась магическая сила?
«Я был совсем один, — вспоминал художник. — Хотелось бежать оттуда.Но я остался. Просто не мог уйти. Я понял нечто очень важное; что-то происходило со мной. Я смотрел на эти фетиши, и мне вдруг стало ясно, что я тоже против всех. Я тоже ощущаю, что вокруг неведомое и враждебное. Когда я стоял один в том ужасном музее в окружении масок, индейских кукол, пыльных манекенов, мне, должно быть, и явились «Авиньонские девицы»; не то чтобы их подсказали увиденные формы: та картина стала моим первым опытом экзорцизма — да, именно так!"
Таким образом, несколько племенных артефактов заставили Пикассо написать картину, ставшую прародительницей кубизма, и, как его следствие, футуризма и еще доброй дюжины разных -измов. Но на этом их магическое вмешательство в тогдашнюю художественную жизнь французской столицы не ограничилась. Поддавшись очарованию первобытного искусства, Пикассо не смог пропустить феномен восходящей звезды наив-арта, и весомо приложил руку к тому, чтобы Париж всерьез отнесся к непрофессиональным творениям скромного работника таможни Анри Руссо.
Не имея художественного образования, Таможенник (как его прозвала парижская богема), тем не менее, имел серьезные амбиции в отношении живописи. Детская непосредственность сыграла на руку Руссо — иначе он вряд ли бы осмелился представить свои неловкие эксперименты на суд взыскательной публики Салона независимых 1986 года, где могли принимать участие все желающие художники.
Провал на Салоне независимых не смог сломить целеустремленного Таможенника. Напротив, он оставляет свою работу, чтобы все время посвятить карьере художника. Безгранично верил в него и главный его поклонник — Пикассо. Однажды он встретил в захолустной лавке картину Руссо, которая продавалась там по стоимости использованного холста — даже старьевщик не смел просить за нее большую цену. Испанец тут же купил ее и впоследствии хранил до конца своих дней, отвечая, что она его «захватила как наваждение … это один из наиболее правдивых психологических портретов во французской живописи».
Более того, он закатил званый ужин в честь странноватого портрета, куда позвал весь парижский бомонд и самого виновника торжества — первую суперзвезду наивного искусства. Картину Таможенника Пикассо повесил на самом видном месте в собственной мастерской, а ее автора усадил на кресло, больше смахивающее на трон. Это был настоящий триумф художника-любителя, хотя часть публики наверняка воспринимала происходящее как особо изощренную насмешку или розыгрыш.
Но только не Пикассо. Ему приписывают высказывание, что четыре года он учился писать, как Рафаэль, но целая жизнь ушла у него на то, чтобы научиться рисовать, как ребенок. Поэтому он восхищался даром Руссо, который позволил тому благополучно пропустить эти стадии и сразу приступить к созданию примитивистских шедевров.
Из чего же сделаны картины примитивистов?
Какие признаки определяют, что перед вами — произведение наивного искусства, а не, скажем, работа экспрессиониста, абстракциониста или представителя какого-нибудь другого авангардного течения? К слову, прославившийся на поприще абстрактного экспрессионизма Марк Ротко искал вдохновение и секрет живописного мастерства в детском рисунке и даже посвятил этому целую книгу — еще до того, как начал самоотверженно возделывать живопись цветового поля.
Образцам примитивизма свойственны характерные ошибки, которые допускают при рисовании дети. Но не обязательно наличие на одной картине всех нижеперечисленных. Кое-что художникам-самоучкам все же было под силу.
1. Отсутствие линейной перспективы: предметы на переднем плане равновелики объектам на заднем плане, из-за чего становится непонятным их соотношение в пространстве, а изображение теряет объем.
2. Детали фона прорабатываются с такой же тщательностью, как и предметы вблизи. Последствия такие же, как в предыдущем пункте.
3. Цвета не теряют яркости и насыщенности пропорционально удалению объектов от переднего края полотна. Изображение становится плоским и напоминает открытку.
4. Отсутствуют признаки каких бы то ни было источников освещения: даже при наличии на картине солнца все поверхности равномерно освещены, люди и предметы не отбрасывают теней, да и световых бликов тоже не сыщешь.
5. Нарушение анатомии: пропорции человеческого тела, ошибки в изображении животных. А как же Пикассо, Сальвадор Дали, Фрэнсис Бэкон, и многие другие, по работам которых не скажешь, что они сколько-нибудь знакомы со строением человеческого тела? Они тоже примитивисты? — Нет. Глядя на картину представителя наив-арта, вы увидите, что человек старался, как мог, и именно благодаря этим усилиям их наивные попытки дотянуться до «больших» художников выглядят такими трогательными и обладают неотразимым обаянием. А вышеперечисленные деятели таких целей не преследовали, и в их списке точно не было пункта «всем понравиться».
6. Подобно детям, примитивисты не делают различий между реальностью и фантазией. На их картинах могут благополучно сосуществовать люди и единороги, причем в рамках не сюрреалистичной фантазии, а в качестве обыденности. Львы на таких полотнах не являются угрозой для человека, а олень может походить на сказочное существо.
7. И, наконец, принципиальное различие, дающее ответ на закономерно возникающий вопрос, чем же все-таки отличаются беспредметные полотна модернистов в стиле «мой-5-летний-кто-угодно-может-лучше» от творений примитивистов. Непрофессиональные художники изображают предметы той степени реалистичности, которая им доступна в силу ограниченных знаний, навыков и умений. А представители авангардного искусства изо всех сил стараются забыть, чему их обучали в художественных школах или притворяются, что вовсе их не посещали. Но стройность и продуманность композиции, зашкаливающий символизм или предательски просвечивающий сквозь притворно-наивное и нарочито неумелое изображение культурный бэкграунд все равно выдаст профессионала. Да-да, можете разлогиниться, мы все равно вас узнали, товарищ Шагал и господин Клее.
Примитивизм. Шпаргалка.
Художники, работавшие в стиле примитивизма
Анри Руссо, Нико Пиросманишвили, Иван Генералич, Бабушка Мозес, Мария Примаченко, Камиль Бомбуа, Никифор Крыницкий, Екатерина Билокур, Полина Райко, Серафина Луи, Олесь Семерня.
Знаковые картины примитивистов
История картины Пиросмани стала легендой. Именно ее увековечил в стихах Андрей Вознесенский, которые положил на музыку Раймонд Паулс, создав песню «Миллион алых роз». Речь в ней идет о попытках бедного художника завоевать сердце неприступной французской актрисы Маргариты де Севр, выступавшей в Тифлисе в 1905 году, где и потерял от нее голову Пиросмани. По некоторым версиям, среди «моря цветов», которые прислал к гостинице своей зазнобы отчаянный Нико, были не только розы, и не только алые, но также маки, пионы, лилии, сирень, акация и другие цветочные дары земли грузинской. Все, что заслужил художник за свой поступок — лишь один поцелуй Маргариты. Но много лет спустя, растерявшая и толпы поклонников, и былую привлекательность актриса ежедневно приходила в Лувр, где в 1969 году экспонировалась картина Пиросмани, и часами вглядывалась в свой портрет. Так искусство пережило недолговечную любовь и скоропреходящую красоту...
Безграничная фантазия, смелые цветовые решения, обезоруживающий народный колорит — лишь немногие составляющие секрета непритязательного на первый взгляд искусства художницы из украинской глубинки. Лишь однажды увидев картины Марии Примаченко, вряд ли удастся перепутать их с произведениям другого автора, настолько они оригинальны и самобытны.
Их по достоинству оценили и за пределами отечества: работы Марии имели громкий успех на выставках в Париже, Варшаве, Праге и других европейских городах.
«Сон» считается одной из лучших картин Руссо. Автор давал такой комментарий своей поздней (а, возможно, и последней) работе: «Ядвиге снится волшебный сон. Она спокойно уснула под звуки флейты неизвестного соблазнителя. Когда месяц отбрасывает свет на цветы и зеленые деревья, звери, и даже хищники, замирают, прислушиваясь к чудесным звукам музыки». Полотно впечатляет технической сложностью, а богатство палитры, которую отмечал Писсарро еще на первой картине Руссо, здесь достигает апогея: шутка ли, больше двух десятков оттенков одного только зеленого! Гипнотизирующему воздействию «Сна» были не в силах противостоять даже самые язвительные критики, а соотечественник и современник Руссо, литератор Андре Бретон заявил, что картина «впитала в себя всю поэзию и все тайны нашего времени».
Вы эксперт, если:
— Не постесняетесь произнести слово «примитивизм», говоря о средневековых шедеврах Рогира ван дер Вейдена или Дуччо ди Буонинсеньи.
— Можете с ходу определить, где — целомудренная красавица кисти настоящего примитивиста Пиросмани, а где — подделка «под наив» Михаила Ларионова.
Нико Пиросмани (Пиросманашвили), 1905
Вы профан, если:
— Принимаете за чистую монету нарочитое упрощение, необходимое для создания иллюстраций и карикатур, считая их образчиками незамутненного примитивизма.
— Считаете, что к примитивизму относится любое произведение искусства, которое так и тянет назвать каляками-маляками. На самом деле примитивизм (осознанный, предумышленный в том числе) — не только неумелая форма, но и особый взгляд на суть вещей: чистый, непосредственный, детский или даже первобытный. За картинами Малевича, Кандинского, Мондриана стоят большие, взрослые теории.
Картинка отражает мои ощущения после завершения поста...
Оценил 1 человек
1 кармы