Ночь спал тревожно, снился психолог и требовал показать отметку в военном билете.
Заморозки. На завтрак блины с костным мозгом и мятный чай.
Накануне читал дворецкому Карамзина. Проникся, ушел с утра на болото просить Бога упокоить «душу усопшего раба Ваньки Сусанина. И поляков, тоже».
Принёс слабого козла.
— Заблудший, в село отнесу, может ищет кто.
— Иди, только в окна не заглядывай. Рожа чужая и жуткая. Зарубят еще.
Обедал гуляшом с каштанами. После сел за эссе, включил Брамса. Выходила чушь, но музыка дивная. Странно, что Чайковский считал его бездарем.
Под ночь вернулся Наум. Воняет щами, еле языком ворочает, но не пьян. Нашел, говорит, козлячьего хозяина, им оказался стеклодув, позвал на чай и вызвался обучить холотропному дыханию. Упал в обморок. По воскрешению отдал в дорогу козла, чтоб возвращаться теплее было.
Дурень доверчивый.⠀
Ужинали пивом и пекли в камине картофель. Наум жалуется на мигрень. Я, в назидание, читаю вслух Шекспира:
— «Природа-мать мудра, да сын безмозглый». Это о тебе, королобый.
— Он сказал, так можно даже увидеть маво покойного дядьку из Семипалатинска.
⠀Дворецкий выкатил из огня картошку и стал совать в морду козлу.
— Глаза сырые, будто жалко нас всех. У свиньи не такие, – шепелявит Наум, выскребая по бокам консерву и разглядывая этикетку, – Хитрожопые.
— Помрёт, ведро сошьём, или свечей натопим, – злюсь я.
— Амброськой назову… – бормочет уже во сне дворецкий, по-детски обнимая заботливо укрытую тулупом животину.
Telegram канал Алексея Марусова
⠀
Оценил 1 человек
1 кармы