Третья блондинка Советского Союза

Перекрестье любопытствующих взглядов актриса Валентина Серова встречала с волнением, но как должное. Колонный зал Дома Союзов во все времена знал, что такое аншлаг. Но то, что творилось уже на дальних подступах к нему январским вечером 1944 года, незаметно перешедшим в ночь, столица нашей суровой страны ещё не видела. Казалось, вся Москва решила взять штурмом переполненный зал, в котором Константин Симонов читал свои, неслыханные по обнажённости чувств, стихи из цикла «С тобой и без тебя», читал для своей любви – «третьей блондинки Советского Союза», Валентине Серовой.

Двумя первыми номерами владели её старшие коллеги и соперницы - Любовь Орлова и Марина Ладынина.

В 1942 г. был опубликован сборник стихотворений Симонова «С тобой и без тебя», один из экземпляров которого он подарил Валентине Серовой, подписав : «Эта книга написана для тебя и принадлежит тебе. Я верю, что это лучшее и единственное, пожалуй, настоящее, что я до сих пор сделал. Должно быть, так и есть, потому что это связано с тобой, а ничего большего, чем ты, у меня в жизни не было и нет. Все. Целую твои милые руки».

Мы оба с тобою из племени,

Где если дружить — так дружить,

Где смело прошедшего времени

Не терпят в глаголе «любить».

Так лучше представь меня мертвого,

Такого, чтоб вспомнить добром,

Не осенью сорок четвертого,

А где-нибудь в сорок втором.

Где мужество я обнаруживал,

Где строго, как юноша, жил,

Где, верно, любви я заслуживал

И все-таки не заслужил.

Представь себе Север, метельную

Полярную ночь на снегу,

Представь себе рану смертельную

И то, что я встать не могу;

Представь себе это известие

В то трудное время мое,

Когда еще дальше предместия

Не занял я сердце твое,

Когда за горами, за долами

Жила ты, другого любя,

Когда из огня да и в полымя

Меж нами бросало тебя.

Давай с тобой так и условимся:

Тогдашний — я умер. Бог с ним.

А с нынешним мной — остановимся

И заново поговорим.

Этот сборник в годы войны невозможно было достать. Стихи переписывали от руки, читали друг другу вслух, посылали на фронт. Ни один поэт не пользовался тогда такой оглушительной популярностью.

Взлетела и карьера Константина Симонова, его популярность росла, он стал фигурой государственного масштаба, часто бывал в заграничных командировках. В конце 1945 г. его отправили на несколько месяцев в Японию, затем – в США. Уезжая в командировки, Симонов нередко оставлял дома ящики вина. Тогда еще никто не мог предположить, что эта привычка перерастет в пагубное пристрастие… уже жены Валентины Серовой.

В своём дневнике Валентина писала: «Я бесконечно мучаюсь сознанием, что твоя работа постоянно становится между мною и тобою. Я замечаю охлаждение при виде того, что именно в то время, когда самая сильная любовь влечет меня к тебе, ты предаешься так страстно погоне за славою и отличиями».

Любила ли актриса поэта или мирилась с его страстью, доподлинно не известно. Вся жизнь Валентины Серовой - это кино. Драматическое, патетическое, эпохальное. Советский вариант «Унесённых ветром». Со страстями, смертями, войнами.

И встречусь я в твоих глазах

Не с голубой, пустой,

А с женской, в горе и страстях

Рожденной чистотой.

Не с чистотой закрытых глаз,

Неведеньем детей,

А с чистою женских ласк,

Бессонницей ночей...

Будь хоть бедой в моей судьбе,

Но кто б нас ни судил,

Я сам пожизненно к тебе

Себя приговорил.

Приговорил и сгорел. Последние два года жизни Серовой уже не напоминали о том, что эта брошенная всеми женщина когда-то принадлежала к «общественным верхам». Не столько постаревшая, сколько сломленная, она сохранила до конца своих дней солнечное очарование в те светлые промежутки, когда алкоголизм уничтожал её. Симонов и Серова теряли любовь — медленно шли на дно. За месяц до своей смерти Симонов призвал в больницу дочь с просьбой принести все бумаги, что остались после смерти Серовой.

Вспоминает дочь Маша: «Я увидела отца таким, каким привыкла видеть. Даже в эти последние дни тяжкой болезни он был как всегда в делах, собран, подтянут, да ещё шутил. Сказал мне: „Оставь бумаги, я почитаю, посмотрю кое-что. Приезжай послезавтра. Может, я что-то верну тебе, я знаю, тебе нелегко расставаться с этой единственной памятью о матери.“ Я приехала, когда он просил. И не узнала его. Он как-то сразу постарел, согнулись плечи. Ходил, шаркая, из угла в угол по больничной палате, долго молчал. Потом остановился против меня и посмотрел глазами, которых я никогда не смогу забыть, столько боли и страдания было в них». Симонов вымарал все посвящения в своих стихах к Валентине, оставив только в "Жди Меня".

Я не могу писать тебе стихов

Ни той, что ты была, ни той, что стала.

И, очевидно, этих горьких слов

Обоим нам давно уж не хватало.

За все добро – спасибо! Не считал

По мелочам, покуда были вместе,

Ни сколько взял его, ни сколько дал,

Хоть вряд ли задолжал тебе по чести.

А все то зло, что на меня, как груз,

Навалено твоей рукою было,

Оно мое! Я сам с ним разберусь,

Мне жизнь недаром шкуру им дубила.

Упреки поздно на ветер бросать,

Не бойся разговоров до рассвета.

Я просто разлюбил тебя. И это

Мне не дает стихов тебе писать.

1954

Жизнь расставила всё по своим местам. Сегодня образ актрисы как бы высвобождается из-под всего горького и печального, что было в её жизни. В памяти людей остаётся светлое воспоминание о талантливой романтической женщине, не умеющей терять и память о великом поэте, пропевшем свою историю любви.