Танатофобия и современный мир

"Кто ищет, вынужден блуждать"

И.В. Гете

"Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу..."

Д.Алигьери

В прошлой своей заметке, озаглавленной "Несколько соображений", я вкратце попытался обрисовать философию пессимизма, ее взгляд на жизнь человека как на "зловещую бессмысленность". Я также привел аргументы, почему я считаю, что такой взгляд справедлив, процитировав Цапффе, и привел четыре способа, которыми люди бегут от реальности и ее осознания (изоляция, анкеровка, отвлечение и сублимация). Также попытался описать свой скептицизм в отношении оптимизма традиционных религиозных течений и оптимистического прогресса (включая трансгуманизм). В заключение я описал действенные на мой взгляд "полумеры" (катарсис творчества, конструирование смысла – через экзистенциальную психологию, взгляд с космической антиантропоцентрической точки зрения).

Кстати, стоит отметить, что Лев Николаевич Толстой очень хорошо понимал те вещи, о которых позже писал Цапффе. Влияние близкого ему по духу Шопенгауэра, как и личный опыт, дали ему верную перспективу в оценки сути человеческой жизни и нашего истинного положения в космосе:

"Давно уже рассказана восточная басня про путника, застигнутого в степи разъяренным зверем. Спасаясь от зверя, путник вскакивает в безводный колодезь, но на дне колодца видит дракона, разинувшего пасть, чтобы пожрать его. И несчастный, не смея вылезть, чтобы не погибнуть от разъяренного зверя, не смея и спрыгнуть на дно колодца, чтобы не быть пожранным драконом, ухватывается за ветви растущего в расщелинах колодца дикого куста и держится на нем. Руки его ослабевают, и он чувствует, что скоро должен будет отдаться погибели, с обеих сторон ждущей его; но он все держится, и пока он держится, он оглядывается и видит, что две мыши, одна черная, другая белая, равномерно обходя стволину куста, на котором он висит, подтачивают ее. Вот-вот сам собой обломится и оборвется куст, и он упадет в пасть дракону. Путник видит это и знает, что он неминуемо погибнет; но пока он висит, он ищет вокруг себя и находит на листьях куста капли меда, достает их языком и лижет их. Так и я держусь за ветки жизни, зная, что неминуемо ждет дракон смерти, готовый растерзать меня, и не могу понять, зачем я попал на это мучение. И я пытаюсь сосать тот мед, который прежде утешал меня; но этот мед уже не радует меня, а белая и черная мышь – день и ночь – подтачивают ветку, за которую я держусь. Я ясно вижу дракона, и мед уже не сладок мне."

Далее Толстой также находит четыре способа отвлечения:

"«Я нашел, что для людей моего круга есть четыре выхода из того ужасного положения, в котором мы все находимся.

.....

Первый выход есть выход неведения. Он состоит в том, чтобы не знать, не понимать того, что жизнь есть зло и бессмыслица.

......

Второй выход – это выход эпикурейства. Он состоит в том, чтобы, зная безнадежность жизни, пользоваться покамест теми благами, «какие есть, не смотреть ни на дракона, ни на мышей, а лизать мед самым лучшим образом, особенно если его на кусте попалось много.

.....

Третий выход есть выход силы и энергии. Он состоит в том, чтобы, поняв, что жизнь есть зло и бессмыслица, уничтожить ее.

......

Четвертый выход есть выход слабости. Он состоит в том, чтобы, понимая это и бессмысленность жизни, продолжать тянуть ее, зная вперед, что ничего из нее выйти не может."

Как видим, и Цапффе, и Толстой прекрасно видели проблему, хотя и несколько под разным углом.

Современная культура, если говорить словами Льва Николаевича, пошла путем неведения или изоляции по Цапффе. Отсюда рождается тотальная и абсолютная, наивная танатофобия современной культуры. Вопрос смерти просто не существует для общества потребления, от него бегут. Все сделано так, чтобы эти вопросы просто не попались вам на глаза. Чтобы вы как налогоплательщик, покупатель, гражданин не пришли к главному роковому вопросу. Кейтлин Даути, aмериканская гробовщик, писатель, блогер на YouTube, известная тем, что выступает за принятие смерти и реформу западных практик похоронной индустрии, основала движение "Death Positive". Не разделяя некоторые ее левые политические убеждения, я полностью согласен с ее основным тезисом о "возведенном в культ" страхе смерти, угнездившемся практически во всех ключевых узлах современного общества. Кейтлин говорит о страхе смерти, который имеет место в похоронном бизнесе США и других стран, однако тот же дискурс совершенно спокойно можно перенести и на философию, культуру, искусство и политику. Во всем этом есть громадный импульс бегства от смерти, но, несмотря на свой масштаб, он абсолютно пуст, это борьба с ветряными мельницами, но лишенная благородства и героизма такой борьбы, которую описал Сервантес в своем романе. Вся современная жизнь с ее культом гламура, и потребления – не что иное, как бегство человека, живущего в ее ритме от главного вопроса.

В политике для людей определенного склада это бегство совершается через "построение иерархии". Эскапизм страха смерти тут воплотился очень ярко через иллюзорную веру, что контроль над другими даст смысл и существованию, производящему этот контроль через проекцию воли. Не отрицая что государство имеет прикладной смысл в минимизации негативных сторон стихийных и других невзгод, мы отмечаем, что в итоге оно по своему смыслу тоже форма бегства от "зловещего осознания", в первую очередь, для элит, управляющих этим государством. Когда государство не стремится быть радикальным и тотальным, то этот аспект не принимает слишком деструктивного оборота. Однако тоталитарные общества по сути есть истерия такой логики, доведенной до "кипения". Склонность или несклонность к такому способу бегства имеет сильную корреляцию с понятием локуса контроля в психологии. В сильно упрощенном виде логика тоталитарного государства всегда похожа на логику шпаны, мучающей, например, собаку, или сверстника, чтобы при этом отвлечься от своей внутренней пустоты.

Есть еще путь создания профанного образа смерти, определенной гламуризации и фетишизации смерти (особенно в видео играх и голливудских блокбастерах). Это также способ отвлечения от неудобного вопроса, но другим путем. Когда ты смотришь трэш, где каждую секунду кому-то отрывают голову, подлинная суть явления от тебя ускользает. Я, безусловно, ни в коем случае не ставлю на одну доску дешевый трэш и, например, осмысленные фильмы, такие как "Реинкарнация" или "А теперь не смотри", которые являются произведениями искусства и эстетики и представляют собой скорее высокий пример сублимации. Похожее деление в понимании вопроса смерти на высокое (осмысленное и/или эстетичное) и низкое профанированное (отвлекающее от смысла) можно найти практически во всем творческом (музыка, литература). Высокое искусство такого толка полезно тем, что оно может помочь вывести человека из лабиринта самообмана. Хорошим примером такого высокого искусства могут служить лучшие произведения трагического жанра, проза Говарда Лавкрафта, рассказы Томаса Лиготти, роман Леонида Леонова "Пирамида", книги Франца Кафки и т. д.

В традиционных культурах, ранее и в европейской культуре (при всех их архаизмах и недостатках) не было такого заговора молчания перед вопросом смерти. Так известный призыв средневековья Memento Mori является примером обратного отношения к проблеме. Множество аналогов можно найти в других культурах. И такой подход безусловно честнее. При том, что большинство традиционных культур, кроме, конечно, пессимистических наиболее близких к истине (Буддизм, Гностицизм), создали иллюзию доброго Бога, Рая и Ада, и этим самым были основными поставщиками анкеров, отвлекающих нас от самого главного вопроса, но их отношение к физической смерти было намного более искренним. Люди прошлого не бежали от своих мертвецов.

Главный вопрос для мыслителя безусловно вопрос смерти и небытия. Жизнь и бытие есть преходящее, и философия, построенная вокруг бытия, именно из-за своего характера временности уже проигрывает той, которая построена на философии небытия. Боль осознания горькой правды – это плата за познание истины.

Этическая ценность истины и принятие небытия в его философском аспекте хороши уже тем, что, как верно заметили пессимисты, небытие не бывает причиной страданий, каковой неизбежно является бытие человека. Принятие правды (Memento Mori) приведет к тому, что человек сможет понять, что большинство того, к чему он стремился, ему не нужно (оно есть только отвлечение). В прикладном смысле это даст ему возможность существенно вернее выстроить приоритеты и сфокусироваться на ДЕЙСТВИТЕЛЬНО для него важном, а не распыляться на примитивные отвлечения. Такая расстановка приоритетов очень сильно помогает творческим личностям, и, как ни странно, тут пессимизм и осознание нашего истинного положения дает почву для небывалого творческого роста. Человек просто не будет заниматься тратой своих сил на то, что ему НЕ нужно на самом деле, и сфокусируется на действительно важном. Однажды мыслитель Эмиль Чоран сказал: "Прошелся по кладбищу Монпарнас. Все – молодые и старые – строили планы на будущее. Больше не строят. Как хороший ученик, вдохновленный их примером, вернувшись домой, я навсегда поклялся не строить никаких планов. Прогулка несомненно пошла мне на пользу."

Общество грядущего на мой взгляд должно стремиться очень актуально ставить главный вопрос о небытии. И при том, что я не верю, что люди в своей массе смогут отринуть ложь отвлечения, стремиться к этому все же необходимо. Борьба с танатофобией нужна, если только мы стремимся к истине. Это может привести к созданию к более "меланхоличной" и эстетически ценной культуры, создать более взвешенный взгляд на мир и дать понять нам наше истинное место в нем. Решить ряд этических вопросов в пользу минимизации страдания, например, разрешить добровольную эвтаназию, пересмотреть ряд спорных вопросов в медицинской практике, политике, судопроизводстве и других областях. Но главное – прощание с иллюзиями в итоге принесет человеку чувство свободы от условностей и конструктов "ценностей" и прочей липкой чепухи, созданной социумом и им навязываемой. Понявший что все тут зловещая бессмысленность ближе всего к тому, что условно можно назвать "свободой" в этом театре абсурда.