В современных исторических работах не единожды можно встретить восхищённые высказывания о высоком мастерстве асов люфтваффе и сравнение цифр сбитых самолётов не в пользу советских лётчиков. Но ведь важно не забывать – всякие данные важно осмысливать не сами по себе, а с привязкой к реальности.
Возьмём небольшой эпизод войны – бои в небе над Кубанью. Ожесточённость «воздушной битвы» была невероятной – в некоторые дни проходило до полусотни боёв, в которых участвовали десятки самолётов с каждой стороны.
К началу битвы с обеих сторон было в пределах 2 тысяч самолётов. У немцев большую часть истребителей составляли Мессершмитты Bf 109 G, у Советского Союза больше половины составляли Як-1Б, Як 7Б и Ла-5. Количество приблизительно было равным.
К концу битвы, согласно данным немцев, были сбиты 2280 советских самолётов. По нашим данным – было потеряно 750 боевых машин. Откуда такая колоссальная разница в данных? Как и 352 личных победы Эриха Хартмана при 64 подтверждённых личных победах Ивана Кожедуба и 59 – Александра Покрышкина.
Для начала интересно сравнить количество воздушных боёв: 120 у Кожедуба и 802 у Хартмана. Боевая эффективность у Кожедуба получается явно выше.
Также немцы объясняли высокие цифры побед низкой подготовкой советских лётчиков. Молодым представителям люфтваффе внушали, что советские лётчики-истребители на фронт прибывали имея не больше 5 часов вылетов на боевой технике, в то время как они, немцы, только на тренировочных полётах имели по 400 ч.
Но этот миф неожиданно разбивает немецкий генерал Вальтер Швабедиссен. Он пишет, что советских лётчиков истребителей сначала 9-12 мес. учили в лётных школах, затем не меньше года они проводили в училищах, до полугода – в запасных авиаполках и ещё до 3 мес. обучались в боевых частях. Получается – не меньше двух лет готовили одного лётчика-истребителя. Господа немцы противоречили сами себе!
На скоростях боя, в постоянных сменах высоты и позиции любому лётчику было крайне сложно оценить – действительно ли враг сбит или, например, вышел из штопора и двинулся в сторону своего аэродрома. Но всё же советскому пилоту для подтверждения сбитого самолёта врага требовались: фиксация фотопулемётом (редким для многих самолётов), свидетельства очевидцев и показания со специальных постов воздушного наблюдения (ВНОС). Групповые победы обычно оставались групповыми, не записываясь на счёт конкретного лётчика.
В немецкой авиации достаточно было заявления пилота о победе. К таковым относились не только сбитые, но и вышедшие из боя, совершившие вынужденную посадку, сбросившие бомбы не дошедшие до цели советские самолёты. Сначала они просто записывались на счёт пилота, трансформируясь с течением времени в «сбитые».
К сожалению, стоит отметить, что увеличению счёта немецких побед значительно способствовало начало Великой Отечественной войны. Тогда между советскими самолётами просто не было связи. И 80% сбитых лётчиков невозможно было предупредить, что они находятся под атакой. Также в 1941 году безусловным «фаворитом» в воздухе был Мессершмитт Bf 109.
Но советские конструкторы и лётчики преодолели все трудности. Наши боевые воздушные машины сначала сравнялись, а затем по ряду параметров стали превосходить своих противников. И теперь для асов люфтваффе звучало в воздухе предупреждение: «Внимание, в небе Покрышкин!» А эскадрилья Кожедуба громила «непревзойдённых» лётчиков Вильха со счётом 12:2. Тогда стало окончательно ясно, что «бумажные» победы люфтваффе, широко разрекламированные немецкой пропагандой, никак не смогут помочь в противостоянии с реальными асами боёв – советскими лётчиками.
Оценили 23 человека
25 кармы