Пророки и толкователи

Господин под ником «KAMAS» пишет:

«Цитировать Достоевского о евреях, не понимая состояния общества того времени - это заниматься мошенничеством, чем фашики и занимаются. Русское общество 19 в. было сословным, где между сословиями стояла социальная стена. Достоевский принадлежал к сословию мещан, образованному и очень гордому своей образованностью, вплоть до гордыни, когда они возомнили себя интеллектуальной элитой общества, которая обязана озаглавить страну и народ. Мещане народ, в лице крестьян не понимали и презирали, считая за сброд и быдло. Крестьяне были для них существами из параллельной вселенной - мещане их не знали и не понимали. "Инородцами", то есть неславянское население империи для них вообще были чуждыми существами с Марса, существами второго сорта. И если крестьян мещане соглашались терпеть в виде прислуги и рабочего быдла, то инородцев они терпеть рядом собой не желали. В полной мере столь презрительное мещанское презрение и негодование любыми попытками евреев (и любых иных инородцев) добиться расширения прав встречало у мещан яростное сопротивление расистского толка. Достоевский мало чем отличался от своего сословия… Достоевский пророком не был». Конец цитаты.

Каждый толкователь опускает предмет исследования на свой уровень, независимо от того, собирается ли он петь своему герою дифирамбы, или готов подпустить язвительности, уколоть происхождением, унизить критическими высказываниями признанных авторитетов. Так же как человек не может заглянуть в седьмое или сто двадцать первое измерение, так и толкователь не может подняться на высоту, доступную пророку и посмотреть на мир его глазами. Особенно, если понимает слово «пророк» как банальный потребитель жеваной макулатуры: пророк – провидец, предсказатель. Пророчествовать – значит предсказывать будущее. Согласимся с тем, что Иисус Христос, которого в народе называли пророком, действительно, предсказал события будущего, отложенного на неопределенное время. Но за этим пророчеством мы видим главное: Иисус Христос пришел учить, говорить, убеждать, пришел, чтобы подарить миру новое учение, Благую весть. Станем ли мы после этого называть пророками Вангу, Нострадамуса, Распутина и Ульяну - ясновидящую в третьем поколении? Ответ очевиден. И можем ли мы в отношении великого русского писателя Федора Достоевского сказать «пророк»? Обратимся к творчеству человека, являвшегося для Достоевского главным литературным авторитетом. Не буду цитировать хрестоматийное стихотворение, но вот последняя строфа:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Достоевский был и остается самой сложной для понимания и толкования фигурой русского литературного мира. Достаточно сказать, что это единственный русский писатель, оказавший мощное влияние на развитие западной литературы, философии и психологии. Весь сверхчеловек Ницше вышел из одной фразы Достоевского: «Тварь ли я дрожащая, или право имею». Сам претерпевший много, Федор Михайлович получил знание души человеческой, научился видеть характеры, а за характерами – угадывать поступки, обусловленные этими характерами. И, буквально следуя пушкинскому завету, использовал полученный дар, и глагол его никого не оставил равнодушным. Его слово жгло и ранило, будило уснувших, в одних вселяло ненависть и зависть, других заставляло молиться на него, как на святого. И во все времена Достоевского пытались приспособить для своих нужд, и до сих пор попыток этих не оставляют. Советское литературоведение представляло писателя как обличителя абсолютизма, православные попы находят в Достоевском проповедника-ортодокса, совсем недавно профессор Пыжиков вменил Федору Михайловичу тайную и явную тягу к раскольничеству. И даже Рабинович подсуетился, плюнув в сторону Украины цитатой из классика. Ясно одно, читать Достоевского нужно очень внимательно, а уж перечитывая – не пропустить ни одного знака, указывающего на единственно верную дорогу. Был ли бывший политкаторжанин прорицателем? Если не считать «Бесов», в которых он якобы предсказал события семнадцатого года, то ничего более значительного, пожалуй, не найдем. Но ведь и герои «Бесов», и намерения их, характеры и практическое осуществление задуманного – все это не выходит за рамки известных Достоевскому фактов медленного погружения России в трясину революционной деятельности. Тот факт, что в среде заговорщиков присутствует только один жидок Лямшин, говорит о том, что грядущая катастрофа представлялась писателю лишь в общих чертах, в реалиях конца шестидесятых годов девятнадцатого века. Джина еще не выпустили из бутылки, жидами наводнена Польша и западные окраины империи. Черта оседлости еще сдерживала ту колоссальную силу, которая, вырвавшись на волю, изменила ход истории. Сегодня мы живем в мире, рожденном еврейским ссудным капиталом, - теперь это чистый, отмытый от крови и пота капитал банковский. Либеральная идея одержала верх, деньги подчинили себе человека со всеми его страстями. Личная свобода и неприкосновенность частной собственности – два простых принципа заменили для христианской цивилизации Евангелие. Но последний акт трагедии еще не наступил. Капиталу нужна абсолютная власть и абсолютная свобода. Хозяева денег ведут глобальный мир к полной унификации, когда неважно будет, кто ты – женщина, мужчина, андроид, белый, черный, русский, турок, - все должно слиться, смешаться в одном котле, потерять все признаки идентичности, кроме штрихкода, вшитого при появлении на свет и платежеспособности. И люди с улыбкой идут этой дорогой, они еще сыты, обеспечены лекарствами на случай болезни, им позволено все – любые прихоти в рамках определенных правил. А правила меняются, и границы дозволенного размываются, и белое становится черным, а черное – белым. Фокусы? Да, в определенном смысле. Жидок Лямшин занимает в «Бесах» немного места, но как одарен! Он и танцует, и на руках ходит, и на фортепиано сбацает, и пьеску состряпает. И фокус-покус покажет. И Голливуд, который целиком и полностью подчиняется, и выполняет волю крупнейших банковских структур, показывает будущее, постепенно приучая мир к тому, что его ждет. А чтобы не так горько было, веселит публику раскрашенными комиксами. Одним словом: мечтайте и воплощайте - все грехи берут на себя устроители нового порядка. Не об этом ли «Поэма о Великом Инквизиторе» из романа «Братья Карамазовы»? Да, Римская церковь – не еврейские банкиры, но реальность оказалась страшнее и либеральный Ватикан с улыбкой смотрит на строительство нового Вавилона. «Мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете». И если Достоевский еще не видел, а только предчувствовал главную опасность и отсюда гадливое отношение к жидам и «полячишкам», отдавшим Христа за римские пряники, то уже Михаил Меньшиков, почитавший Достоевского как величайшего русского писателя, засвидетельствовал появление в России джина и описал деятельность евреев подробно в «Письмах к русской нации».

Был ли Федор Михайлович Достоевский пророком? По пушкинскому определению – несомненно. Но ведь каждый человек наделен свободой воли и сам может решить для себя – нужен ли ему вообще какой-то Достоевский. Говорят, он был шизофреником, или эпилептиком и в тюрьме сидел за убийство богатой старухи. Для того, чтобы вырвать Достоевского с корнем из русской культуры, нужно сделать десяток экранизаций, все дальше уходя от первоисточника, искажая перспективу, перекраивая тексты, так, чтобы уже и самим казалось – да, был такой незначительный бытописатель в позапрошлом веке, но с Крестовским ни в какое сравнение не идет.

Я надеюсь, что это случится нескоро. Мы еще живы.

Ну и в качестве небольшой поправки к тексту KAMASа.

Из книги биографа Ф.М.Достоевского Людмилы Сараскиной:

«Фамилия Достоевских, как писал Андрей Михайлович (младший брат Федора), «принадлежит к числу очень древних дворянских фамилий, по крайней мере в родословной книге кн. Долгорукова дворянская фамилия эта отнесена к существовавшим ранее 1600 года литовским фамилиям; однофамильцев же у нас не имелось и не имеется».

«Феномен рода Достоевского, насчитывающего 500 лет, — это пример исключительной гениальности одного человека, который вытащил на поверхность истории и обессмертил весь свой род и все его ветви, всех своих предков и потомков. Достоевский сделал так много для русской и мировой культуры, что обрел право на бессмертие, а его род — право на историческую память и общественный интерес».