Последние годы, особенно с момента «совершенно случайно» случившейся после предупреждения фонда Билли Гейтса об «ужасной пандемии» эпидемии КОВИДа и наступившей после неё Эпохи СВО, являющихся, по сути, началом активной фазы перехода от капитализма к пост-капитализму, в отечественном информационном поле активно дискутируется тематика демографии, сохранения и развития (в значении роста) человеческого потенциала, в частности — так называемой традиционной семьи, а также перспектив трансгуманизации. Комплекс вопросов очень широкий, тесно сплетённый не только с биологической основой человека как вида homo sapiens sapiens, но и его социальной формой существования, которая воплощается в господствующем экономическом укладе. В этой отдельно взятой заметке основное внимание будет уделено наблюдаемому распаду семейных отношений, а именно — источнику этого процесса и прогнозу того, чем всё будет заменено в исторически ближайшем будущем (примем горизонт планирования 50-150 лет, т. е. от двух до шести поколений, от условных «наших внуков и правнуков» до уже их внуков и правнуков). Сразу отмечу, что это публицистическая заметка, написанная «как есть», на актуальных размышлениях, и не претендующая на роль научной монографии или даже статьи.
Оттолкнуться в своих размышлениях следует от базы, а именно от тех исторических знаний, известных нам в научных работах предшественников. Как видно из самого заглавия, размышления будут выводиться на основе научной теории исторического материализма и работе одного из классиков-основателей Ф.Энгельса «О происхождении семьи, частной собственности и государства». Полагаю, что эта работа носит системный характер, и полное или частичное несогласие читателя с марксизмом по «политическим» вопросам не даёт основания отринуть тот массив данных, на основе которого классиками рассматривалось раннее развитие человека как разумного общественного животного.
Итак, на заре человечества люди, объединённые в отдельные группы или стада, занимавшие определенную территорию, противостояли и одновременно взаимодействовали с окружающей природой, и целью своего существования ставили банальное выживание и продолжение рода-стада в потомках, для чего заботились о детях, как непосредственном воплощении этого самого будущего. Стоит напомнить, что эпоха первобытно-общинного строя сопровождалась так называемым первобытным коммунизмом и не предполагала отдельной личной собственности на средства производства, т.е. на природные ресурсы (охотничьи угодья, плантации съедобных растений, каменоломни, реки-озёра-родники и др.). При этом никто не отрицает, что у отдельно взятого члена стада-племени всегда были личные вещи — одежда, инструменты, украшения, предметы культа, нехитрое жилище. Воспроизводились люди путём заключения брака, т.е. союза мужчины и женщины ради продолжения самих себя и передачи потомкам всего багажа нарождающейся цивилизации — бытовых знаний и умений, представлений о месте человека в природе и процессов в ней, на том уровне развития — в основной массе мифически-религиозных. Исследователи-антропологи и историки согласны, что сам институт брака при этом совершенствовался в своей форме. Сначала, в эпоху раннего антропогенеза, в глубоком палеолите, существовал полный промискуитет, когда все «могли всех», в том числе лица одного поколения вступать в брак с поколением своих родителей и детей. Затем последовательно сменялись фазы группового брака, когда определённая заданная неким признаком группа мужчин приходилась мужьями такой же определённой группе женщин, и парной семьи, когда мужья и жёны составляли заданные неизменные пары, безусловно исключая по разным параметрам ближайших родственников — от родителей до родных братьев и сестер, двоюродных и т.п.
Параллельно происходило общественное развитие, накопление знаний приводило к открытию новых форм хозяйствования, главными из которых стали животноводство и земледелие. И вот тут всё семейное строительство начало сильно видоизменяться. Почему? Да потому что сама экономическая основа — кропотливое возделывание земли или выпас стад скота стали требовать возможности сохранить и преумножить то, чего достиг взрослый человек и его семья в целом, и передать свои накопленные тяжёлым трудом материальные ценности потомкам. Так как сельское хозяйство — это физически очень трудоёмкий процесс, то решающая роль в семье переходит к самому сильному — мужчине, который, с целью наследования созданного его трудом, однозначно хочет удостовериться, что его дети — это именно его дети, а не «нагулянные на стороне». Так возникает классическая патриархальная (включающая совместное проживание в одном домохозяйстве нескольких поколений, возглавляемых патриархом), а потом и моногамная семья (домохозяйство из мужа, жены и его детей, при достижении определённого возраста покидающих отцовскую семью и начинающих жить отдельно), где всей полнотой распоряжения имуществом и судьбами домочадцев обладает этот самый работоспособный глава семьи-патриарх. Отсюда мы видим, что брак и семья — это на самом деле лишь юридически-признанная форма определения, сохранения и наследования материальных ценностей. В самой сути семьи, особенно в её патриархальной форме, нет ни слова про «равноправие, любовь, психологический комфорт и эмоциональную совместимость» партнёров. Жена здесь нужна мужу, во-первых, для рождения детей, которые являются дополнительными работниками, то есть ресурсом, своего рода активом, прибылью, облегчающим ведение домашнего хозяйства и накопление всё большего богатства, в какой бы форме оно не представало — от гектаров угодий и тысяч голов скота, а во-вторых — как эта самая дополнительная рабочая сила. Если понять эту установку, то становится очевидно, почему такие семьи были очень даже многодетны, и почему сейчас возврат к этой модели невозможен без радикального катастрофического возврата к древним формам экономики (привет любителям нового средневековья и сословного общества). Даже если мы от рассмотрения жизни простого крестьянина перейдём к жизни племенного вождя и других верховных правителей, то и для них наличие большого числа прямых потомков есть благо, чтобы правящая династия не пресеклась, и чтобы путём династических браков укреплять так сказать геополитическое положение своего рода-племени или племенного союза.
Такой подход к институту семьи был справедлив и в рабовладельческую эпоху (дети рабов — чистая прибыль, как приплод скота), и в феодальную, пока были доступны излишки вводимой в оборот земли. Изменения стали видны только по мере развития капиталистических отношений и требующей их урбанизации как процесса концентрации капитала, то есть в городах, где в определённых условиях численный рост семьи упирался в жилищно-бытовые условия и в обременительность новых детей для родителей. Тогда и появляются первые научные теории демографии, которые закономерно приходят к выводу, что «не надо плодить нищету». Но «любви и равноправия» в этой семье по-прежнему пока нет, хотя роль женщин расширяется от никем не отменённой функции «ходячей матки» и домашней рабыни до добытчицы той или иной суммы денег в семейный бюджет. Эксплуатация женщин растёт, справедливостью не пахнет, но понимание этой несправедливости уже хорошо осознаётся обществом.
Кратко повторим сказанное. Во-первых, в первобытную эпоху семья — это про выживание рода человеческого в условиях условного всеобщего равенства. В ранние исторические эпохи семья — это про материальные ценности в условиях всеобщего неравенства. В эпоху становления капитализма и до появления первого в мире социалистического государства семья — это всё ещё про материальные ценности и вовлечение женщин как непосредственной рабочей силы в дополнение к и так выполняемой ими функции «воспроизводителей людей».
Но вот выстрелила «Аврора». Взошла заря новой эпохи. В тогдашнем империалистическом ядре для того, чтобы сохранить своё господство над народом, властям оказалось проще бросить ему косточку «социальной политики», чтобы этот самый народ не решился по образцу этих «диких русских и прочих большевиков» смести к чёртовой матери всех правителей, всех этих «хозяев заводов, газет, пароходов». Одновременно на благословенном Валиноре профсоюзные движения медленно и верно «шатают режим эффективных собственников», но основной принцип управления власть придержащих «нужно больше золота» никто не отменяет. Зримый и ощущаемый в железе и росте продолжительности жизни технический прогресс позволяет призвать к станку миллионы женщин, ещё больше вовлекая их в образование, здравоохранение и офисную планктонную деятельность. Законодательно закрепляется равенство полов по добыче денег и содержанию семьи, и равные права на расторжение брака, «если муж — козёл, а жена - сука». И оказалось, что не нравится всё и всем. Женщинам не нравится одну смену работать «на работе», потом стоять вторую смену у плиты, а третью — отрабатывать в койке. Одних мужчин не устраивает, что они теперь выполняют роль вибраторов-банкоматов, других — что по-прежнему он вкалывает, как раб на галерах, а жена что-то там про любовь и понимание болтает и требует этой ерунды. Большое количество взрослых людей уже просто не женятся и не выходят замуж, потому что нет необходимости: дети в условиях урбанистического общества — это безусловная обуза и заметное ухудшение жизни по сравнению с холостым или бездетным состоянием — сложно на выходные смотаться на Бали для психологического тренинга, когда есть спиногрызы. Типовую жену заменяют свободные связи, общепит, торговля и развитая домашняя техника, типового мужа — те же свободные связи и уровень дохода, позволяющий не лицезреть на собственном диване «домашнего котика в трениках» и не кормить его, с прочими вспомогательными функциями. В итоге любовь и уважение в семейных взаимоотношениях сейчас если и бывают, то уже в качестве исключения, если оперировать упрямой статистикой: распадаются от 50 до 90 процентов браков. Finita, так сказать, фамилия.
Из всего этого сумбурного потока мыслей главная заключается в том, что форма брака и семьи — это следствие экономических отношений в обществе. Изменятся отношения, и изменится семья, какой бы огромный «материнский капитал» не давали взамен. Видел хорошую фразу одного из авторов: «Сейчас хорошо плодятся только сверхбогачи и ультра-ортодоксы, прочие категории населения в лучшем случае самовоспроизводятся в виде двух детей на пару». Согласен с ней. На текущем уровне развития и постоянной урбанизации (а это уже не переток населения из деревни в город, а из малых городов в мегаполисы) эта картина не изменится. Но что же может придти на смену лет так в ближайшие 30-50?
Основных вариантов два: утопия и антиутопия. Второй, кстати, уже хорошо прорисовывается на горизонте. Это и биологическая сегрегация по уровню близости к властной иерархии (касты ДЖИ и КЖИ, если кто вспомнит пророческий «Час быка» Ефремова), это и цифровой социальный контроль и управление поведением, в том числе биологическим, тех, кто не является верхушкой общества, это регулирование численности населения через принудительные репродуктивные технологии и репрессивный аппарат. Дети — это обязанность гражданки, как воинская повинность для гражданина. Кино и сериалов на эту тему снимается всё больше, «светлое тёмное завтра» всё ближе, особенно при поражении России в СВО.
Вот первый вариант (утопия) как-то пока слабо пробивается через коллективное бессознательное в этот мир. Это происходит, потому что мы по привычке продлеваем настоящее в будущее, хотим сохранить всё хорошее из привычного нам мира и убрать всё плохое, а на самом деле всё меняется, и само хорошее и плохое тоже. Хорошим сейчас всё ещё является (и работы настоящих психологов, а не «британских учёных» это подтверждают) семья типа «мама-папа и дети», его мы и хотели бы сохранить в будущем. Но параллельно наблюдаемый постоянный рост разводов и широчайшее распространение сценария «разведённая женщина + дети» и просто холостых граждан говорит, что идеальное прошлое в будущем уже невозможно. Джинн выпущен из бутылки, и женщина давно не является беспомощной и лишённой юридических и экономических прав в статусе незамужней. И это естественно, как неизбежен восход Солнца на востоке. Поэтому прогнозирую условно позитивный сценарий в том, что по мере всепланетного перехода сначала к государственному капитализму, а потом и социализму, всё шире будет расти общественное воспитание детей — с участием государства, в виде детских садов и школ-интернатов с ростом престижности этой работы, даже с волонтёрским движением по воспитанию детей. А рождение? Суррогатное, на контрактной основе, или добровольное, со значительными льготами, кто согласился и не просто подкинул ребёнка «как кукушка», но тянет его лет до так 20. Откуда льготы? Да та же социальная политика, если не тратить кучу средств на межгосударственную и межкорпоративную войну.
Но это, как видим, упирается в общественную собственность на средства производства. Наивно и даже неверно ожидать полного запрета на частную собственность. На первом этапе частная инициатива сохранится в сфере обслуживания, в мелком производстве, что позволит сохранить широкое разнообразие товаров и услуг, использовать положительные стороны человеческой предприимчивости. По мере роста сложности и бессмысленности накопления и передачи собственности потомкам будет уменьшаться именно эта причина заводить детей. Останется причина «для себя, для души». Поэтому межполовые отношения вернутся к тому, что было на заре человечества: пары будут жить вместе столько, сколько им это интересно и приятно, причём никто не запрещает в такой «новой семье» рожать и самим воспитывать детей в дополнение к услугам широкой сети государственных интернатов, детских репродукционно-воспитательных центров. Первые и самые важные годы воспитания ребёнка он должен и будет проводить в семье, с мамой и папой, а по мере взросления всё больше воспитываться силами учебных заведений — детских садов, начальной школы, далее — по интересам: профильной профессиональной средней школой или подготовкой к высшему образованию. Если и когда сократится необходимость траты огромных средств на оборону отдельно взятого социума (сейчас эту функцию выполняет государство), то эти ресурсы можно будет направить на развитие человеческого потенциала. Общественное воспитание детей — это наиболее вероятный рациональный способ сохранить достаточную численность человечества и его образовательный и культурный уровень. Ни разу не очевидный нашим современникам, но неизбежный, как крах капитализма.
Оценил 1 человек
1 кармы