Лебедь, щука и рак немецкой политики: срастется ли в Германии «светофорная» коалиция?

Несмотря на усугубляющийся энергетический кризис в Евросоюзе, стремительно охватывающий различные отрасли промышленности, политический истеблишмент европейского лидера — Германии — не торопится с формированием правительства, которое придет на смену кабинету Ангелы Меркель. На прошлой неделе потенциальные участники новой коалиции — Социал-демократическая партия Германии (СДПГ), «Зеленые» и Свободная демократическая партия — лишь завершили предварительные переговоры, а окончательное решение по конфигурации правительства может затянуться до конца года. Ситуация в экономике Германии сейчас определенно не та, чтобы медлить, но поиск общего знаменателя между тремя партиями выглядит непростой задачей. Консолидированной позиции по ряду принципиальных вопросов, особенно в налоговой политике, у них пока нет, а длинный перечень популярных мер уже представлен.

«Мы убеждены, что можем заключить амбициозное и жизнеспособное коалиционное соглашение. Предварительные переговоры характеризовались доверием, уважением и взаимным вниманием. Мы намерены их продолжать», — говорится в опубликованном 15 октября совместном заявлении участников все еще гипотетической коалиции, которую немецкие СМИ сразу же назвали «светофорной» по фирменным цветам ее участников. Выигравшие выборы в бундестаг 26 сентября «красные» — социал-демократы — еще до голосования объявили о готовности создать новое правительство с «зелеными» и свободными демократами («желтыми»), а не с христианскими демократами (ХДС/ХСС), которым после 16 лет канцлерства Ангелы Меркель предстоит оказаться в оппозиции. Но для начала новое правительство еще должно быть сформировано.

В современной истории Германии примеров действующей трехпартийной коалиции еще не было. После выборов 2017 года, когда представители ХДС/ХСС не смогли обеспечить себе уверенное доминирование в бундестаге, такой сценарий с участием «зеленых» и свободных демократов был вполне вероятен. Но лидер «желтых» Кристиан Линднер отказался от переговоров на предварительной стадии, и коалиция вновь оказалась двухпартийной — ХДС/ХСС плюс СДПГ. Однако между выборами и утверждением кабинета прошло без малого полгода, а текст коалиционного соглашения между христианскими демократами и социал-демократами насчитывал 175 страниц. Столь же объемный документ, скорее всего, потребуется и на сей раз, но пока партнеры представили общественности лишь 12-страничный меморандум.

Все принципиальные вопросы, по которым в ближайшие недели будут происходить детальные консультации трех партий, так или иначе упираются в стратегию выхода экономики Германии из кризиса, спровоцированного коронавирусом. Сейчас уже совершенно очевидно, что надежды на быстрое восстановление в 2021 году после серии локдаунов не оправдались. Еще летом ускорение инфляции и проблемы немецких предприятий с поставками комплектующих можно было объяснить глобальными сбоями поставок, которые возникли из-за коронавируса, но теперь экономику Германии все больше тормозит резкий рост цен на энергоносители.

Вот лишь наиболее заметные последние новости для понимания того фона, на котором идут переговоры участников «светофорной» коалиции. На прошлой неделе цены на дизельное топливо в Германии установили новый рекорд — 1,555 евро за литр. В связи с этим министр транспорта страны представитель ХДС/ХСС Андреас Шойер обратился к министру финансов лидеру СДПГ Олафу Шольцу (именно он претендует сейчас на пост нового канцлера) с просьбой подготовить эффективные меры по поддержке населения. Одной из главных причин подорожания топлива предсказуемо стал «углеродный налог», который был введен в Германии в начале этого года, — дополнительный сбор лишь усиливает эффект роста цен на нефть. Многие немецкие автовладельцы отреагировали на эту новую реальность непатриотично — отправились заправляться в соседнюю Чехию, где тут же образовались очереди на АЗС.

В целом инфляция в Германии по итогам сентября вышла на максимальный показатель за 28 лет — 4,1% в годовом измерении. Более детальная статистика по отдельным группам цен обнаруживает куда более впечатляющую динамику. Например, цены на энергоносители выросли на 14,3%, а отпускные цены в оптовой торговле за год прибавили 13,2% — такого роста в ФРГ не наблюдалось с июня 1974 года, когда европейская экономика переживала «нефтяной шок» из-за эмбарго ОПЕК на поставки нефти западным странам. В июле — августе оптовые цены в годовом выражении тоже росли двузначными темпами, так что до конца года снижения совокупных темпов инфляции не предвидится.

Еще более тревожные сигналы поступают из реального сектора немецкой экономики. Еще в середине сентября химический гигант BASF предупредил, что может полностью нейтрализовать влияние рекордных цен на электроэнергию, несмотря на то, что на 80% обеспечивает потребности в ней самостоятельно. Вслед за этим концерн объявил о сокращении производства аммиака — важнейшего сырья для минеральных удобрений — на своих предприятиях в бельгийском Антверпене и немецком Людвигсхафене в связи с высокими ценами на газ. Предприятие в Людвигсхафене — крупнейший в мире комплекс химических производств — потребляет 6 тераватт-часов электроэнергии в год, что эквивалентно 3,5 млн баррелей нефти. О снижении рентабельности из-за роста цен на энергоносители, даже несмотря на стратегию хеджирования рисков, также заявила базирующаяся в Гамбурге компания Aurubis AG — крупнейший европейский производитель меди.

Параллельно в Германии, как и в других европейских странах, разворачивается банкротство энергетических компаний. Несколько дней назад о прекращении поставок электроэнергии и газа потребителям объявило предприятие Otima AG из города Нойенхаген под Берлином — причиной этого стал рост оптовых цен на энергоресурсы в четыре раза, из-за чего компания не вынесла резкого увеличения предоплат и гарантийных платежей. Куда более крупный поставщик — ведущий энергетический концерн Германии E.On из-за слишком высоких биржевых цен поставил на паузу новые газовые контракты. А начиная с 19 октября планировала прекратить работу компания Immergrue, обслуживавшая Бремен и землю Гессен.

Такое развитие событий, несомненно, бросает большой камень в огород «Зеленых», которым в этом году и так уже пришлось поумерить свои политические амбиции. В кампанию по выборам в бундестаг эта партия входила с готовностью побороться за первое место с ХДС/ХСС, а ее лидер Анналена Бербок не скрывала готовности стать новым канцлером. Однако к финишу «Зеленые» пришли на третьем месте и, если бы не нежелание СДПГ блокироваться с христианскими демократами, они могли бы остаться за бортом правительства, несмотря на искреннюю озабоченность многих немцев климатической повесткой.

В то же время экологические вопросы определенно являются тем направлением политики Германии, которое вызывает меньше всего разногласий у участников формируемой коалиции, — необходимость борьбы с климатическими изменениями определенно стала некой разновидностью идеологии «за все хорошее и против всего плохого». Поэтому теперь, когда несколько министерских портфелей близки для «Зеленых» как никогда, они декларируют еще более радикальные планы, чем прежде.

На минувшей неделе партия заявила, что «в идеале» Германия должна отказаться от угольной энергетики в 2038 году — на восемь лет раньше, чем предусмотрено законом, принятым в 2018 году, — и эта инициатива уже легла в меморандум, который три партии представили на прошлой неделе. В качестве промежуточного энергоносителя в процессе закрытия угольной генерации «Зеленые» рассматривают природный газ, но настаивают, что новые газовые электростанции в дальнейшем должны подлежать переводу на водород. В меморандуме также говорится, что Германия должна диверсифицировать свои поставки энергоресурсов без указания какой-либо конкретики. При этом хорошо известно, что «Зеленые» выступают против «Северного потока — 2», и, удастся ли согласовать эту позицию с вполне лояльной к этому проекту СДПГ, предстоит узнать в ходе дальнейших консультаций между партиями.

Еще одна сфера, где у трех партий есть совершенно явные разногласия, — налоговая политика. Здесь явным слабым звеном коалиции выступают свободные демократы, заявляющие о себе как о партии, которая выражает интересы бизнеса и среднего класса, и последовательно выступающие за снижение налогов. После выборов в бундестаг 2017 года СвДП, требовавшая сократить налоги на 30 млрд евро, сообщила о готовности пойти на компромисс по этому вопросу ради участия в правительстве, но затем лидер партии Кристиан Линднер заявил, что противоречия между потенциальными участниками коалиции слишком велики, и предпочел остаться за ее пределами.

На сей раз позиция свободных демократов была учтена при формировании предварительной платформы для коалиции: три партии уже объявили, что не планируют повышать подоходный налог, корпоративные налоги или НДС. Но удастся ли немецким либералам добиться облегчения фискальной нагрузки — большой вопрос. В первом полугодии дефицит бюджета Германии составил почти 81 млрд евро — это самый значительный показатель с 1995 года. Из-за экстренных трат на преодоление кризиса расходы бюджета выросли на 6,9%, до 879,2 млрд евро, тогда как налоговые поступления увеличились лишь на 3,1%, до 798,3 млрд евро. По итогам текущего года Бундесбанк ожидает, что дефицит бюджета превысит 5% ВВП.

В сфере фискальной политики решающее слово определенно будет за Олафом Шольцом — кто, как не действующий министр финансов Германии, лучше других знаком с этим вопросом? Между тем возглавляемая им СДПГ ради поддержки немцев с низкими и средними доходами предлагала поднять налоги для обладателей верхних 5% доходов, а «Зеленые» еще и хотели бы пересмотреть границы группы наиболее состоятельных граждан. Популярные меры в составленном партиями меморандуме анонсированы довольно щедрые: уже в первый год нового правительства планируется поднять минимальный уровень зарплаты с 9,6 до 12 евро в час. Кроме того, новоявленные партнеры заявили, что исключают сокращение государственных пенсий или повышение пенсионного возраста в Германии, а также новое правительство хочет обеспечить строительство 400 тысяч новых квартир в год, включая 100 тысяч в секторе социального жилья.

Ситуация осложняется тем, что для успешной реализации планов по оживлению экономики Германии неизбежно потребуются дополнительные бюджетные вливания. Как заявил Олаф Шольц, три партии намерены реализовать «самый крупный проект промышленной модернизации Германии за более чем 100 лет», предполагающий огромные инвестиции в проекты, направленные на защиту климата. А одновременно компаниям, вкладывающим в климатические инициативы и цифровизацию, обещано налоговое «суперсписание» — еще одна явная уступка свободным демократам. И это не говоря о том, что новому правительству Германии еще предстоит принимать решения по военным расходам. Два года назад правительство Меркель в лице министра обороны Аннегрет Крамп-Карренбауэр заявило, что к 2031 году Германия нарастит их до оптимального в соответствии с требованиями НАТО уровня 2% ВВП против 1,2%, однако в новом кабинете против таких планов, скорее всего, будут выступать «Зеленые».

В довольно тесных рамках для значительного увеличения налоговых изъятий сам собой возникает вопрос о наращивании внешних заимствований, но здесь скрывается еще один узел противоречий. За период борьбы с коронавирусом Германия значительно увеличила размер своего государственного долга — к середине этого года он достиг 2,252 трлн евро, или более 27 тысяч евро на каждого жителя страны. Соотношение «долг — ВВП» по итогам 2020 года приблизилось к 70% — это не самый высокий показатель для Евросоюза на фоне тяжело закредитованных Италии или Греции, но работа последнего правительства Ангелы Меркель, активно работавшего над снижением долга ниже уровня Маастрихтских соглашений (60%), оказалась перечеркнутой. Сейчас Германия снова движется к тому уровню долга по отношению к ВВП, который возник после глобального кризиса 2008 года, — порядка 80%.

Необходимость сокращения госдолга стала одним из главных пунктов кампании свободных демократов перед выборами в бундестаг. Напротив, «Зеленые» призывали провести реформу механизма «долгового тормоза», введенного на уровне конституции страны в 2009 году. Он предполагает, что в течение года федеральное правительство Германии не может брать в долг больше 0,35% от ВВП, хотя были сделаны исключения для стихийных бедствий или серьезных экономических рецессий — именно такая ситуация и возникла в 2020 году. Однако «долговой тормоз» серьезно ограничивает возможности государства в привлечении заемных средств на проекты развития, а отменять это ограничение три партии пока не планируют.

Олег Поляков