Стратегия «ноги российского солдата»: Путин обнародовал секретную внешнеполитическую доктрину России

Новая — новая, по меньшей мере в плане своего прямого и открытого обнародования — внешнеполитическая концепция России: «Там, где ступает нога русского солдата, то — наше». Этот отсыл Владимира Путина к «не поговорке, не притче, а старинному правилу» — не просто главная новость пленарного заседания Питерского экономического форума. Это фраза дня, фраза недели, фраза месяца, главная фраза всех прошедших лет СВО и главная фраза нашего ближайшего будущего. И этим, на мой взгляд, её значение тоже не ограничивается. Произнеся эти слова, ВВП очень емко и точно сформулировал и свое текущее политическое кредо и свою долгосрочную политическую стратегию — стратегию, которая не имеет ничего общего с экспромтом.

А начиналось все, как и положено на Петербургском экономическом форуме, с экономики. Во вступительной речи президента РФ не содержалось даже намека на то, что Россия образца 2025 года является воюющей страной. А если намек и был, то вот в такой форме: «Начну с текущего состояния российской экономики. Несмотря на сложный внешний фон, ВВП России в последние два года прибавлял более четырёх процентов ежегодно, то есть рос темпами выше среднемировых».

Или вот в такой: «При этом общий рост ВВП был завязан далеко не только на оборонно-промышленный комплекс, как некоторые считают. Да, конечно, оборонно-промышленный комплекс сыграл свою роль в этом плане, но всё-таки мы должны внимательно смотреть за структурой этого роста. За два года со знаком «плюс» отличились сельское хозяйство, промышленность в целом, строительный комплекс, логистика, сфера услуг, финансов и IT-индустрия». Но вот вступительная речь Путина завершилась — а вместе с ней и «зона комфорта» для российского президента.

Ведущий пленарного заседания — журналист из ОАЭ Надим Котейш — сразу начал пусть не атаковать ВВП, но задавать ему вопросы, на которые у Путина не было ни малейшего желания отвечать. Вопрос: «Какую позицию вы занимаете по Ирану, когда мы пытаемся нормализовать сам факт того, что президент одной страны призывает к убийству президента другой страны, можем ли мы говорить о том, что возникают какие-то новые правила?» Путин, делая вид, что не понимает, чего от него ждут: «Новый миропорядок возникает естественным образом. Это все равно что восход солнца. От этого никуда не деться. А мы его оформляем и, может быть, расчищаем дорогу для этого процесса с тем, чтобы он был более сбалансированным и отвечал интересам подавляющего большинства стран».

Надим Котейш, по-прежнему пытаясь загнать ВВП в угол: «Я хотел бы вернуться к своему первому вопросу относительно нормализации подобной риторики, когда президент одной страны допускает убийство президента другой страны – в случае конфликта Ирана и Израиля. Кажется, что те, кто пытается определять новые ценности таким образом, – это, конечно же, не Глобальный Юг, это, разумеется, не Китай и не Россия, – это Израиль. Вас это устраивает?» Путин, не желая в этот угол заходить: «Мне бы очень хотелось, чтобы такие вещи, о которых вы сказали, оставались на уровне риторики. Но я бы попросил вас уточнить все-таки вопрос. Что вы имеете в виду по поводу Израиля?»

Я привел здесь этот обмен репликами для того, чтобы показать, какой уровень самодисциплины хозяин Кремля демонстрировал во время обсуждения нынешнего военного конфликта на Ближнем Востоке. Путин явно считал, что перед ним политическое минное поле, через которое он должен пройти, не наступив ни на одну из ловушек. ВВП не хотел поссориться с Трампом, не хотел нанести вред отношениям России и Израиля, не хотел нанести вред отношениям России и Ирана и хотел только не оставить камня на камне от обвинений, что Москва отстранилась от своего попавшего в беду партнера и союзника в лице Тегерана.

В полном соответствии с также сказанной ВВП на этом пленарном заседании Питерского форума фразой «мы должны поддерживать все, что нам выгодно» эти задачи идеально ложились в канву российской внешней политики. Но, с чисто журналистской точки зрения, от этой «идеальной канвы» веяло скукой. И я даже, грешным делом, задумался: неужели об этом мероприятии мне будет нечего особо написать? Но тут Надим Котейш, видимо, понял, что вытянуть из Путина что-то интересное на тему Ирана и Израиля у него не получится и перешел к обсуждению украинской проблематики. И тут президент РФ преобразился.

Нет, путинская самодисциплина, естественно, никуда не ушла. Но её рамки серьезно раздвинулись. Было очевидно: ВВП говорил то, о чем он много думал и по-поводу чего он уже давно принял полностью устраивающее его, со всех точек зрения, решение. Вопрос: «Ваша армия идет дальше: она идет за пределы тех четырех областей, которые Москва считает своими. Какой конечный итог вы видите? Куда может дойти ваша армия?» Ответ: «Вы сказали по поводу областей на Украине, которые мы считаем своими. Я уже много раз говорил, что считаю русский и украинский народ одним народом на самом деле. В этом смысле вся Украина наша».

Хлестко, ничего не скажешь. Но прикладной политический смысл этого заявления Путина заключается не собственно в хлесткости, а в том, о чем хозяин Кремля сказал дальше: «Но мы исходим из реалий, которые складываются». В системе путинских политических координат, время однозначно работает на Россию. Чем дольше и отчаяннее Зеленский будет «исходить не из реалий», тем более неприятным и болезненным для Киева будет финал украинского военного конфликта. Путин, отвечая на вопрос о границах создаваемой российской армии зоны безопасности на границах Курской области: «В Сумской области глубина составляет где-то от 10 до 12 километров. Где-то 8, 10, 12 километров. Дальше город Сумы, областной центр. У нас нет такой задачи забрать Сумы, но, в принципе, я этого не исключаю».

Иными словами, «своя Сума не тянет» — или не будет тянуть, если Киев вовремя не одумается. Вот такая у Россия новая «доктрина внешней политики». Хотя, наверное, по поводу «новизны» я несколько погорячился.

Источник