Только в красной модели возможно подлинное братство народов

Меня вот умиляют подобные посты. Одновременно инфантильные, опасные и глупые. Дело не в Прилепине или ком-то ещё.

Отрицающие субъектность Беларуси и Украины — люди недалёкие. Переиграли в стратегии, думают, мир — глобальная карта, где можно передвигать войска. Но так не работает.

Из трёх сестёр лишь Беларусь создала гармоничную идентичность: русский цивилизационный корень сохранён в основе, но есть свой язык, традиции, культура. И они не противоречат общерусскому началу.

Украина же — пример, где общерусский корень загубили. Имперцы с их «единой и неделимой» отвергли его первыми, Запад — добил. Теперь на выжженной почве пытаются вырастить что-то через боль и антироссийскую истерию.

Вопли про «единую и неделимую» с уклоном в «постимперское возрождение»… Что за ними стоит? Кто говорит, к кому обращён призыв? Разбираешь эту «мельницу» — и ясно: никакой живой, жизнеспособной русской идеи нет. Есть архетипическая обида, закос под традиционализм и жажда власти под маской «духовной миссии».

То, что выдается за русскую идентичность, — бутафория. Не органическое продолжение, а витание в облаках. Где связь с народом и его опытом? Вы не предлагаете живой формы коллективного бытия. Это не про будущее — про утешительное прошлое, где всё якобы было «на своих местах» (хотя и тогда было неоднозначно). Ваш дугинизм — удобный инструмент манипуляций, пустой сосуд для обид, тревог и фантазий. К реальной России — народной, трудовой, многонациональной — это имеет отношение как театральный реквизит к войне.

А вот советская, красная традиция — реальный исторический опыт. Не реконструкция. Опыт собирания, преодоления, строительства. Красная идея — момент, когда Россия попыталась быть собой без посредников: без баринов, клерикалов, паразитов. Впервые миллионы простых людей стали субъектами истории, а не её мясом. Это глубинный опыт из русской истории. Не из верхов, а из низов.

Говорите, «украинский народ» создан революционерами? Вряд ли. Но именно в революционной логике русская история получила шанс стать по-настоящему великой — не идеализмом, а реальным братством. Проект СССР — единственный в русской истории, предложивший не империю, а справедливое содружество. Где Минск и Киев были не младшими братьями, а полноценными участниками общего будущего.

Советская форма успешнее всего сохраняла и развивала русскость как универсализм — а не этнографическую зацикленность на бытовом православии или реакционерстве. Красная русскость — содержание: язык, культура, труд, наука, победа, космос, принятые всей Северной Евразией. Не кич с Унгерном, а Шолохов, Шукшин, Гагарин, Сталинград. То, чем гордится даже оголтелый «имперец». Но именно эту красную плоть империи они готовы вырезать, заменив фантомами.

Парадокс: именно красная форма — с интернационализмом, федерализмом, уважением к национальному — позволяла русскому стержню не рассыпаться в «империю зла», а служить объединяющей, смыслообразующей функцией. Не «владычествовать», а вести за собой.

Вы называете стремление к субъектности «цеплянием за границы». Мы называем это зрелостью. Белорусы — не «младшие братья» и не сырьевой придаток вашего «русского мира». Они — народ с опытом, историей, своей интерпретацией красной традиции. Это делает их потенциальными союзниками, а не вассалами. Союз возможен только на основе уважения. Большевики понимали это лучше нынешних «воссоздателей империи».

Только в красной модели возможно подлинное братство — оно не отменяет различий, а осмысляет их как части единой общей борьбы. Монархизм же знает только подданство. Поэтому о единстве можно говорить только как о союзе республик. Союзе свободных народов. Только в красной, живой, народной форме, а не под портретами клоунов с орденами «за веру и верность».

Всё остальное — про страх и кич. В этом нет идеи, будущего, уважения к истории.

Вас коробит, что Беларусь не хочет быть губернией? Так может, это с вами что-то не так. Вся ваша псевдо-евразийская риторика — архаика из обломков белоэмигрантских мифов, имперских бредней и имитаций православия. Это не союз. Это — жажда власти.

Источник