Всякое их появление на публике сопровождается невыносимым зловонием. Все, к чему они прикасаются, становится грязным. Грязь – их стихия.

Иногда за них, либералов, становится обидно. Столько они тратят усилий на промывание мозгов русского народа – и всё без пользы. Все их «десталинизации» с прочими пропагандистскими кампаниями заканчиваются одним – неуклонно усиливающимся иммунитетом русских по отношению к информационным вирусам.

Либеральная мифология становится своего рода вакциной, которая в малых дозах даже полезна, т.к. вызывает у здорового национального организма живейшее отвращение к информационной отраве. Разумеется, это смертельный приговор либеральной мифологии.

Либеральные идеологи обижаются: плохой им народ попался – не слушается, хоть ты ему кол на голове теши. А почему народ не слушается? Да потому что у либералов лица - как на подбор. Не то, чтобы у них у всех были глаза, носы, губы, уши, скулы, брови и т.д. одинаковы. Есть нечто большее, что их объединяет – эти лица не внушают доверия. Есть в них что-то от лукавого. Люди это чувствуют – и не верят ни единому слову, даже если они начинают вещать что-либо, стоя на ушах.

В праздник Покрова Пресвятой Богородицы открыли в Орле памятник первому русскому Царю Иоанну Васильевичу Грозному. Неужели он менее достоин стоять на пьедестале в каждом русском городе, чем Ленин? Однако по поводу Ленина либералы молчат: что ни говори – свой человек. Равно как и Свердлов, Войков (имя этого цареубийцы до сих пор носит станция московского метро), Голощекин и прочие. Ведь они за всю жизнь мухи не обидели! Предреволюционный террор, красный послереволюционный террор? Да что об этом говорить! Потому как говорить – значит разжигать ненависть…Неужели либералы настолько благородны, что им совершенно чужда ненависть? Ничуть. Более того, ненависть к Царю имеет истоки в самой богоборческой сущности либерализма. Его адептам мало свергнуть удерживающего мiр от сползания в бездну небытия с трона. Им нужно втоптать его в грязь. Они, как всегда, фанатично, исступленно увлеклись процедурой втаптывания. Настолько, что не заметили, как сами оказались по уши в собственных нечистотах. Поэтому всякое их появление на публике сопровождается невыносимым зловонием. Все, к чему они прикасаются, становится грязным. Грязь – их стихия. Но ведь никто же не обязан, при всем уважении к либералам, пачкаясь об них и вдыхая исходящее от них зловоние, делать вид, что он этого - просто на вершине счастья.

Инфернальная неприязнь либералов к Божиим Помазанникам открылась в самое недавнее время. Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов) поведал о псевдонаучности изысканий тех, что с пеной у рта доказывали, будто на 99,9% ясно: все, находящиеся в Екатерининском приделе Троицкого собора Петропавловской крепости останки полностью соответствуют сопутствующим им табличкам. Что общего с наукой и следствием имеет присвоенный царскому делу номер – 666?

Та же инфернальная неприязнь прослеживается и в деле с памятником в Орле. Рупор либеральной пропаганды «Новая газета» выложила целую подборку материалов, обличающих Грозного Царя, равно как и всех, что относятся к нему с почтением, в любых мыслимых грехах, включая безумие.Так один известный режиссер (Павел Лунгин), назвал статью по поводу памятника Царю в Орле, опубликованную 16 октября, «Встает вопрос, что, Россия обезумела?».

Откуда это подозрение в безумии? 73% жителей Орла одобрили установку в городе памятника Царю Иоанну Васильевичу. Эти люди не внемлют лунгинской пропаганде. Стало быть, безумны. Ведь всякому либералу понятно, что такой человек, как Лунгин, ни в коем случае не может быть безумным. Да, он сильно раздражен, поэтому и ругается. Да, он много лет подряд выводит одни и те же либеральные мифологемы, всякий раз чуть-чуть по-новому. И вдруг – такая черная неблагодарность со стороны России! Да как она посмела только усомниться в непогрешимости Павла Лунгина!

Кирилл Мартынов в материале от 15 октября под названием «Мемориализация ужаса» предлагает следующий глумливый компромисс: «Например, ограничились бы бюстом царя в Александровской слободе, где вообще было бы неплохо открыть музей российского деспотизма». Он что этим хочет сказать? Что деспотизм не существует за пределами России? Или что деспотизм – неотъемлемое свойство только русского народа? Если это не так, то нужно открывать мемориалы деспотизму во всех государствах и среди всех народов. А если так – перед нами всё то же омерзевшее русскому человеку либеральное зловоние.

Далее Кирилл Мартынов, вещая о современности, выдает откровенный бред, несколько отдающий паранойей: «Возгонка страха идет через цензуру, силовые акции "гражданских активистов", уголовное преследование за мыслепреступления, разжигание милитаристской риторики, через перманентный поиск врагов и "агентов"». Может быть, ему действительно страшно? Вполне возможно. Если человек продолжительное время ходит по уши в грязи, пролетающая мимо стрекоза или воробей вполне могут показаться каким-нибудь птеродактилем.

Вершина новогазетных обличений русского Царя и тех, кто его чтит (хотя бы только потому, что им отвратителен грех хамства) – объемный материал Бориса Кнорре «Опричное богословие» с обвинениями в адрес всей Русской Православной Церкви, коль скоро сам Патриарх одобрил установку в Орле памятника.

Автор задает риторический вопрос: «Существует ли у попыток реабилитации Ивана Грозного изначальная подоплека, или, напротив, симпатии к тирану среди отдельных священников — результат чисто политических и светских процессов?».

Что значит «попытки реабилитации»? Разве Грозный Царь был кем-то когда-то судим и даже осужден? Или скорее факты в голове Бориса Кнорре настолько перемешались с мифами, что он сам уже не замечает между ними разницы. Абсолютно с тем же успехом можно говорить о «попытках реабилитации» Бориса Кнорре. Он, возможно, закричит: я не имею ни одной судимости, даже условной! И будет иметь при этом в виду земной суд.

Что такое земной суд в сравнении с высшим, либеральным судом! После приговора непогрешимых либералов не может быть никакой апелляции, никакой реабилитации, потому что за настоящим либеральным судом должен следовать либеральный террор, где всякое инакомыслие даже помыслить себе невозможно! Да, именно таков идеал либеральной мифологии. Она действительно сильна, когда в нее верят. А когда перестают верить, ей остается только биться в судорогах, испуская пену. Что и делает Борис Кнорре. Он пишет: «религиозная ревизия очень помогает смещать авторитетность одной традиции в пользу другой, делигитимировать одно и легитимировать — другое. Поэтому даже если полагать, что в основе сегодняшнего почитания Грозного лежат политические причины, нельзя списывать со счетов то, что предпосылки для этого почитания заложили религиозные поклонники черносотенных идей».

Эк ведь завернул: «религиозные поклонники черносотенных идей». Тут сам товарищ Ленин, а за ним и Маркс, одобрительно похлопали бы Бориса Кнорре по плечу. Напомним, еще в 1905 г. Ленин писал: «Отряды революционной армии должны тотчас же изучить, кто, где и как составляет чёрные сотни, а затем не ограничиваться одной проповедью (это полезно, но этого одного мало), а выступать и вооружённой силой, избивая черносотенцев, убивая их, взрывая их штаб-квартиры и т. д. и т. д.».

Шутки шутками, однако не следует забывать важного правила духовной жизни, изложенного апостолом Павлом в послании к Римлянам: «неизвинителен ты, всякий человек, судящий другого, ибо тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же» (Рим. 2, 1).

Так и повелось: все, кто осуждают Грозного Царя, равно как и других исторических деятелей, за тиранство и террор, сами постоянно беременны тиранством и террором в значительной большей степени. Ведь всякий либерал в глубинах души своей – хотя бы немножко тиран и немножко террорист.

Иерей Сергий Карамышев, публицист, Рыбинская епархия