26 декабря исполнилось 125 лет со дня рождения Мао Цзэдуна (1893–1976) – основателя Китайской компартии и Китайской Народной Республики, по оценке его современника и отнюдь не сторонника, – «уникальной личности, вызволившей Китай из небытия в ранг великой коммунистической державы».
Процитированному выше президенту Аргентины генералу Хуану Доминго Перону принадлежат и такие слова: «Китай всегда будет идти вперед, но никогда не изменит своего цвета», – утверждает Мао, будучи убеждённым в незыблемости китайского социализма сталинского образца. Того, что был низвергнут в СССР вместе с личностью, что его создала, укрепила и олицетворяла».
Многие эксперты обоснованно считают, что Китай взял у сталинского СССР самое лучшее и смог избежать трагических ошибок, подточивших и затем разрушивших Советский Союз и КПСС. Более того, следуя своим курсом, под руководством Мао, Пекин не позволил Москве окончательно втоптать в грязь Сталина и его наследие. «В этой политике проявились не только порядочность Мао в отношении Сталина, которого глава КНР, несмотря на их сложные взаимоотношения, именовал своим учителем, но также успешная защита Китаем политико-идеологической целостности учения Маркса–Энгельса–Ленина–Сталина, – отмечал Чин Пен, глава (с 1948 по 2013 год) компартии Малайзии. – Даже в годы своего наивысшего могущества – 60–70-е – Мао не позволял отделять китайский социализм от четырех классиков марксизма…»
В СССР изощренно фальсифицировали «красную книжку» КНР – известный цитатник Мао (1966). Потому что в ней не единожды упомянут Сталин как вождь китайского и мирового коммунистического движения, ошельмованного «кремлевскими перерожденцами-ревизионистами».
Мао в дискуссиях с хрущевцами выдвигал такую формулу: Сталин прав на 70 процентов, неправ – на 30, настаивая также на прекращении истерии вокруг «культа личности». Но это было отвергнуто. Зато именно такая формула в КНР с 1981 года с подачи Дэн Сяопина официально характеризует политику Мао Цзэдуна. Без шельмования великого кормчего и, тем более, без надругательства над его саркофагом.
Мао, памятуя не только сталинский совет (1950) «учиться больше на ошибках, чем на достижениях СССР», но и устранение советского вождя его же «учениками», инициировал всекитайскую партийно-государственную чистку сверху донизу, назвав её Великой пролетарской культурной революцией (ВПКР, 1966–1969). Началась она с маоцзэдуновского лозунга «У нас под боком спят люди типа Хрущева. Их число становится угрожающим».
Трагические эксцессы того периода получили объективную оценку в документах ЦК КПК после 1978 года, т.е. с началом дэнсяопиновских реформ. Но, в отличие от хрущевско-брежневского сценария, – без приписывания ошибочных решений исключительно Мао и, тем более, без дискредитации периода его правления. Причем значительное число аналитиков считает, что ВПКР предотвратила легализацию «пятой колонны» в стране и партии, как и перерождение руководящих структур КНР. «Если желать того же перерождения и последующего развала, что произошли в СССР и КПСС вскоре после Сталина, тогда надо повторить антисталинскую политику Хрущева и его последышей. Но мы – не предатели, подобно хрущевцам», – заявил Хуа Гофэн (1921–2008), глава ЦК КПК и правительства КНР (1976– 1980/81) на совещании китайского политбюро в июле 1979-го. Таким стратегическим тезисам китайское руководство, несмотря на известные крутые виражи в его составе, следует поныне.
Да, советско-китайские отношения в маоцзэдуновский период мутировали от вечной дружбы до военных столкновений с многочисленными жертвами. За это ответственны обе стороны. В любом случае выдвижение Мао Цзэдуном территориальных претензий к СССР в середине 1960-х, равно как и провал операции КГБ по ликвидации китайского лидера («План 571», 1970–71) не могли не привести к кровавым столкновениям на границе. Но даже в тех ситуациях стороны не разрывали двусторонний договор о взаимопомощи, заключенный в 1950-м и рассчитанный на 30 лет. А действие этого документа даже после Даманского и Жаланашколя (1969) было серьезным раздражителем для Запада, особенно США.
Сам Мао Цзэдун не единожды признавал жестокости, совершенные по его указаниям. Но в руководстве КНР чётко понимают разницу между реальным исправлением прежних ошибок и намеренной дискредитацией истории государства и правящей партии. Как тут не вспомнить сбывшийся прогноз Мао, адресованный Хрущеву в 1962-м: «Вы начали со Сталина, а завершите крушением КПСС и СССР».
Между тем, именно в последние годы Мао (1974-76) в управлении экономикой КНР стартовали рыночные апробации с привлечением зарубежных инвестиций – в районах невдалеке от Тайваньского пролива, рядом с тогда еще британским Гонконгом и португальским Макао. То было обкаткой последовавших с 1980-го общекитайских рыночных реформ. Примечательно, что частью их идеологического базиса поныне считается последняя работа Сталина – «Экономические проблемы социализма в СССР» («Страна невыученных законов», «ВПК» №37, 2017).
Нельзя не упомянуть и о том, что в основе сформированной Мао административной системы КНР – сталинский принцип автономизации (1922), опрометчиво раскритикованный Лениным. У национальных регионов Китая – статус автономных районов, но не союзных республик. Это изначально сдерживает там центробежные и, тем более, сепаратистские тренды.
А сталинский проект (1950–53) международной антидолларовой интеграции получил, как подчеркивала «Жэньминь жибао» (1 ноября 1977 г.), идеологическое и практическое развитие в «Теории трех миров» Мао Цзэдуна (1973), предусматривающей политико-экономическую интеграцию «подлинно социалистических» и постколониальных стран («Друзья золотого рубля», «ВПК» №13, 2017). Этот курс поныне воплощается Пекином.
Тем временем зарубежные компартии, переориентировавшиеся на КНР после антисталинских XX и XXII съездов КПСС, поныне действуют. Не в пример хрущевско-брежневским, почившим в бозе в начале 90-х за считанными исключениями.
Мао Цзэдун не допускал названий городов в свою честь, вручения ему всевозможных наград и премий, присвоения звания маршала и т.п. Так что учеба на ошибках СССР Китаю и сегодня только во благо...
Оценили 24 человека
32 кармы