В Латвии национальный праздник, парад, факельные шествия и всеобщее ликование. В Латвии отмечают день Лачплесиса. И казалось бы, ну при чем тут Россия?
Поэму «Лачплесис» написал в 1851 году штабс-капитан Российской армии Андрей Пумпур, человек отчаянной храбрости и обостренного чувства справедливости, настоящий патриот России, успевший к тому времени повоевать с турками добровольцем в Сербии и отказавшийся, когда война была окончена, от службы в армии Оттоманской империи, хотя за это вербовщиками предлагалось неплохое (полковничье) содержание.
Ну откуда же было брать вдохновение боевому штабс-капитану, для которого «За Веру, Царя и Отечество» было не простым звуком, а руководством к действию, как не в реальной истории. Вот он и списал своего главного героя с русского князя Вячеслава Борисовича, ставшего на пути Тевтонского ордена, возглавившего оборону Юрьева (Тарту), которую историки позже назовут «русскими Фермопилами».
Автор «Лачплесиса» российский офицер и латышский писатель Андрей Пумпур описывает, как его герой борется с крестоносцами, конкретно – с рыцарем из Лиелварде. В реальной истории с владельцем замка Лиелварде Даниилом Банеровым (интересные имя-фамилия немецкого рыцаря, не правда ли?) боролся владелец княжества Кокнесе (Кукейнос) князь Вячко. Это зафиксировал в первой половине XIII столетия и Генрих Ливонский. В хронике также указывается, что в Кокнесе жили именно русские (выделил курсивом специально для любителей поговорить на тему «кто тут понаехавшие»). А в 1935 году немецкий историк Таубе в свей книге о Ливонии утверждает: «Король» Вячко – древнерусский князь, потомок легендарного Рюрика
Латвия – вотчина Рюриковичей.
Если вы ткнете в самую середину карты современной Латвии, то как раз попадете в вотчину Рюриковичей со столицей в Кукейносе (нынешний город Кокнесе), удобно расположенную как раз на торговом пути из Балтийского моря в Полоцкие княжества.
На страницах «Хроник» Генриха Ливонского в записях за 1205 год — «седьмой год епископства Альберта» фигурирует король Вячко (как его величает Генрих) и его резиденция — «русский замок Кукейнос», где останавливаются послы от сюзерена — князя Полоцкого Владимира в ожидании ответа епископа на предложение провести переговоры 30 мая близ реки Воги.
Итак.
Князь Вячеслав Борисович, или как его называли — Вячко, по одной версии происходил из полоцких князей. Однако О.М. Рапов, вслед за Татищевым, относил его родословную к смоленской ветви Рюриковичей. Княжил он в городе Кукейносе, что находился на правом берегу Западной Двины, там, где в нее впадает речка Кокна.
По одной из версий, название города русское — Куконос — по имени этой самой речки и значит «мыс Кокны». Другое толкование основывается на дословном переводе с латышского — место сноски, свозки дерева, дров. Это толкование не находится в неизбежном противоречии с приведенным выше, так как здесь, возможно, имеется случай смысловой адаптации имени, заимствуемого из чужого языка (хотя возможен и обратный вариант).
В 1216 году, по свидетельству Генриха Ливонского, началась великая война русских и эстов против меченосцев. Уже в 1217 и 1219 годах были предприняты совместные смоленско-новгородские походы в Прибалтику, в 1221 и 1223 — владимирско-новгородские. Вячко вновь появился в источниках в 1223 году, когда новгородский князь Ярослав Всеволодович поставил его князем в город Юрьев (современный Тарту).
«Лета 6730 (1222) князь Ярослав Новогородский, собрав войска, пошел с новогородцы и псковичи в Ливонию на немец к Колываню (Ревель) за то, что немцы не велели ливонцам дань в Новград платить и сборщиков новогородских выгнали» (В. Татищев)
К зиме 1223/1224 годов крестоносцам удалось отвоевать большинство крепостей в Прибалтике. Юрьев оставался последним центром сопротивления крестоносцам между Чудским озером и морем. На пасху 1224 года крестоносцы осадили Юрьев, но после пяти дней боёв были вынуждены отойти. Тогда епископы направили к Вячко послов, предложив ему отказаться от «язычников-повстанцев» и покинуть крепость. Однако он решил остаться.
И отправили епископы послов к королю в Дорпат (Daгbetam), прося отступиться от тех мятежников, что были в замке, так как они оскорбили таинство крещения; бросив веру христову, вернулись к язычеству; братьев — рыцарей, собратьев и господ своих, одних перебили, других взяли в плен и таким образом вовсе извели в своих пределах, а все соседние области, перешедшие в веру христову, ежедневно грабили и опустошали. И не захотел король отступиться от них, так как, давши ему этот замок с прилегающими землями в вечное владение, новгородцы и русские короли обещали избавить его от нападений тевтонов.
— Хроника Генриха Ливонского.
15 августа 1224 года войско крестоносцев, усиленное большим количеством обращённых в христианство ливов и леттов, вернулось под Юрьев и вновь осадило город. Вторая осада Юрьева в 1224 году длилась «много дней и ночей». Вячко и его двумстам дружинникам вновь предложили свободный выход из крепости. Однако князь, ожидавший подмоги из Новгорода, вновь отказался.
«Но князь Вячек Борисович, поскольку был мудрый и в воинстве храбрый, мужественно град оборонял и, часто исходя из града, многий вред немцем чиня, с честию возвращался» (В.Н. Татищев).
Крестоносцы построили множество осадных машин, изготовили бревенчатую осадную башню, которую постепенно двигали к крепости. В то же время, они вели подкоп стены. Осажденные использовали для обороны свои боевые орудия. Столкновения не утихали ни днем, ни ночью.
Не было отдыха усталым. Днем бились, ночью устраивали игры с криками: ливы и лэтты кричали, ударяя мечами о щиты; тевтоны били в литавры, играли на дудках и других музыкальных инструментах; русские играли на своих инструментах и кричали; все ночи проходили без сна.
— Хроника Генриха Ливонского
Примерно через две недели осады крестоносцы решили штурмовать город, штурм оказался успешен. Когда Юрьев пал, крестоносцы учинили варварскую резню, не щадя ни женщин, ни детей. Из всех защитников Юрьева крестоносцы оставили жизнь только одному русскому из Суздаля — посадив на коня, его отправили в Новгород, чтобы он сообщил о падении Юрьева.
В нашей летописи (ПСРЛ 1, III, 39) под 6732 г.: «Того же лета убиша князя Вячка немци в Гюргеве, а город взяша».
Однако досталась и рыцарям. Ударная группировка Ордена была так измотана, что ни о каком дальнейшем походе в русские земли не могло быть и речи. С Новгородом был заключен мирный договор. «Дранг нах Остен» (и Ледовое побоище) были отсрочены почти на 20 лет.
Но на этом история отнюдь не заканчивается
Когда родная дочь князя Вячко София вернулась в свои законные владения в Ливонии, она вышла замуж за рыцаря Дитриха фон Тизенгаузена. Этот рыцарь стал владельцем земель, некогда принадлежащих Вячко, и в последующих поколениях фон Тизенгаузенов текла кровь Рюриковичей.
…Он погиб 20 ноября 1805 года в сражении под Аустерлицем со знаменем в руках. Это упавшее знамя штабс-капитан инженерных войск граф Фердинанд фон Тизенгаузен поднял, чтобы попытаться остановить отступление русского полка. Остановил его граф фон Тизенгаузен ценой своей жизни. Через десятки лет величайший русский писатель сделает Фердинанда одним из прототипов Андрея Болконского и напишет, как Наполеон, объезжая поле сражения и увидев офицера со знаменем, сказал: «Вот прекрасная смерть».
В романе «Война и мир» раненый князь Болконский, как известно, сумел выжить. В реальной жизни кавалер российского ордена Святой Анны и австрийского Марии-Терезии граф Фердинанд фон Тизенгаузен, увы, погиб. Жена 23-летнего штабс-капитана Тизенгаузена Елизавета не могла смириться со смертью мужа много лет. Опечален был и ее отец – полководец Михаил Илларионович Кутузов. Знаменитый военачальник очень ценил «прехраброго умницу» (так он называл своего зятя и адъютанта). В одном из писем Михаил Илларионович писал: «Если бы быть у меня сыну, то не хотел иметь другого, как Фердинанд».
Еще через 40 лет этот собирательный подвиг русских воинов увековечил в своей поэме «Лачплесис» штабс-капитан армии Его Императорского величества, Андрей Пумпур.
"Мощные духи с Запада встали,
Молвил он, - Перконса власть ненавидя,
Чёрные демоны в шлемах рогатых
Точат мечи, угрожая Востоку.
– писал штабс – капитан в 19м веке, даже не подозревая, что в 21 веке его «благодарный потомок» в должности министра обороны Латвии скажет: ««We are welcoming German boots on the ground here in Latvia ever since 1940» («Мы с 1940 года рады немецкому сапогу на латвийской земле»).
«Очевидно, в этом есть какое-то непонятное свойство природы. Вино переходит в уксус, Мюнхгаузен в Феофила…» (Григорий Горин. «Тот самый Мюнгхаузен»)
Оценили 38 человек
49 кармы