О Прокрустинации

Вообще-то это должна была быть тема для стрима и моего личного общения, но проклятое оборудование снова внесло свои коррективы.

Впрочем, тема-то интересная и порассуждать о ней, наверное, лучше как раз в форме не зажигательного спича, а вдумчивого текста.

Итак, один из моих любимых подписчиков задал наболевший вопрос:

«Здравствуйте, Роман Олегович. После начала СВО, я ожидал, как и, думаю, многие другие, сплочение нашего общества. На деле происходит наоборот. Наше общество пересралось. Разделилось на красных, белых, охранители, патриотов, тех кто за военкоров и тех кто их ненавидит, » мигрантофобов и мигрантолюбов». Перманентный срач всех со всеми полыхает не прекращаясь. Кажется, что никто не способен на компромиссы. На словах вроде все за Россию, а на деле, чтобы доказать свою правоту, готовы разнести её в дребезги. Согласны ли в этим? И почему так происходит?»

Сначала я позволю себе большую цитату и как это обычно со мной случается из моей любимой Книги:

16 Тогда пришли две женщины блудницы к царю и стали пред ним.

17 И сказала одна женщина: о, господин мой! я и эта женщина живём в одном доме; и я родила при ней в этом доме;

18 на третий день после того, как я родила, родила и эта женщина; и были мы вместе, и в доме никого постороннего с нами не было; только мы две были в доме;

19 и умер сын этой женщины ночью, ибо она заспала его;

20 и встала она ночью, и взяла сына моего от меня, когда я, раба твоя, спала, и положила его к своей груди, а своего мёртвого сына положила к моей груди;

21 утром я встала, чтобы покормить сына моего, и вот, он был мёртвый; а когда я всмотрелась в него утром, то это был не мой сын, которого я родила.

22 И сказала другая женщина: нет, мой сын живой, а твой сын мёртвый. А та говорила ей: нет, твой сын мёртвый, а мой живой. И говорили они так пред царём.

23 И сказал царь: эта говорит: «мой сын живой, а твой сын мёртвый»; а та говорит: «нет, твой сын мёртвый, а мой сын живой».

24 И сказал царь: подайте мне меч. И принесли меч к царю.

25 И сказал царь: рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой.

26 И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность её от жалости к сыну своему: о, господин мой! отдайте ей этого ребёнка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите.

27 И отвечал царь и сказал: отдайте этой живое дитя, и не умерщвляйте его: она — его мать.

28 И услышал весь Израиль о суде, как рассудил царь; и стали бояться царя, ибо увидели, что мудрость Божия в нём, чтобы производить суд.

3-я Царств 3 глава

А потом добью ещё одной цитатой, которая, как мне кажется, является центром христианского учения:

1 Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.
2 Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.
3 И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
4 Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится,
5 не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла,
6 не радуется неправде, а сорадуется истине;
7 всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит.
8 Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
1-е послание Коринфянам 13 глава

Я привёл эти цитаты в общем-то для очень простой цели — для того, чтобы сказать, что в склочниках, готовых разделить страну и сограждан надвое ради торжества идеи, гордящихся и превозносящихся, ищущих своего, мыслящих зло и радующихся неправде — нет главного качества, которое делает возможным сплочение с ними — любви к нам, к своим согражданам, и к стране.

Что же ими движет?

Здесь можно много сказать плохих слов, но все это будут только ярлыки, которые не описывают сути. Гордыня, нарциссизм, эгоизм и так далее. Все это названия явлений, а не их описания. Ярлыки, наклеенные на предмет, чтобы перестать о нем думать и избавится от труда его понимать.

При этом (странное дело!) мы же даже не можем сказать, что перед нами какие-то настоящие злодеи и социопаты, которые не испытывают к нам ничего, никаких чувств. Они в каком-то роде хотят нам добра.

Что это за род добра такой — страшненький?

Вот перед нами космический инженер, невероятно увлечённый своим делом, умеющий говорить о нем с невероятной любовью, страстью, огнём. Он умеет мечтать и заражать своей мечтой. Но стоит ему начать говорить о вещах чуть более земных — о стране и соотечественниках, как у него во всем становятся виноваты коммунисты, недостаток воцерковленности и прочие народные вины и грехи.

Вот спортсмен, отдающий все свои силы для того, чтобы узнать на что человек способен. Он каждый день встречает и провожает совершенно искренними (я в этом убеждён) молитвами. Но стоит нам заговорить о земном — и из него рекой течёт яд ненависти к «неруси».

Вот социальный работник, явно неравнодушный к тому, что он делает. Просто, когда речь заходит о реальности, внезапно выясняется, что все мы — пособники капитализма и предатели высоких идеалов.

Они неравнодушны.

Они очарованы, восхищены, влюблены в обретённый ими кусок истины.

Они меряют весь мир единственной верной, как им кажется, мерой, которая подошла им и легла на сердце.

Социальной справедливостью, воцерковленностью, русскостью.

И в их руках эти идеи, которые являются разными инструментами для познания и изменения мира, становятся инструментами универсальными — предназначенными для решения всех проблем, для суда над всем.

Прокруст, возможно, вовсе и не ненавидел людей. Он хотел, чтобы человечество было идеальным. И с его точки зрения, для этого человечеству нужно было просто стать равным по размерам — идеально походить к его идеальной мерке — его ложу, на котором ему было как раз впору.

Это идеальное человечество — с равным ростом, воцерковленное и полное идей социальной справедливости, накачанное и непьющее, с русыми волосами и голубыми глазами — оно обязательно произойдёт, если нынешнее человечество слегка подвытянуть и подрезать. Вот тут оттяпать, а здесь пришить.

Ну, а кто боится крови — тот просто слабак.

Эти люди переживают своего рода влюблённость. То есть, то состояние, которое приводит нас в итоге к такому взрослому чувству, как любовь, но ею не является. Влюблённость — это переживание не другого, а переживания себя и своих мечтаний о другом.

Любовь — не требует идеальности.

Влюблённость — это на самом деле чудовищно эгоистичное состояние. Это состояние ребёнка, которому только предстоит повзрослеть через труд, прощение, надежду, смирение, терпение и все то, что перечислял в своём послании к коринфянам апостол Павел.

Эти подвиги обуздывают бешеную энергию эйфории влюблённости. И влюблённый ребёнок становится любящим взрослым.

Но это может и не произойти.

«Я буду тебя долготерпеть, наедятся на тебя и превозмогать ради тебя, только когда ты этого будешь достойна — когда ты станешь соответствовать моему идеалу. Когда ты избавишься от лишнего в тебе — веса, коммунизма, национализма, капитализма, неруси, многонационалочки и идеально уместишься на моем ложе», — говорит предмету влюблённости Прокруст-прокрастинатор — и начинается пытка.

Прокрусинатор просто не хочет меняться. Он нравится себе таким, каков он есть. Он кажется себе если не совершенным, то уж точно владеющим неким совершенным инструментом отделения добра от зла, совершенно универсальным. Он нравится себе с этим инструментом. Он кажется себе громовержцем Зевсом или Тором. Истинным марксистом или истинным православным, что избавляет его от необходимости изменений.

Идеал в нем — в его сознании и сердце. Нужно просто подогнать живое под него — сделать его совершенным.

Вот тут вытянуть, а тут отрезать.

Поэтому мы не можем с ними сплотится. Это значило бы подпустить к себе вооружённого ножом человека, очарованного тем существом, которое он из вас сделает.

Правила безопасности просты: нельзя давать очарованному человеку, влюблённому в идеи — никакой, даже самой ничтожной, реальной власти.

Роман Носиков, sponsr.ru