Москва. День Победы.
А я остаюсь дома.
Нет, не заболела.
Нет, ничего не случилось.
Мне просто стыдно.
Еще вчера собиралась и встать в Бессмертный полк, и пойти к Большому театру.
И даже на митинг коммунистов и на митинг на Суворовской площади хотела успеть.
Но ночью проснулась от какого-то смутного беспокойства.
Вроде бы ничего не болит.
Почему же так плохо?
Потом поняла, что мешает именно стыд.
Стыд за то, что мы сейчас примазываемся к Великой Победе.
Вроде как и наша в том заслуга есть.
Я представляю своих дядей-фронтовиков, которые не дожили до 9 мая 1945.
Смешливый (по одной-единственной фотографии помню) молодой красавец полуалтаец-полурусский дядя Леня.
Он погиб совсем молодым, не оставив на земле ни сына, ни дочки.
Дядя Миша, сложивший голову под Юхновым.
И головы-то не осталось. После прямого попадания похоронили однополчане только его сапог.
Помню, как искала его могилу в девяностых и как нашла, но имени на памятнике в деревне Суковка высечено не было, и как пьяный военком в ответ на вопрос, почему так, предложил : "Давайте деньги - хоть где фамилию напишем. Где скажете. Только сначала деньги".
Дядя Ваня.
Четырнадцатилетний деревенский мальчишка, которого с сотней таких же пацанов поставили в городе за станок: "Все для фронта, все для Победы!".
Мой отец, Степан Прокопьевич Пантелеев, окончивший свою войну в Манчжурии...
Никого из них с нами нет.
Никто из них и в Москве-то не был.
Что бы они сказали, очутившись в колонне Бессмертного полка?
Сначала. конечно, крутили бы головами, отыскивая однополчан, радовались песням и музыке.
А потом, пообвыкнув, глянули по сторонам.
Увидели бы заграничную (неужели на немецком?) рекламу.
Поговорили бы с теми, кто идет рядом, и узнали бы, что завод, на котором дядя Ваня получил свой первый орден уже в послевоенное время, тот завод, который ковал победу, давно закрыт, а на его месте - развлекательный комплекс.
Узнали бы, что колхозов, откуда ушел на фронт дядя Миша, больше вообще нет.
Да и деревень осталось совсем мало.
Если бы дошли до Мавзолея, то...
Нет, туда бы мои дядьки-сибиряки точно бы не дошли.
Потому что из разговоров в строю они бы уже узнали, что Советского Союза больше нет.
И что Украина теперь враг.
И что из "республик свободных, которых сплотила великая Русь", выросли независимые государства, которые свои земли под военные базы предлагают тем, против кого шла война...
А сам Мавзолей обтянут какими-то тряпками.
Зачем? Почему?
И тогда после ошеломления от этих вестей спросили бы они, простые мужики:
- А за что же мы воевали?
Только за вашу колбасу и эти машинки?
За что погибали?
Чему же вы радуетесь здесь все?
Чего пляшете?
Ты что, не помнишь, что в первые годы после войны этот день НЕ отмечали?
Не до того было.
Надо было работать - страну поднимать.
А сейчас, когда никого из нас уже и в живых-то не осталось, вы радуетесь!
А кто это у вас идёт во главе колонны?
Дядя Коля, самый горячий из всех, тот самый, который горел в танке на Курской дуге - кожа на спине которого как мятая папиросная бумага, и который был награжден двумя орденами Славы и был даже представлен к третьему, но что-то не срослось, очередные ордена получал уже за труд, работая механизатором в родном селе, жаль, прожил недолго, швырнул бы свой портрет наземь и сказал:
"Нет, Танька, что-то вы здесь начередили, Мне не сюда. Лучше к себе в деревню. На свой погост. Без ваших барабанов. Стыдно же так-то".
Мне хочется, чтобы они все, известные и безвестные, остались в нашей памяти.
Я, конечно же, за День Победы.
Но на праздник пойти не могу.
И телевизор на весь день выключу.
Потому что в горле стоит ком, который так и не могу проглотить.
Ком горя. Ком от потерь.
Ком от величайшего стыда.
Тихо вспомню всех, кто дожил и не дожил до победы.
Кто был на фронте и был в тылу.
И постараюсь попросить у всех прощения. Близкие поймут.
9 мая 2016 г. Татьяна Федяева
Три года назад я написала этот пост.
За последнее время многое изменилось.
А я опять не пойду.
Помню обо всех своих родных, которые прошли войну. Кто не вернулся.
Но у меня нет сегодня слез.
Оценили 3 человека
4 кармы