Москва. День Победы. А я остаюсь дома

Москва. День Победы.

А я остаюсь дома.

Нет, не заболела.

Нет, ничего не случилось.

Мне просто стыдно.

Еще вчера собиралась и встать в Бессмертный полк, и пойти к Большому театру.

И даже на митинг коммунистов и на митинг на Суворовской площади хотела успеть.

Но ночью проснулась от какого-то смутного беспокойства.

Вроде бы ничего не болит.

Почему же так плохо?

Потом поняла, что мешает именно стыд.

Стыд за то, что мы сейчас примазываемся к Великой Победе.

Вроде как и наша в том заслуга есть.

Я представляю своих дядей-фронтовиков, которые не дожили до 9 мая 1945.

Смешливый (по одной-единственной фотографии помню) молодой красавец полуалтаец-полурусский дядя Леня.

Он погиб совсем молодым, не оставив на земле ни сына, ни дочки.

Дядя Миша, сложивший голову под Юхновым.

И головы-то не осталось. После прямого попадания похоронили однополчане только его сапог.

Помню, как искала его могилу в девяностых и как нашла, но имени на памятнике в деревне Суковка высечено не было, и как пьяный военком в ответ на вопрос, почему так, предложил : "Давайте деньги - хоть где фамилию напишем. Где скажете. Только сначала деньги".

Дядя Ваня.

Четырнадцатилетний деревенский мальчишка, которого с сотней таких же пацанов поставили в городе за станок: "Все для фронта, все для Победы!".

Мой отец, Степан Прокопьевич Пантелеев, окончивший свою войну в Манчжурии...

Никого из них с нами нет.

Никто из них и в Москве-то не был.

Что бы они сказали, очутившись в колонне Бессмертного полка?

Сначала. конечно, крутили бы головами, отыскивая однополчан, радовались песням и музыке.

А потом, пообвыкнув, глянули по сторонам.

Увидели бы заграничную (неужели на немецком?) рекламу.

Поговорили бы с теми, кто идет рядом, и узнали бы, что завод, на котором дядя Ваня получил свой первый орден уже в послевоенное время, тот завод, который ковал победу, давно закрыт, а на его месте - развлекательный комплекс.

Узнали бы, что колхозов, откуда ушел на фронт дядя Миша, больше вообще нет.

Да и деревень осталось совсем мало.

Если бы дошли до Мавзолея, то...

Нет, туда бы мои дядьки-сибиряки точно бы не дошли.

Потому что из разговоров в строю они бы уже узнали, что Советского Союза больше нет.

И что Украина теперь враг.

И что из "республик свободных, которых сплотила великая Русь", выросли независимые государства, которые свои земли под военные базы предлагают тем, против кого шла война...

А сам Мавзолей обтянут какими-то тряпками.

Зачем? Почему?

И тогда после ошеломления от этих вестей спросили бы они, простые мужики:

- А за что же мы воевали?

Только за вашу колбасу и эти машинки?

За что погибали?

Чему же вы радуетесь здесь все?

Чего пляшете?

Ты что, не помнишь, что в первые годы после войны этот день НЕ отмечали?

Не до того было.

Надо было работать - страну поднимать.

А сейчас, когда никого из нас уже и в живых-то не осталось, вы радуетесь!

А кто это у вас идёт во главе колонны?

Дядя Коля, самый горячий из всех, тот самый, который горел в танке на Курской дуге - кожа на спине которого как мятая папиросная бумага, и который был награжден двумя орденами Славы и был даже представлен к третьему, но что-то не срослось, очередные ордена получал уже за труд, работая механизатором в родном селе, жаль, прожил недолго, швырнул бы свой портрет наземь и сказал:

"Нет, Танька, что-то вы здесь начередили, Мне не сюда. Лучше к себе в деревню. На свой погост. Без ваших барабанов. Стыдно же так-то".

Мне хочется, чтобы они все, известные и безвестные, остались в нашей памяти.

Я, конечно же, за День Победы.

Но на праздник пойти не могу.

И телевизор на весь день выключу.

Потому что в горле стоит ком, который так и не могу проглотить.

Ком горя. Ком от потерь.

Ком от величайшего стыда.

Тихо вспомню всех, кто дожил и не дожил до победы.

Кто был на фронте и был в тылу.

И постараюсь попросить у всех прощения. Близкие поймут.

9 мая 2016 г. Татьяна Федяева

Три года назад я написала этот пост.

За последнее время многое изменилось.

А я опять не пойду.

Помню обо всех своих родных, которые прошли войну. Кто не вернулся.

Но у меня нет сегодня слез.

Сжимаются кулаки.