"Людей сжигали заживо": Спасённая из оккупации жительница Курской области рассказала правду об украинской "доброте"

Юлия Банишевская

Украинские оккупанты беспощадно расправляются с безоружными людьми. О зверствах ВСУ в Курской области многое становится известно из рассказов освобождённых пленников. Мирных жителей, включая детей, морят жаждой и голодом, насилуют, расстреливают на улицах и сжигают заживо в домах. Эту правду уже не скрыть. Одна из женщин, которую вместе с односельчанами вывел в безопасное место раненый военный, поделилась историей шестимесячного заточения в подвале. Предупреждаем: слабонервным лучше не читать. Подробности в материале Царьграда.

Пока часть Курской области остаётся под контролем врага, информация с оккупированной территории доходит скудная. При этом Киев пытается представить дело так, что мирных жителей ВСУ не обижает.

Оккупанты снимают пропагандистские ролики о том, как они добры к русским, оказавшимся у них в заложниках: привозят хлеб, дрова и даже лекарства. Но правда всё-таки всплывает в рассказах тех, кого нашим бойцам удаётся спасти.

Не давали выехать никому

Надежда Комарова родом из крохотного села Николаево-Дарьино в многострадальном Суджанском районе, более полугода оккупированном украинскими боевиками. Всего четыре улицы и меньше ста жителей — вот и весь населённый пункт, ближайшее приграничье. До украинских Сум рукой подать. Так как ещё до захвата села ВСУ постоянно его обстреливали, люди поначалу не придали значения очередной бомбёжке. Никто не предполагал, что это станет точкой невозврата. 5 августа здесь разбили подстанцию, местные остались без связи. А в ночь на 6-е боевики прорвали границу и зашли на территорию России. День вторжения Надежда хорошо помнит:

Начался обстрел. Муж был на работе, я дома. Пошла в подвал. Мы просто привыкшие к этому — прилёты были и раньше. Думала, всё скоро закончится, а оно не заканчивается. Тут муж звонит: "Надь, что делать? Возвращаться с вахты?". А я ему в ответ: "Не надо, всё упокоится. Первый раз, что ли?".

Последний раз они связались с мужем 7 августа, и связь пропала. Вплоть до декабря родственники не знали, жива ли Надежда. В соседнем селе был интернет, люди в три часа ночи прочитали в одном из телеграм-каналов, что в Курскую область заходят ВСУ. Благодаря этому всё село выехало, а Николаево-Дарьино застряло в полном составе — 53 человека.

Зачистка пулемётом и танком

Люди пытались выехать, когда боевики уже зашли в село, но их возвращали. Перекрытыми оказались даже полевые дороги, которые были известны только местным. Оказалось, враг отлично подготовлен.

Первые три дня украинцы проводили "зачистку". Ехала бронированная машина, наверху стоял пулемёт и поливал огнём всю улицу, а по бокам шла пехота. Мы убежали в лесок неподалёку и прятались там. А потом три дня атаковал танк — простреливал всю улицу с начала до конца. Стрелял по огородам, люди сидели в подвалах, потому что летели осколки,

— вспоминает Надежда. Она даже насобирала ведро таких осколков — показать детям и внукам. Интересно, что во время зачистки боевики по домам не стреляли, чтобы сохранить их для себя. Потом они там прятались.

С 7 сентября в селе Николаево-Дарьино начались сильные бомбёжки, так как ВСУ знали, что русские наступают. Селянам пришлось жить в подвалах постоянно — в домах боялись. А 28 октября по деревне будто прошёл смерч: ракетными ударами повредило почти все строения.

Я ехала к брату на велосипеде, соседнюю улицу на моих глазах просто поджигали. Пять-шесть украинских боевиков бежали и стреляли как-то под пол такими пулями, которые зажигали дома. Всю улицу спалили дотла. На той улице погибли три человека, они сгорели в доме заживо. Что-то прилетело, оглушило людей, они под теми завалами так и остались.

Людей считали по головам, как скот

Как бы странно ни звучало, но война принесла в это село и мир. Соседи забыли прежние склоки, помирились, простили друг друга и объединились ради выживания. Жили как одна семья — пришлось сбиться в коммуны. В подвале у Надежды поселились девять человек. В подвалы ещё двух пустующих домов пришли те, у кого не осталось собственного укрытия. Получилось три коммуны по соседству.

По словам Надежды, осенью было более-менее терпимо. Воду сначала брали из речки. Потом сосед (он впоследствии погиб) почистил родник и поставил трубу. Жители стали ходить к колодцу, но это было очень опасно, потому что их постоянно сопровождали дроны.

Это было очень страшно — прилёты, дроны. В любой момент "Баба-яга" могла вылететь. Боялись, а воду всё равно приходилось набирать,

— говорит Надежда.

Но ходили туда люди недолго. Боевики стали строить укрепрайон и пригрозили местным, что перестреляют всех, кто сунется к роднику. Воду пришлось экономить: люди не умывались, только время от времени протирали руки влажной тряпкой.

А потом им запретили ходить и на речку. Захватчики вырыли на берегу окопы, поставили миномёты, пригнали две самоходные гаубицы "Богдана" и перетянули все подходы колючей проволокой. Если гуси уходили на водопой, домой птица уже не возвращалась — ходить за ней к реке хозяева опасались. Впрочем, как и передвигаться по селу.

Пересчёт людей они (боевики. — Ред.) вели постоянно — первые десять дней ежедневно. Надо было выходить на улицу с паспортами. Свободы передвижения не было. Да, мы выходили, но если едет их машина, старались в сторону убежать. Они могли сбить или застрелить,

— говорит Надежда.

Летучие убийцы охотились на детей

С едой поначалу было терпимо, но всё равно приходилось голодать. Потом стало холодать, подвалы не отапливаются, под землёй сыро и холодно. Но на удивление никто ничем не болел — настолько организм мобилизуется в случае беды. Питались тем, что было в огороде. Выкопали картошку, ели соленья и варенья. За полгода жизни в оккупации Надежда Комарова похудела на 25 кг. Какие-то съестные запасы у неё оставались на летней кухне, где был газовый баллон — удавалось готовить горячее питание.

Но потом случился сильный прилёт, кухню развалило, баллон загорелся. Тушили они его с братом под свист снарядов — три ракеты попали прямо к ним во двор. Варить еду с тех пор приходилось на импровизированном очаге из кирпичей, который поставили у входа в подвал, чтобы успеть спрятаться во время атаки дронов. Если обстановка не позволяла готовить, питались холодной едой. Однажды две недели подряд был кромешный ад — люди не могли выйти из подвалов даже на минуту из-за постоянных обстрелов.

Оккупанты безжалостно расправлялись с неугодными, даже если это маленькие дети. Однажды целая стая дронов атаковала подвал, где прятался 7-летний мальчик. Убивать ребёнка прилетели сразу 8 заряженных беспилотников. Надежда вспоминает об этом с содроганием:

Один дрон был — как бур: он не завалил подвал, а пробурил его. Мальчик сидел за столом, ел. Дрон попал ему прямо в голову.

Ребёнок умер в мучениях минут через 10. К тому моменту в селе погибли почти все мужчины. Поэтому в "похоронную команду" входили в основном женщины. Они завернули тело мальчика в покрывало и втроём опустили его в кое-как вырытую яму. Хоронить усопших приходилось на придомовых территориях – на кладбище боевики не пускали. Люди мастерили кресты из подручных материалов, подписывали их маркером, ставили на бумажных табличках даты и заклеивали для сохранности скотчем.

Мужчин убивали целенаправленно

Боевики охотились на мужчин целенаправленно. Надежда подводит печальные итоги:

Убило брата моего — 2 декабря с дрона его расстреляли. Мужчину возле своего дома застрелили, как мы поняли. Потому что мы хоронили его и нашли пулевое отверстие. Сосед погиб: чинил крышу дома —и что-то прилетело, он упал уже мёртвым. С ним был парень, его ранило, потом он тоже умер.

Как минимум семеро убитых односельчан – это только те, смерть которых Надежда может подтвердить. Брат получил смертельное ранение в грудь и живот, за его жизнь боролись шесть дней, но что можно сделать без медиков и лекарств в подвале вместо стационара? Ад продолжался полгода. Держаться удавалось только на морально-волевых, да ещё иногда наши лётчики рисовали в небе буквы Z и V — это давало надежду.

По мере наступления наших войск в село стали всё чаще заходить русские разведчики. Через них муж Надежды узнал, что она жива. Жители села, в свою очередь, помогали военным, сообщая о количестве и местах укрытия боевиков, а также спасали раненых.

Один боец (позывной "Шульц") сначала жил в соседнем подвале, потом переполз в "коммуну" Надежды. Весь израненный: после атаки дрона его сильно посекло осколками. Надежда вместе с невесткой срезала с него одежду ножницами. Слушая его команды, женщины наложили жгуты и смогли перевязать раненого. Рискуя жизнью, Надежда ходила по соседям, чтобы достать для него обезболивающее. Когда бойца переносили в укромное место на одеялах, чудом не нарвались на вэсэушников. В итоге раненого благополучно эвакуировали, а вскоре повезло выбраться на волю и его спасительницам.

Людей выводил из села раненый разведчик с позывным "Волк". Он шёл первым на случай, если местность заминирована, и всё время мониторил небо, чтобы не пропустить атаку дронов. Так группа добралась пешком до соседней Обуховки, где наши военные накормили, напоили и успокоили испуганных гражданских. Вечером за ними прислали броневик и отвезли в Коренево. Свобода! Увидев впервые за полгода хлеб, Надежда расплакалась прямо в магазине. Она спаслась, но многие всё ещё остаются в оккупации.

Об освобождении села Николаево-Дарьино Минобороны сообщило 27 января. Военнослужащие Уссурийского отдельного гвардейского десантно-штурмового соединения при поддержке артиллерии и ударов БПЛА форсировали реку Снагость и вошли в село. Наша артиллерия подавила огневые позиции ВСУ и уничтожила вскрытые пункты управления, а боевые беспилотники вывели из строя танки и бронированную технику противника. Деморализовав боевиков точными ударами, десантники пошли на штурм малыми группами. Вот как об этом рассказывает боец с позывным "Кадет":

Бои были тяжёлыми и продолжались трое суток. Противник огрызался, кусался, но наша группа духом не падала. Брали всё новые дома и опорные пункты. Пытаемся вытеснить противника как можно сильнее, перекрыть ему кислород, чтобы он бежал и задыхался.

Боевики действительно бежали, бросив раненых и убитых. Часть оккупантов сложила оружие и сдалась в плен.

Что с того?

Совершенно понятно, зачем ВСУ "вцепились" в курское пограничье: на фоне переговоров Киев боится потерять "позицию силы", пусть и мнимую. Им нужно, чтобы было чем торговаться. Но ясно и то, что Россия не позволит Украине разыграть эту карту. В первую очередь потому, что оккупанты, вторгшиеся на Курщину, не знают жалости ни к старикам, ни к женщинам, ни к детям. Убийства безоружных людей для украинских карателей — норма, но это не останется безнаказанным.

В связи с многочисленными преступлениями украинских вооружённых формирований в селе Николаево-Дарьино Главное военное следственное управление СК России возбудило уголовное дело по статье 205 УК РФ "Террористический акт". Именно этим занимается Киев — терроризмом. И что самое кощунственное — зверства современных фашистов происходят на той земле, которая была полита кровью русских защитников ещё в годы Великой Отечественной войны. В этом селе находится братская могила 43 воинов Советской армии, погибших за свою Родину. О каком милосердии к врагу может идти речь, если он покусился на святое — на нашу свободу и память о героических предках?

Жестокость украинских боевиков в Курской области больше не скрыть никакими постановочными видео с раздачей хлеба заложникам. За полгода боевики убили почти всех мужчин в селе Николаево-Дарьино. В милосердие противника никто не верит, перемирия с головорезами наши просто не поймут. Маски сброшены, ход за Россией.

https://tsargrad.tv/articles/l...