"Власти нас сдали врагу, а теперь снова кидают": Раненого героя Суджи добивают свои. А в разбитом городе устроили взрыв ради клипа

Ольга Антонова

Три десятка осколков сидят в спине, руках, ногах суджанца Вадима Агапова. В голове стоит шум, и он будет всегда. Не работает рука. Все месяцы оккупации он спасал людей от смерти, чуть сам не погиб, перенёс сложнейшую операцию. А теперь его буквально добивают чиновники. О боях на нашей стороне — в материале Царьграда.

Лия и Вадим Агаповы — герои оккупированной Суджи. Семь месяцев под украинским режимом. Дома их ждали годовалая дочка и пожилые родители-инвалиды. Агаповы возили попавшим в беду старым и больным пленникам воду, пропитание, дрова, лекарства. Помогали хоронить не переживших оккупацию — люди умирали из-за стрессов и обострения болезней.

Во время очередного выезда в автомобиль Агапова угодил вражеский дрон. Из пылающего салона его вытащил солдат ВСУ и отвёз в больницу в Сумы. Украинский врач вытащил 30 осколков. Ещё столько же остались в спине, руках, ногах. После взрыва БПЛА у Вадима постоянный шум в голове, снизилась острота зрения, скачет давление. Тогда в оккупации, пролежав в больнице меньше положенного срока, Агапов отпросился домой. Немного отлежался и вновь вышел "в рейс". Нуждающихся в помощи меньше не стало.

Врач из Сум выдал Вадиму справку о ранении. В марте, после снятия оккупации, Агапов предъявил документ нашим чиновникам для начисления компенсации по ранению. Открылся "второй фронт". Бюрократы потребовали перевести документ, потому что он "составлен на вражеском языке".

На днях нам позвонили очередные чиновники и сказали, что не могут перевести компенсацию 300 тысяч за ранение на счёт Вадима. Система не пропускает перевод, так как на "Госуслугах" не загружены данные нового паспорта мужа. Прежний документ сгорел от удара дрона.

Насчитали как за лёгкое ранение, с чем мы категорически не согласны. По заключению независимой экспертизы это ранение средней степени тяжести. И выплатить должны в два раза больше — 600 тысяч.

По закону Вадим должен поставить подпись в документах под определённой степенью ранения. Соглашаясь или не соглашаясь. С чего они взяли, что ранение лёгкое? В эпикризе указано, что ранение тяжёлое.

— Откуда знаете, что должны поставить подпись, соглашаясь или не соглашаясь со степенью ранения? Такие тонкости, мне кажется, никому не известны.

— Товарищи по оккупации подсказали. У 80-летней женщины было множественное осколочное ранение, она тоже лежала в больнице в Сумах. С ней чиновники поступили ещё хуже. Заверили, что сами переведут справку на украинском. И не приложили её к пакету документов, определили лёгкую степень. Хотя бабушку осколками сильно посекло.

В судмедэкспертизе нам говорили, что мы имеем право оспаривать решения по степени в суде. Мы пойдём в СК разбираться.

— На людях, перенёсших страдания, экономят?

— Мы будто на войне — не внешней, а внутренней. Власти нас сдали врагу, а теперь снова кидают. Президент чиновникам говорит: сделайте так, чтобы люди, которые и так намучались из-за того, что не обеспечили их безопасность, не страдали. Но им всё равно. Что это — халатность? Мошенничество? Такое ощущение, что они деньги, сэкономленные на покалеченных, премиями получат.

Чиновники понимают, что мы общаемся со СМИ. Разговор начинают так: "Я за вас переживаю. Ваше дело у меня на столе". Это же враньё. Если бы переживали, разве мы бы метались между кабинетами?

Наша семья получила положенные выплаты за апрель и за май. За март мы не получили. Но чиновники Курска уверяют прокуратуру, что деньги нам отправили. Вадим пошел в соцзащиту на приём, и там ему подтвердили: из-за каких-то бухгалтерских операций деньги не перевели. Зачем из нас делают идиотов? Зачем врут прокуратуре?

Они не работают для нас, им наплевать на наши проблемы, стресс. Страна ведёт войну, и надо бы всем на местах сплотиться, чтобы помогать друг другу. Но нет ни сочувствия, ни эмпатии, ни патриотизма.

— Жители приграничья не могут получить сертификаты на жильё. Хинштейн возмущён бюрократией. Вы получили сертификат?

— Нет. Мы ждём, чтобы на уровне закона было решено оставлять землю за старыми собственниками. Пока это только разговоры. Основное постановление не изменено: получая сертификат, я отказываюсь от земельного участка и дома. А почему я должна от него отказываться? Сертификат — это голые стены. А у меня был большой уютный дом.

Я скажу чиновникам: мы пережили такое, что битвы с ними выдержим. Бесит, что мы должны постоянно дергать Хинштейна. Будто у него других дел нет, кроме как за нерадивыми сотрудниками приглядывать.

Что с того?

Лия и Вадим ни разу не были в разбитом доме. Как говорит Агапова, они законопослушные. Хотя из разоренной Суджи устраивают проходной двор. После скандала с рэпером Акимом Апачевым, расписавшим матами фасады уничтоженного города, в Суджу наведался рэпер Невский. Он снял клип, в который вошли кадры разрушенного дома.

В разбитом городе устроили взрыв ради клипа. На кадрах со съёмочной площадки слышен хлопок, потом валит чёрный дым. Суджане возмущены очередными плясками на костях. Администрация региона начала проверку.

—Им можно, а нам нельзя! Я понимаю, есть вопросы безопасности. Но их-то, рэперов, пропускают. Для них наше горе — хайп. Может, и в нашей администрации хайпожоры сидят? Которым плевать на людей.

https://tsargrad.tv/articles/vlasti-nas-sdali-vragu-a-teper-snova-kidajut-ranenogo-geroja-sudzhi-dobivajut-svoi-a-v-razbitom-gorode-ustroili-vzryv-radi-klipa_1292974