Поморы

Колонизация Поморья и ассимиляция протоевропейского финно-угорского населения привела к складыванию нового субэтноса русского народа – поморов. Поморский народ сохранил своё этническое самосознание: самоназвание «поморы», историческая территория, культура, общность языка (поморская «говоря»), этнический характер, этническое религиозное мировоззрение, традиционный способ ведения хозяйства и быта.Если мы начнем рассматривать теории этногенеза, то почти все они заключаются в том, что этнос становится таковым, переходя в организованное состояние из состояния гомеостаза – гармоничного существования сообществ (Л.Гумилев называл их консорциями и конвинсиями), полностью зависящих от природы и живущих в той же динамике, что и природа. Разные теории приводят разные причины этногенеза, но все они сводятся к тому, что новые формы собственности и власти в этнической группе это признак именно признак этноса, а не консорции и конвиксии. С точки зрения процессов деколонизации, которые являются одним из оснований для территориальных и иных внешнеполитических претензий, русские на берегу Белого моря появились в исторически недавний период и могут рассматриваться как завоеватели. Этногенез поморов – с точки зрения этнологии – это т.н. процесс сепарации, выделения отдельного малого этноса из большого – русского. И произошел он именно на берегах Белого моря. Л. Гумилев прямо увязывает этногенез с месторазвитием, и доказывает, что этнос не может состоятся в вакууме – для этого нужен определенный природный ландшафт. То есть, не было бы Поморья – не было бы и поморов. А значит, поморы в отличие от русских являются в полном смысле автохтонами «русской Арктики», так как ниоткуда не пришли, а сложились именно на поморских берегах. Хотя это был и довольно этнологически необычный процесс.В период с 1950 по 2005 год из 100% государств, согласившихся на реальное расширение автономии области компактного проживания этнических меньшинств, только в 14% случаев последние предприняли успешные попытки выхода из состава государства. В то же самое время из 100% государств, отказавших в автономии и особых правах, успешный сепаратизм испытали уже около 63%. На успех сепаратистов влияет множество факторов: обладание государственностью в прошлом, международная и трансграничная поддержка, состоятельность региональной экономики, характер и тип этнической мобилизации. Но, тем не менее, динамика очевидна: федерализация и автономия – враги сепаратизма. Если какая-то общность заявляет о необходимости автономии (например, культурной), это указывает на то, что она ощущает потребность в этой автономии и лучше знает, как распорядится своими культурными артефактами, языком и образованием. Любая борьба с автономиями становится стимулом для сепаратизма, т.к. любое поощрение автономии гасит влияние радикальной части элиты этнополитического движения, которая проповедует сепаратизм. Умеренные представители этнополитические элиты в условиях создания автономии не только реализуют свой вечный козырь, но и получают возможность реализовать свою программу через поддержку их автономных требований.Озабоченные судьбой российского севера часто рассказывают небылицы о том, что поморы – искусственный норвежский проект, который является частью норвежской орбиты геополитического влияния. Мол, стоит признать поморов отдельным народом, как они тут же должны отделиться и уплыть в Норвегию. На фоне таких рассуждений, как правило, забывается тот факт, что сами поморы, не кривя исторической истиной, заявляют, что центр Поморья – Архангельская земля, а никакие не финско-норвежские берега. Наоборот, норвежские поморы являются внешней проекцией по отношению к российским поморам. Поморы осваивали российский север, ходили на своих судах в торговые экспедиции, углубляясь на восток, прошли всю Сибирь и дошли до Аляски. Дальнейшим, модернистским, развитием поморской темы является Северный торговый путь, являющийся реальной альтернативой Великому шёлковому. «Норвежистость» поморов – полностью креатив тех, кто борется с поморами. Это доказывается простыми фактами: 1) первым программным пунктом Ассоциации Поморов значится “создание условий для формирования привлекательного образа Архангельской области как центра исторического Поморья и российского Севера”; 2) ни одна из зарегистрированных Минюстом общественных и некоммерческих организаций поморов Архангельской области не попала в недавно обнародованный список так называемых иностранных агентов, финансируемых из-за рубежа; 3) единственным источником, поднимающим тему "норвежскости", являются «ватники-государственники». То есть они сами заявляют о том, что готовы отдать норвежцам на идеологический откуп тему поморской автономии; 4) ни в одном выступлении ни одного из руководителей поморских организаций нет ни слова о сепаратизме или “самоопределении”. Норвегия, принимая идеологическое шефство над поморами, получает замечательный актив, позволяющий заявлять не только об угнетенном состоянии коренного народа северной России, но и претендовать на этом основании на статус главного северного перевозчика. В то время как в Европе коренные народы имеют квоты на вылов рыбы, в России рыбу вылавливают достаточно хищническим образом рыбная мафия и корпорации, которые не намерены делиться ни с коренными народами, ни с кем еще. Народы же, живущие за счет ловли рыбы, считаются в нашей стране браконьерами, что вообще дикость с точки зрения прав народов. Если поморы, лишенные статуса коренного малочисленного народа, не имеют возможности участвовать в вылове рыбы, это право им гарантируют международные институты и правозащита, отягощенные военным разведприсутствием в российском секторе Арктики. И они будут правы, приглашая международные институты, так как вылов рыбы – основа выживания на крайнем севере.Существует несколько геополитических проектов, нацеленных на освоение российского северо-запада и вовлечение его в геополитическую орбиту иных стран, главным из которых является концепция панфинно-угризма. Она заключается в широкой культурной, экономической и, иногда, политической интеграции финно-угорских народов. Одним из таких интеграций можно рассматривать полярную цивилизацию народов севера, где финно-угры объединяются с палеоазиатами и формируют единый северный политический ареал, но чаще геополитики оперируют проектом Великой Финляндии. В настоящий момент перспектив у панфинно-угристской политической интеграции не так много, так как финно-угры расселены дисперсно и представляют разрозненные субэтнические кластеры практически по всей европейской части России. Однако в случае серьезных глобальных неурядиц проект может актуализироваться. В настоящее время Россия уже ощущает ущерб от данного проекта, так как Финляндия реализует свою миграционную политику, предоставляя гражданам России финно-угорского происхождения (чаще всего карелам) приоритетное право получения гражданства Финляндии. На северном побережье России сконцентрированы многочисленные народы финно-угорского суперэтноса: саамы, вепсы, карелы, коми, ханты, манси. Они проживают не компактными группами, а вперемешку с русским населением. Североевропейские страны могут использовать недовольство российских саамов, потому что они находятся в жалком бесправном положении на своей же собственной земле, в то время как западные саамы имеют свой парламент, без санкции которого невозможно принять ни одного общенационального закона или решения, касающегося – прямо или косвенно – саамского народа. В России земли саамов разграбляются корпорациями, ассоциация саамов не имеет собственного голоса, и на властном уровне с ними никто не считается. Саамская высокая автономия никак не связана с сепаратизмом, а сами сепаратистские идеи маргинальны и все больше теряют в популярности из года в год. Поморы в этнополитической финно-угорской системе занимают ровно срединное положение между западными северо-западными финно-уграми и восточными северо-западными – например, коми. Так же как государство Израиль разрубает надвое арабский мир, мешая его интеграции, так же и поморы – оставаясь в том же положении, что и финно-угорские народы, делят их конгломерат надвое, мешая реализации проекта панфинно-угризма. И любые нападки на поморов – это попытки связать воедино финно-угорские народы и усилить их политическую консолидацию с внешним центром – в Финляндии и Норвегии. Хотя, стоит отметить и тот факт, что в поморах течёт также и скандинавская кровь – сказываются тесные связи помор и скандинавов в сфере торговли. Косвенно усиление финно-угорской интеграции и самоопределения усматривается в том факте, что ряд активистов ищет финно-угорские корни в поморах, хотя большинство признает именно русское происхождение этого этноса. «Финно-угорство» поморов – это идеология, призванная обойти расовый барьер при определении коренных малочисленных народов, которыми в России не признают русские субэтнические группы. И чем дольше поморов не будут признавать отдельным народом с его правами и автономией, тем больше будут усиливаться панфинно-угорские тенденции в поморской идеологии. Тот, кто отказывает поморам в их правах, сам обрекает российский север на усиление внешних геополитических инициатив, которым препятствовал поморский этнос. Те, кто ведут борьбу с поморами, ставят на развал России и приход финно-угорских политических проектов по самоопределению в пользу Европы, где у финно-угорских народов есть свои права, парламент, неприкосновенная для нефтегазовых компаний земля и свои элементарные квоты на добычу рыбы. Там их никто не считает браконьерами, там не кто не въезжает на тракторе на землю традиционного землепользования. +