Краткий православный катехизис

Владимир Смирнов - автор

В настоящее время наше представление о церкви (здесь и далее имеется в виду Православная церковь) в силу разных причин значительно мифологизировано и искажено.

Нормальный интеллигентный человек считает церковь своего рода историческим пережитком, культурным артефактом вроде хоровода, лаптей или баньки по-черному. Большинство относится терпимо и с пониманием, ибо это наша история и все такое; другие считают, что религия – опиум для народа, а попы делают своего рода бизнес на суевериях и временных житейских трудностях отдельных граждан, а также извлекают гешефт от сотрудничества с властями.

В любом случае, даже те, кто терпимо относятся к церкви как к явлению, с большим или меньшим неодобрением реагируют на современных священников: некоторые говорят, что им не нужны посредники между ними и Богом, другие хотели бы видеть не просто священников, а мудрых сэнсэев, изможденных телом, но сильных духом, которые учат любви и добру.

То есть нынешние священники тоже вроде чему-то такому учат, но хотелось бы большего эффекта за те же деньги. И чтобы перестали ездить на иномарках. И чтобы жгли глаголом с амвона всякую сволочь…

Я, конечно, немного утрирую; жизнь сложнее, и спектр мнений шире. Но, думаю, некоторые основные претензии отражены правильно.

И где же здесь мифология и искажения? - Попробую прояснить; тема одновременно и простая, и сложная.

Начать надо с Церкви.

Иногда бывает полезно некоторые привычные явления обрисовать другими словами; это помогает лучше понять суть явления, так как даже правильные слова со временем как бы затираются.

Это как женская прическа: стоило Одри Хепберн в «Римских каникулах» всего лишь обрезать длинные волосы и сделать короткую стрижку – и тут же в ее образе проявились некоторые новые черты…

Православная церковь очень мистична; я даже не знаю, какую религию можно поставить рядом.

С одной стороны, все, что я хочу сказать дальше, является вполне себе общеизвестными истинами; я только буду употреблять другие термины.

Итак, центром церковной жизни является магическая служба, называемая литургией. Эту службу могут совершать только и исключительно жрецы, прошедшие специальный магический обряд посвящения.

На привычном языке они называются иереями (священниками), прошедшими таинство посвящения (рукоположения).

Во время Литургии жрец, совершающий эту службу, приносит в жертву Бога. Это центральная часть службы, ее пик. Затем телом и кровью только что принесенного в жертву Бога причащаются (то есть съедают кусочек тела и выпивают немного крови) люди, пришедшие на Литургию – и не просто люди, а те, кто также прошел предварительно специальный магический обряд посвящения (=таинство крещения) и очищения (=таинство покаяния). И это так уже две тысячи лет, практически каждый день без перерыва.

Возникает вопрос: «Зачем такие страсти, нельзя ли как-то попроще?» Правильный ответ: «Нет, нельзя».

Это таинство установлено самим Богом, Христом.

Его распяли в пятницу. Накануне поздно вечером, в четверг, во время иудейской пасхальной трапезы, Христос сказал те слова, которые повторяются с тех пор на каждой Литургии: «Приимите, ядите, сие есть тело мое, яже за вы ломимое во оставление грехов», - и преломил хлеб и дал его есть ученикам; а затем благословил чашу с вином и дал ее пить со словами: «…Сия есть Кровь Моя Нового Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов».

Зачем мы все это делаем и участвуем в таком жестком ритуале? Опять же, по прямому указанию Бога; позволю себе сравнительно длинную цитату из Евангелия: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни; ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день; ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие; Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем».

Все вышеописанное можно было бы воспринимать, как исторический курьез, если бы не прямое магическое действие причастия, которое каждый верующий испытывает на себе.

Что есть вера в Бога? Слово «вера» тоже немного затерто и иногда мешает правильному пониманию смысла. Если сказать: «Я верю, что Алекс порядочный человек и не забудет вернуть мне завтра сто рублей», то слово «вера» здесь имеет другой смысл.

Вера в Бога – это своего рода таинственное знание, что Он существует; это таинственная связь между тобой и живым Богом.

Это знание, эту связь невозможно получить и развить без причастия.

У каждого человека есть врожденная способность к контакту с Богом, то есть к вере. Все люди разные, и восприятие Бога – вера – у разных людей имеет разные формы: некоторые склонны к созерцанию и сердечному восприятию, другие, так сказать, сближаются через интеллектуальное общение; одни ощущают Бога ярче, другие слабее; и так далее. Но без причастия эти смутные ощущения так и останутся смутными ощущениями. Крещение (начальную инициацию) можно сравнить с посадкой зерна в землю; чтобы выросло растение (вера), требуется полив. Полив – это причастие; без полива зерно не взойдет. Как из разных семян вырастают разные цветы, так и вера у разных людей отличается.

Вера в бога вещь сугубо интимная, индивидуальная; и постигается только опытным путем. Так как мы сейчас в массе своей не являемся практикующими христианами, то и не можем вполне понять, что есть вера. Соответственно, это создает почву для некоторых недоразумений. Представьте, что вас в результате кораблекрушения занесло на остров, где живут дикари. Дикари оказались душевными и нормальными людьми, но неграмотными. То есть они в принципе не знают, что такое письменность. И вот вы в какой-то момент, затосковав по семье, стали перечитывать старое письмо, обнаруженное во внутреннем кармане. Письмо от жены, где она пишет что-то о себе и про маленькую дочку, и каракули дочки внизу письма: «Папа Мама Я». И тоска по родным и прежней жизни так сжала ваше сердце, что на глазах вскипели слезы. Дикари смотрят на вас с сочувствием и недоумением: они видят, что человек смотрит на странные палочки и начинает плакать. Они непременно подумают, что у вас что-то не в порядке с головой и нервами, и дадут вам попить пустырника.

Помню, примерно так я реагировал в прошлом, когда видел в церкви каких-то тетушек и других людей. Их движения, жесты, какие-то душевные движения, отражавшиеся на лицах, казались мне странными. Теперь я понимаю – они знали что-то, недоступное мне тогда.

Все люди имеют как бы некоторую душевную болезнь, врожденную заразу; церковь это называет грехом. Одним из проявлений этой болезни является склонность к тщеславию и самолюбию. У интеллигентной публики эта черта выражена очень сильно, особенно применительно к умственной деятельности. Мы не думаем, что острым ножом можно не только колбасу отрезать, но и руку до сухожилий повредить; с острым ножом надо быть аккуратным. Мы полагаем, что знаем, как должен вести себя Бог; если церковники говорят, что Бог есть любовь, что он милосерд и все такое, то почему кругом полно подлецов и всяких несчастий? Он бы это не допустил; стало быть, ваш Бог – выдумки. И так далее со всеми остановками. Если образованный человек придумывает некоторую идею, то он носится с ней как с писаной торбой. В принципе, это неплохо – и творчество, и настойчивость, но если только адекватно представлять свое место в мозаике окружающего мира.

Те, у кого была кошка или собака, представляют, насколько это умные и тонкие создания. У нас у соседей был красавец кот (голубой англичанин), несколько месяцев назад умер. Спрашиваю на днях у Александра, не планируют ли они завести нового; отвечает, что нет – второй раз такую смерть не хотят переживать; все равно, что ребенок умер… В то же время мы хорошо понимаем, что есть элементарные вещи, которые в принципе недоступны пониманию наших питомцев; самой умной собаке никогда не объяснить, что такое таблица умножения; гениальная кошка в принципе не может понять, что такое квартирная плата.

Если есть Бог, который создал окружающий мир и нас, то даже на логическом уровне понятно, что есть вещи, в принципе недоступные человеческому пониманию. Тем более нелепо выглядит человек, не имеющий веры, который самовлюбленно толкует о вере и о том, как должен вести себя Бог.

Почему Бог троичен? – Не знаю.

Почему Бог создал мир таким образом, что люди могут постигать добро и зло только путем страданий и скорбей? – Не знаю.

Почему потребовалась крестная жертва Иисуса Христа (Бог принес жертву сам себе)? – Не знаю.

Почему Бог настаивает, чтобы мы вкушали его плоть и кровь? – Не знаю.

Почему Бог установил, чтобы причастие происходило через ритуал Его жертвоприношения священниками? – Опять не знаю.

Так устроен мир.

Как можно верить в Бога, когда так много неизвестного? – Можно.

Собака вас любит и готова умереть за вас, даже не понимая таблицы умножения. Почему она вас любит, хотя по жизни вы можете быть последним подлецом? – Не знаю; так устроен мир.

Когда в человеке начинает возрастать вера, многие вопросы отходят на второй план. В первые века христианства было много внешних чудес, это требовалось для укрепления и развития веры среди язычников. Сейчас нет необходимости в таком количестве внешних чудес, так как есть традиция, церковная литература, большой исторический опыт и другие подпорки; времена изменились. Но внутри жизни каждого верующего человека Бог подает как бы укрепляющие импульсы в виде маленьких чудес, хорошо понятных человеку. Здесь нет исключений – каждый верующий непременно получает обратную связь от Бога. И это укрепляет веру, которая сама по себе есть сверхъестественное явление. У каждого свой путь, свой опыт Богообщения, свои персональные маленькие - или не очень маленькие – чудеса. При этом следует подчеркнуть, что православие чуждо экзальтации, заламыванию рук и слезливым истерикам; в монашеской практике есть даже специальный термин – «трезвение». Как пел Виктор Цой: «Следи за собой, будь осторожен». В этом смысле русский характер, немного насмешливый, спокойный и упорный, хорошо ложится на Православие (или наоборот).

...Холодный прищуренный взгляд через оптический прицел…

Возвращаясь к началу статьи насчет наших искажений в суждениях о священниках.

По сути, православное священство есть каста жрецов (в терминах магического описания церкви), основное назначение которых – совершать Литургию. Здесь следует пояснить, если кто не знает, насчет жертвоприношения во время этой службы. Оно называется бескровной жертвой. В алтаре, за закрытыми вратами, священник читает определенные молитвы (называемые тайными) и совершает определенные символические действия с просфорой (специальным хлебом) и вином. Кульминацией является тот момент, когда священник опускает кусочки просфоры в вино и произносит молитвы эпиклесиса, то есть молитвы о призывании Святого Духа. В результате хлеб и вино превращаются в тело и кровь Христа.

Этот момент называется преложение Даров.

В русской святоотеческой литературе мне попадались несколько раз описания того, как Бог прямо показывал, что преложение даров не просто литературная постановка, а вполне себе реальная вещь. Один монах (кажется, в Оптиной пустыни – лень искать; если кто хочет, может погуглить) в какой-то день перед причастием впал в сомнения и скептицизм; он думал с нарастающим раздражением: «Какое там Тело и Кровь; там обычные хлеб и вино!»,- и до того распалился, что даже не хотел идти на Литургию. Но его коллега-монах зашел за ним и уговорил-таки пойти.

С неохотой и внутренним сопротивлением стоял этот инок на службе – но, видимо, он был хороший монах, потому что, когда он подошел к чаше причащаться, то увидел ее полную крови и дымящимся сырым мясом. Парня просто заколотило, и он не то, что к чаше приступить с открытым ртом – с места стронуться не мог. И тут он услышал Голос, который сказал: «Ты видишь, что людям невозможно вкушать плоть и кровь; поэтому вы причащаетесь хлебом и вином». После этого содержимое чаши приобрело обычный вид, а инока отпустило, и он смог причаститься (Цитирую по памяти, текст может слегка отличаться – но смысл сохранен).

Нечто подобное произошло и в городке Ланчано, который в Италии (недалеко от Римини). Предание относит это событие к VIII веку. Но там просфору и кровь сохранили, они так и хранятся в базилике в хрустальном сосуде. Кровь высохла и имеет форму пяти шариков. В конце XX века были проведены исследования двумя независимыми итальянскими экспертами – плоть соответствует тканям миокарда (то есть сердечной мышцы, у сердечной мышцы характерная структура под микроскопом, ни с чем не спутать); кровь относится к 4-й группе, резус-фактор положительный. Там в подвале в базилике висят фотографии микросрезов и всякие описания. Что интересно – хотя хрустальный сосуд не герметизирован, кровь, будучи приведенной в жидкое состояние, обладает всеми свойствами живой крови и годится для переливания.

Возвращаясь к священникам: вы можете быть прекрасным человеком, но если вы не прошли особый обряд посвящения (то есть если вы не священник), то вы не сможете совершить Литургическое жертвоприношение; хлеб и вино у вас так и останутся хлебом и вином.

Священник может быть не очень хорошим человеком, но если он сделает во время Литургии все, что положено – хлеб и вино превратятся в Плоть и Кровь со всеми вытекающими последствиями.

Еще раз – в этом основной смысл служения священников.

Проповеди, поучения насчет добра и зла и все такое – это бонус, опция сверх программы. Священники не обязаны учить нас морали и хорошему поведению, это, строго говоря, не по их части.

Также очень важная функция священства – проведение исповеди (тоже действо, относящееся к таинствам). Аналогично, просто хороший человек для проведения этого таинства бесполезен; а даже посредственный по моральным качествам священник сможет вам отпустить грехи. У некоторых людей представление об исповеди как о сеансе психоанализа; это не так; по смыслу, это совершенно разные вещи: священник не обязан быть психологом, а таинство исповеди является, по сути, магическим обрядом и не имеет отношения к психологии. Конечно, если человеку, кроме прочего, надо было выговориться – то он выговорится и получит от этого некоторое облегчение. Но это, скажем так – необязательный бонус.

Среди людей, только теоретически знакомых с православием и не имеющих практического религиозного опыта, существует еще одно распространенное заблуждение относительно исповеди, которое часто выражается в насмешливом отношении к этому таинству. Типа: «…Они там хорошо устроились – сегодня насвинячили, завтра к попу прибежали: «Батюшка, прости!»; тот им лоб перекрестил – и они дальше побежали свинячить; а надо не к батюшке бегать, а изначально вести себя по-человечески».

В чем здесь заблуждение? - Когда у человека устанавливается определенный контакт с живым Богом, он старается вести себя более-менее по-божески и следовать определенным евангельским нормам. Даже слабые попытки в этом направлении сразу проявляют нашу душевную слабость и патологическую склонность ко греху.

Еще раз подчеркну – такого рода познания сугубо индивидуальны и приобретаются только опытным путем.

А практика однозначно показывает: нормальный человек не может жить, не погрешая против Бога. Alias…

Да, во время покаяния грехи списываются с нашего личного счета – но это в том случае, если покаяние искреннее и полное. По-гречески покаяние – это «метанойя», что означает «перемена ума». Настоящее покаяние сродни перерождению и подразумевает определенную перемену жизни. Мы сейчас в душевном отношении слабые и немощные и не способны, как правило, к такому покаянию. …Хотя бы основные грехи вспомнить… В случае такого слабого покаяния оно должно быть подкреплено чем-то хорошим с нашей стороны. Это как если бы наши грехи в виде камней накапливались бы на горизонтальной полке, которая может вращаться, но в норме зафиксирована защелкой; когда священник произносит разрешительную молитву, фиксатор отщелкивается – но поворот полки обеспечивается силой нашего покаяния. Если покаяние сильное – полка поворачивается, и камни ссыпаются с нее; если покаяние слабое – полка слегка накреняется, что-то падает, но что-то остается. Для опрокидывания полки требуется дополнительное усилие, некоторая дополнительная энергия.

Мы могли бы генерировать такую энергию, например, или усилением молитвы, или какими-то добрыми делами. Но в этом отношении толку от нас немного: молитвинники мы никакие, а добрые дела наши если и есть, то стоят они пять копеек, к тому же часто такие дела смешаны с определенным тщеславием и самолюбованием, что вообще роняет их ценник в минус.

Тогда Господь попускает нам какую-нибудь скорбь; наиболее эффективны в этом отношении болезни… В этом случае от нас не требуется никаких подвигов – только потерпеть с внутренним смирением… К сожалению, нам больше нечем расплатиться в этой жизни за наши прегрешения – у нас нет других активов… И тогда полка поворачивается, камни падают - и счет обнуляется. Больной выздоровел.

Это все давно известно из святоотеческой практики; а каждый верующий знает это на своей шкуре.

Кроме того, само по себе покаяние требует определенного напряжения: хотя во время исповеди мы каемся перед Богом, а священник есть только свидетель, но все же иногда это очень непросто – сказать другому человеку (пусть и свидетелю) вслух какие-то вещи, которые я не хотел бы и вспоминать; некоторые грехи могут быть просто унизительными и стыдными.

А утаивать грех – еще хуже; если пойдешь к причастию с утаенным грехом, то из практики известны случаи последующих заболеваний, кончавшихся смертью.

Поэтому никто, будучи в здравом уме и памяти, не будет сознательно грешить. И без того хватает…

Остается вопрос – почему так много людей неверующих? Ведь сейчас тех, кто регулярно ходит в церковь (так сказать, практикующих христиан) несколько человек на сотню. Разве Бог не может привлечь людей к Себе?

Конечно, может – но пока не привлекает. Я не знаю причины; возможно, еще не вечер. Эта отдельная тема, она немного выходит за рамки данной заметки.

По смерти нам несомненно откроется больше знаний о мироустройстве; другое дело, что, так сказать, практической пользы это знание уже не даст – ибо здесь мы свободы в деяниях, там такой свободы не будет… В общем, надо немного подождать…

На этом сворачиваюсь; и так уже затянул с окончанием: хотел изначально написать пару слов, а получилось что-то многовато.

Спасибо за внимание.