Был ли Иосиф Сталин грабителем банков?

Пожалуй, ни один из отечественных политических деятелей не окружён таким количеством мифов, как Иосиф Сталин. Отдельные мифы существуют десятилетиями, даже несмотря на то, что легко опровергаются документально.

Среди самых устойчивых мифов о молодых годах Сталина присутствует и такой — будущий вождь принимал активное участие в грабежах. Версии данного мифа варьируются достаточно широко — согласно наиболее радикальным утверждениям, Иосиф Джугашвили изначально был обыкновенным уголовником, который затем примкнул к революционному движению. Более умеренные сторонники версии о «Сталине-грабителе» настаивают на том, что он руководил налётами, осуществлявшимися для пополнения партийной кассы.

Если отбросить в сторону все измышления, в сухом остатке получится один реальный факт, вокруг которого ломаются копья, — так называемая «Тифлисская экспроприация» 1907 года.

Рекордный «экс» эсеров

К 1907 году первая русская революция пошла на спад. Однако революционные партии продолжали вести активную деятельность, которая требовала немалых финансовых средств.

Источником финансов для революционеров стали так называемые экспроприации, и «эксы» — нападения на государственные банки или учреждения, располагавшие значительными суммами денег.

Отличие «эксов» от классического ограбления заключалось в том, что вырученные средства не использовались для личного обогащения, а шли на партийные нужды — приобретение оружия, обеспечение работы подпольных типографий, организация побегов арестованных соратников.

Подлинными мастерами «эксов» во времена первой русской революции считались представители партии эсеров. Им принадлежит и своеобразный рекорд — 7 марта 1906 года в Москве во время налёта на Купеческое общество взаимного кредита боевики добыли 875 000 рублей, что по тем временам было просто огромной суммой.

К «эксам» в революционной среде отношение было неоднозначным. Если эсеры и анархисты считали подобные действия вполне допустимыми, то в РСДРП шли горячие споры.

Если нельзя, но очень нужно

Российские социал-демократы к тому моменту фактически уже были расколоты на меньшевиков и большевиков, однако формально пытались сохранить единство партии.

Меньшевики были резкими противниками экспроприаций, большевики во главе с Лениным смотрели на этот вопрос иначе.

Лидер большевиков в статье «Партизанская война» осенью 1906 года фактически одобрил подобные действия в сложившихся условия и считал их допустимыми, если они осуществляются в интересах революции.

Тем не менее, V съезд РСДРП, завершившийся в Лондоне в конце мая 1907 года, принял решение о запрещении экспроприаций. Однако решение это было поддержано в основном меньшевиками, в то время как большевики за него не голосовали.

Кроме того, разногласия между большевиками и меньшевиками оказались столь сильными, что вновь сформированный Центральный Комитет партии оказался неработоспособен. В результате большевики сформировали отдельный руководящий центр во главе с Лениным, который запрета на экспроприации не подтвердил.

Группа товарища Камо

Делегатом V cъезда РСДРП был молодой грузинский социалист Иосиф Джугашвили, примкнувший к большевикам. По возвращении на Кавказ в бакинской подпольной печати Джугашвили опубликовал статью, в которой рассказывал о ходе съезда и сообщал, что резолюция о запрете экспроприаций — чисто меньшевистское решение.

В этот период наиболее мощная боевая группа большевиков действовала в Тифлисе. Её руководителем был Симон Тер-Петросян, более известный под партийной кличкой Камо.

Подробнее про КАМО:

Сегодня слава Камо несколько обветшала. Конечно, его биографии и сейчас может позавидовать самый пылкий левак: взрывы, тюрьмы, побеги, погони … Террорист? Да. Но дерзкий и незаурядно храбрый. Грабитель и организатор самых шумных «эксов»? Это он приложил к ним руку, но к рукам Камо из похищенных денег не прилипло ни копейки. Сюжет жизни Симона Тер-Петросяна напоминает скорее горячий триллер, чем дистиллированную биографию «пламенного революционера».

С социал-демократами Косого (еще одно прозвище Камо) познакомил молодой Сосо Джугашвили в 1901 году. А в 1903 его первый раз арестовали. Из тюрьмы Тер-Петросян, естественно, бежал. В революционном 1905-м он уже руководил в Тифлисе «боевой рабочей дружиной» - отрядом боевиков, чьей специализацией были «эксы» - насильственное изъятие денег у режима.

Максим Горький в воспоминаниях так писал о Камо и его подельниках: «В ноябре — декабре 1905 года, на квартире моей, в доме на углу Моховой и Воздвиженки, где ещё недавно помещался ВЦИК, жила боевая дружина грузин, двенадцать человек. Организованная Л.Б.Красиным и подчинённая группе товарищей-большевиков, дружина эта несла службу связи между районами и охраняла мою квартиру в часы собраний. Несколько раз ей приходилось выступать активно против «чёрных сотен», и однажды, накануне похорон Н.Э.Баумана, хорошо вооружённая маленькая дружина грузинской молодёжи рассеяла эту тысячную толпу черносотенцев.

К ночи, утомлённые трудом и опасностями дня, дружинники собирались домой и, лёжа на полу комнаты, рассказывали друг другу о пережитом за истекший день. Все это были юноши в возрасте восемнадцати —двадцати двух лет…»

От них Горький впервые услышал имя Камо и с изумлением признавался: «Рассказы о деятельности этого исключительно смелого работника в области революционной техники были настолько удивительны и легендарны, что даже в те героические дни с трудом верилось, чтоб человек был способен совмещать в себе так много почти сказочной смелости с неизменной удачей в работе и необыкновенную находчивость с детской простотой души. Мне тогда подумалось, что, если написать о Камо всё, что я слышал, никто не поверит в реальное существование такого человека, и читатель примет образ Камо как выдумку беллетриста».

Самая известная «революционная работа» Камо – это так называемый тифлисский «экс». Познакомившись в Петербурге в марте 1906 года с Лениным, Тер-Петросян получил от него задание - закупить и привезти в Россию оружие. Дело осложнялось тем, что денег у партии большевиков не было. Поначалу им на партийные и личные расходы делали пожертвования и крупные фабриканты, и богема, и даже приближенные ко двору. Это считалось признаком хорошего либерального тона. Но после первой революции положение изменилось - жертвователи кто умер, кто отвернулся от подпольной партии. Ленину пришлось изыскивать средства для пополнения партийной казны. И он нашел средство: «отнятие правительственных денежных средств для обращения их на нужды восстания».

Советы и рекомендации вождя стали воплощаться в жизнь. Особо широкий размах «эксы» получили на Кавказе. Только с декабря 1905 года по июнь 1907 года там было совершено пять вооруженных ограблений казначейств. Руководителем этих «эксов» был Сталин, а исполнителем – Камо. Правда, честный Камо все до копейки отдавал в партийную казну, а Сталин зачастую занимался грабежом для себя.

25 июня 1907 года в Тифлисе произошел самый скандальный случай: вооруженные бомбами боевики напали на казачий конвой, перевозивший деньги в казначейство. Было похищено 300 тысяч рублей (по нынешним ценам около 5 млн. долларов).

Накануне казначей большевиков Красин узнал о предстоящей отправке казенных денег из Петербурга в Тифлис. Он известил об этом Сталина, тот - Камо, который, переодетый офицером, был послан в Финляндию к Ленину. Снабженный в Финляндии оружием и бомбами, Камо вернулся в Тифлис. За деньгами следили с момента их отправки из Петербурга.

13 июня 1907 г. в восемь часов утра в ресторанчике «Тилипучури» на Дворцовой ул. по соседству со старой грузинской семинарией встретились товарищи Коба (Сталин) и непосредственный организатор запланированной акции Камо (Тер-Петросян). У обоих были бомбы. Незадолго до полудня кассир Государственного банка, счётчик того же банка, сопровождаемые тремя караульными и пятью казаками эскорта, получили на Тифлисской центральной почтовой станции 250 000 рублей ассигнациями, погрузили деньги на двух извозчиков и собрались в обратную дорогу.

Маршрут их пролегал через Сололакскую улицу и Эриваньскую площадь, где в то время располагался штаб Кавказского военного округа. Путь был близкий, хорошо знакомый и безопасный – он пролегал буквально перед воротами военного штаба.

На повороте к Сололакской улице «неизвестные злоумышленники» бросили три бомбы в сопровождающий конвой. Первым снарядом разбило кузов фаэтона и выбросило на мостовую кассира. Казаки конвоя получили тяжёлые ранения... По рассказам очевидцев, «злоумышленники, пользуясь общей паникой... схватили мешок с деньгами и скрылись неизвестно куда. От взрывов снарядов выбиты стекла домов и магазинов по всей Эриваньской площади...»

Максим Горький, расспрашивавший большевистского казначея Красина о характере Камо, потом приводит такие воспоминания, объяснявшие невероятную дерзость руководителя тифлисского «экса»:

«Иногда кажется, что он избалован удачами и немножко озорничает, балаганит. Озорничает он очень серьёзно, но в то же время как бы сквозь сон, не считаясь с действительностью. У Камо совершенно отсутствовал инстинкт собственности. «Возьми, пожалуйста», — это он говорит часто и тогда, когда дело касалось его собственной рубахи, его сапог, вообще вещей, лично необходимых ему. Добрый человек? Нет. Но отличный товарищ. Моё, твоё - он не различал. «Наша группа», «наша партия», «наше дело»... Он сам рассказывал, что во время одной экспроприации, где он должен был бросать бомбу, ему показалось, что за ним наблюдают двое сыщиков. До момента действия оставалась какая-то минута. Он подошёл к сыщикам и сказал: «Убирайтесь прочь, стрелять буду!» Объяснил это так: «Может быть, просто бедные люди. Какое им дело? Зачем тут гуляют? Я не один бросал бомбы; ранить, убить могли».

После тифлисского «экса» полиция империи была поднята на ноги. О случившемся были тут же извещены первые лица Департамента полиции. Как это делалось всегда в подобных случаях, номера краденых купюр были переданы по телеграфу во все коммерческие и государственные банки Российской империи и за границу.

После налёта краденые деньги были доставлены в Финляндию, где в то время жил Ленин. Встал вопрос, что делать с деньгами. Трудность состояла в том, что основная масса краденых купюр была в крупных пятисотрублёвых ассигнациях, номера которых были переписаны полицией.

Деньги было решено менять за рубежом.

Ключевой фигурой в планировавшейся большевиками операции вновь должен был стать Камо. На вырученные средства планировалась закупка крупных партий оружия, которое предполагалось доставлять в Россию морским путём через Одессу. В конце августа 1907 г. Камо выехал в Европу по фальшивому паспорту на имя австрийского подданного Дмитрия Мирского. Уже 17 октября Камо с нелегальным грузом появился в Берлине, где поселился по адресу: ул. Эльзасштрассе, 44.

Он и в Германии продолжал заниматься нелегальными закупками оружия – приобрел, например, 50 маузеров со 150 патронами к каждому стволу для дальнейшей переправки в Россию. Но по доносу провокатора Житомирского, занимавшего видное место в заграничной организации большевиков, 9 ноября 1907 г. немецкая полиция провела обыск на берлинской квартире Камо. Там было найдено большое количество оружия, а также чемодан с двойным дном, заполненным взрывчаткой. Динамит Камо будто бы предназначался для нападения на банкирскую контору Мендельсона в Берлине, а возможно – для очередного «дела» на Кавказе. Похождения кавказца не на шутку разозлили правоохранительные органы многих стран Европы, и осенью 1907 года его арестовали в Берлине.

Желая избежать экстрадиции, артистичный армянин полтора года в германской тюрьме симулировал буйное помешательство. Он делал это так искусно, что сумел озадачить врачей: его зрачки не реагировали на боль. Когда прокурору сообщили о том, что Тер-Петросян, которого уже перевели в Гербергскую лечебницу, избил надзирателей, сбросил на пол посуду и начал буйствовать, прокурор счел нужным посоветовать директору лечебницы испытать на преступнике действие холодной камеры.

Директор лечебницы распорядился посадить Тер-Петросяна на семь дней в холодный подвал, куда пациент и был отведен в белье и босой. Но арестант как будто не чувствовал холода. Он целыми часами стоял у стены, неподвижный, как статуя. Директор лечебницы не мог допустить, чтобы нормальный человек мог выдерживать холод так равнодушно, и заключил, что Камо – сумасшедший.

Красин вспоминал об этом эпизоде жизни Камо: «Он арестован в Берлине и сидит в таких условиях, что, наверное, его песня спета. Сошёл с ума. Между нами — не совсем сошёл, но это его едва ли спасёт. Русское посольство требует его выдачи как уголовного. Если жандармам известна хотя бы половина всего, что он сделал, - повесят Камо». Возможно, его спасла не только искусная симуляция, но и голос европейской прессы: «Как же можно выдавать кого-то в Россию, когда его там ждет виселица?»

В качестве неизлечимого больного Камо в конце 1909-го года был выдан России. Там его предали военному суду и заключили в Метехский замок.

Позже, в 20-ые годы, после личного знакомства с Камо Горький рассказывал об этом эпизоде его жизни: «Он симулировал безумие в течение трёх лет…

- Что скажу? Они меня щупают, по ногам бьют, щекотят, ну, всё такое... Разве можно душу руками нащупать? Один заставил в зеркало смотреть; смотрю: в зеркале не моя рожа, худой кто-то, волосами оброс, глаза дикие, голова лохматая — некрасивый! Страшный даже. Зубы оскалил. Сам подумал: «Может, это я действительно сошёл с ума?» Очень страшная минута! Догадался, плюнул в зеркало. Они оба переглянулись, как жулики, знаешь. Я думаю: это им понравилось — человек сам себя забыл!

Помолчав, он продолжал тише:

— Очень много думал: выдержу или действительно сойду с ума? Вот это было нехорошо. Сам себе не верил, понимаешь? Как над обрывом висел. А за что держусь — не вижу.

И, ещё помолчав, он широко усмехнулся:

— Они, конечно, своё дело знают, науку свою. А кавказцев не знают. Может, для них всякий кавказец — сумасшедший? А тут ещё большевик. Это я тоже подумал тогда. Ну, как же? Давайте продолжать: кто кого скорей с ума сведёт? Ничего не вышло. Они остались при своём, я — тоже при своём. В Тифлисе меня уже не так пытали. Видно, думали, что немцы не могут ошибиться.

Из всего, что он рассказывал мне, это был самый длинный рассказ. И, кажется, самый неприятный для него».

В Тифлисе, в Метехском замке, Камо провел еще около полутора лет. Только когда его признали безнадежно помешанным, Камо был переведен в психиатрическую больницу при тюрьме, откуда и бежал. 15 августа 1911 года в полдень находящийся на освидетельствовании Тер-Петросян попросился, как обычно, в уборную. Служитель выпустил его из камеры, проводил до уборной и вернулся к другому буйному больному. Из уборной Камо спустился по веревке. На берегу Куры его ждали сообщники. В трюме парохода Камо добрался до Франции. Затем вернулся на Кавказ.

10 января 1913 г. он был арестован в Тифлисе при подготовке очередной экспроприации. Тогда экспертиза признала его абсолютно здоровым. Преступления, совершенные Камо, были настолько многочисленны и опасны для общества и государства, что ему было не избежать виселицы. Но по случаю трехсотлетия дома Романовых объявили амнистию и смертный приговор Камо, вынесенный окружным судом, заменили двадцатью годами каторги. Видный борец с царизмом встретил 1917 год в Харьковской каторжной тюрьме. Его освободила Февральская революция.

После революции Камо партизанил в тылу войск генерала Деникина на Южном фронте, был снова арестован в Тифлисе – уже меньшевистским правительством и выслан. Он устанавливал советскую власть в Баку, а в конце мая 1920 угомонился и решил заняться самообразованием. Приехал в Москву, учился в Военной академии, работал в системе Внешторга. После Гражданской войны Камо вернулся в Тифлис, где в это время находился Сталин, служил в Наркомфине Грузии.

14 июля1922 года в Тбилиси он ехал по улице на велосипеде и попал под колеса грузовика, принадлежавшего местной ЧК. Автокатастрофа, оборвавшая его жизнь, была странным происшествием – едва ли в городе нашлось бы больше десятка автомобилей. Скорее всего, слишком много знавшего Камо устранили чекисты по заданию Сталина. Смерть Камо вызвала в стране скорбь и разноречивые толки. Многие считали этот наезд неслучайным. Об этом косвенно свидетельствуют и последующие события. Когда Коба стал Великим Сталиным, он лично приказал снести памятник Камо в Тбилиси, а его родную сестру арестовать. Что и было сделано.

Но давайте вернемся к вопросу нашего поста ...

Площадь Эриванского в Тифлисе.

Экспроприация экспроприаторов

Акция готовилась долго и трудно, неоднократно срывалась из-за того, что информация о её подготовке становилась известна полиции.

13 июня (26 июня по новому стилю) 1907 года в Тифлисе кассир Государственного банка Курдюмов и счетовод Головня получили на почте сумму не менее 250 000 рублей (по некоторым сведениям — свыше 300 000 рублей) и, сопровождаемые двумя стражниками и пятью казаками на двух фаэтонах, направились в банк.

Группа Камо атаковала фаэтоны с деньгами в самом центре города, на Эриванской площади, где находился целый ряд государственных учреждений и военный штаб. Это место считалось едва ли не самым безопасным на маршруте перевозки денег.

Фаэтоны и охрану забросали самодельными бомбами и обстреляли из револьверов. Деньги были похищены, а сами нападавшие скрылись.

В результате нападения погибли пять человек — двое городовых и трое казаков, ранения получили около 20 человек, из них 16 человек были прохожими, случайно оказавшимися на месте событий.

В течение первых дней после ограбления власти даже не могли установить, кто стоит за нападением. В первую очередь подозревали эсеров и анархистов, но затем, благодаря агентуре, власти узнали, что акция проведена боевой организацией большевиков.

«Неразменные» 500-рублёвки

Деньги были успешно переправлены распоряжение большевистского центра. Но тут возникли серьёзные проблемы. Дело в том, что 100 000 рублей из захваченных средств были в крупных 500-рублёвых купюрах, номера которых были известны и переданы в российские и европейские банки.

При попытке их размена в зарубежных банках были задержаны несколько большевиков, в том числе будущий министр иностранных дел СССР Максим Литвинов.

Убедившись, что легализовать деньги не удастся, руководители партии приняли решение их уничтожить. Но и здесь случился казус — 100 000 рублей в итоге оказались у... царских властей.

Дело в том, что уничтожить деньги было поручено большевику Якову Житомирскому, входившему в окружение Ленина. Однако Житомирский был по совместительству и агентом царской охранки. Благодаря его помощи в руки властей попали не только деньги, но и сам руководитель боевой группы большевиков Камо, которого арестовали в Германии с оружием и взрывчаткой по наводке Житомирского. Впрочем, Камо в конечном итоге снова сумел бежать.

Что касается Житомирского, то разоблачён он был лишь после Февральской революции, когда архивы охранки попали в руки революционеров. Узнав об этом, Житомирский, находившийся во Франции, отказался возвращаться в Россию и бежал в Южную Америку.

Мемуары отставной революционерки

Ну а при чём здесь Иосиф Сталин? Когда большевик Джугашвили был арестован властями в 1908 году, среди обвинений, предъявленных ему, Тифлисская экспроприация не фигурировала.

О причастности Сталина к Тифлисскому «эксу» написала в мемуарах бывший член РСДРП Татьяна Вулих, в 1920-х годах эмигрировавшая из России. Затем эту же версию стали повторять и другие бывшие революционеры, уехавшие на Запад.

«Верховным же руководителем боевой организации был Сталин. Лично он не принимал никакого участия в предприятиях, но ничего без него не делалось», — пишет Татьяна Вулих.

Но вот какая странность — в мемуарах Вулих довольно подробно рассказывается о членах группы Камо и о самом Камо, об истории Тифлисской экспроприации, но не приводится ни одного факта, который свидетельствовал бы о том, что Сталин руководил подготовкой данной акции.

Известно, что Сталин был в дружеских отношениях с Тер-Петросяном, более того, именно будущий вождь привлёк его к революционной деятельности. Однако к 1907 году Камо был вполне самостоятельной фигурой, лично встречался с Лениным, поддерживал связь с Красиным.

Вне всяких сомнений, Сталин, как и Ленин, в отличие от меньшевиков, не был противником «эксов». Однако никаких реальных доказательств его причастности к организации и, тем более, к участию в подобных акциях нет.

Тайна, которой нет

У сторонников версии о «грабителе» Сталине есть «убойный» аргумент — вождь замёл все следы, уничтожив компрометирующие документы.

Но тут возникает вопрос: а зачем, собственно?

В советские времена никто не отрицал причастности большевиков к Тифлисской экспроприации, а её главный герой, товарищ Камо, входил в число общепризнанных революционных героев, его биография удостоилась даже кинотрилогии. Более того, не делалось секрета и из того факта, что Ленин одобрил эти действия и высоко ценил Камо.

Оценивать события революции 1905–1907 годов с позиций сегодняшнего дня, объявляя революционеров «уголовниками», нельзя, поскольку такая примитивная оценка той действительности неизбежно приводит к ошибочным выводам. Революционеры не были святыми, но и не были они бесами, как это однажды померещилось классику русской литературы.

Но это уже тема для отдельного разговора. А завершая нынешний, надо сказать, миф о «грабителе и уголовнике» Иосифе Сталине не имеет никакого реального подтверждения, как бы ни досадно для кого-то ни выглядел этот факт.

https://masterok.livejournal.c...