Большинство проектов производства «железа» в нашей стране оборачивается громким провалом, хотя наши инженеры дешевле и не хуже, например, китайских и американских. Кто виноват и что делать?
В июне наша компания WayRay представила бета-версию голографической навигационной системы для автомобилей — AR-навигатор Navion. Технология позволяет с помощью лазерного проектора и специальной прозрачной пленки на лобовом стекле создавать полноцветные голографические объекты. Система не просто прокладывает маршрут для водителя, но и дополняет инфраструктуру города пояснениями. Это навигатор 2.0. Продажи должны стартовать осенью 2016 года в США. Мы потратили на эту технологию три с половиной года и $10 млн собственных и привлеченных на венчурном рынке денег. С какими проблемами мы столкнулись?
Наука. Наши институты учат студентов тому же, чему учили в СССР
Мы знаем, что в СССР было хорошее образование, но с тех пор придумали много нового. Мы работаем с научно-исследовательскими государственными институтами в России, и все они считают, что, если задача не решается на территории страны, она не решается нигде. Например, нам было необходимо сконструировать один из элементов асферической оптики из пластика для массового производства. Сейчас в асферике нет ничего необычного: несколько пластиковых линз есть в каждом iPhone, и стоят они меньше $1. Но в России это сделать невозможно: нет специалистов, нет оборудования, нет технологий, нет ПО, которое просчитает термоусадку пластика. Многие наши НИИ и предприятия даже не хотят думать о том, что в Китае этот вопрос решается в два счета.
Средства производства. Все станкостроение ориентировано на оборонку
У нас в стране есть все для станкостроения, а станков нет, хотя именно их и нужно производить, чтобы бороться за промышленное лидерство в мире. Сейчас наши предприятия в основном строят станки для военных нужд. Но военные заказы так сильно избаловали станкостроителей, что они совсем не хотят продавать свой продукт по конкурентным ценам компаниям из других отраслей. Российские станки выходят дороже и хуже по качеству, чем китайские. Мы долго пытались найти в России необходимые нам для производства станки, вели переговоры с производителями. В итоге купили китайские, привезли, растаможили, что увеличивает стоимость на 30%, и это вышло в полтора раза дешевле, чем купить их в России. А ведь у нас режим импортозамещения в стране. Почему мы не можем развивать эту отрасль?
Центры прототипирования. Они существуют только на бумаге
Почему каждый может приехать в Гуанджоу и Шеньжень, выйти на улицу и найти подходящий «уголок» прототипирования? Как у нас зайти в кофейню на первом этаже любого здания и выпить кофе. Можно оставить в центре флешку с макетом, а через час забрать прототип, который сделают из любого материала. Максимум, что можно сделать в подобном центре в России, — распечатать прототип нужной детали на 3D-принтере, но это никаким образом не помогает hardware-проектам.
В какой-то момент нам нужно было найти ЧПУ-станок, одна из задач — изготовление силиконовых форм для заливки холодноотверждаемых пластиков. В России, как мы выяснили, такое умеет делать лишь небольшое количество компаний, которые работают при больших заводах. И им неинтересно заниматься чьим-то прототипом. В Китае же даже самый крупный завод возьмется сделать прототип, потому что понимает, что таким образом может заполучить большой заказ. Например, единственный исполнитель, которого мы нашли в России, выставил нам цену, в десять раз большую, чем в Китае. Но невозможно же летать в Китай за каждым макетом! Нам пришлось у себя сделать собственный центр прототипирования, и это очень дорогая штука.
Кадры. Нужно закладывать минимум полгода на обучение инженера
Когда мы нанимаем инженера, который несколько лет отработал на крупном предприятии, связанном с оптикой, космосом или военкой, то мы понимаем, что нам нужно закладывать полгода на его обучение. При этом мы работаем по обычным международным стандартам, используем самое обычное современное оборудование и ПО. Мы берем только высококлассных инженеров, у которых хорошая база знаний и опыт, которые реально хотят и умеют работать. Однако все равно на адаптацию и обучение уходит минимум шесть месяцев.
60% стоимости R&D — это затраты на персонал: заработная плата плюс НДФЛ, страховые взносы во внебюджетные фонды и страховые взносы от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний. Мы являемся резидентом «Сколково», и эффективный налог на персонал у нас снижен до 30%, но это все равно много. «Сколково» также дает обнуление налога на прибыль, но это актуально, если компания хочет продавать продукты в России, мы же будем стартовать в Америке.
Инвестиции. Нет хорошей экспертизы в «железе» у фондов
В hard-проектах разрыв между идеей и реализацией составляет несколько лет, потому что многие детали и узлы проектируются с нуля. Команде нужно придумать, собрать, протестировать прибор, обнаружить кучу проблем, снова придумать, собрать — и так по кругу. Плюс к этому нужен свой софт. А разработка софта и инжиниринг механических деталей и узлов — процессы с принципиально разной цикличностью. Из-за этого сборка прототипа затягивается. В России нет венчурных инвесторов, которые были бы готовы столько ждать, и нет экспертизы в hardware. За три с половиной года у нас было около 500 презентаций для инвесторов, после которых нам официально отказало только два-три фонда. Остальные постоянно просили дополнительные документы, пропадали, потом снова инициировали встречи, но дальше этого ничего не шло. Чаще всего они ждут большой фонд или стратега, который снизит их риски. В hardware другой порядок «чеков» — это существенно дороже, чем создать приложение или запустить очередной финтек-сервис. Так как нет венчурных денег, то все появляющиеся на рынке проекты обычно загибаются до того, как достигают стадии каких-то вменяемых прототипов.
Таможня. В России почти ничего из электроники не производится, а ввозить очень сложно
Я даже не буду говорить про деньги и тарифы: обычно мы прибавляем к стоимости закупок комплектующих 40%, которые идут на оплату таможенной очистки. Мы каждую неделю закупаем тысячу наименований продукции и тратим кучу времени и сил на растаможку — неважно, гайка это или станок. А еще долго объясняем, зачем, например, нам нужен именно этот объектив — из-за подозрений в двойном назначении. Какой уж тут hardware?
Люди. К чему все эти мучения?
На российском рынке труда сейчас много хороших и не очень дорогих по мировым меркам специалистов, которых можно нанять. Иногда они даже знают английский. Кстати, в России можно найти даже отличных промышленных дизайнеров и сделать еще и красивый продукт. Наших дизайнеров хантят китайские производители, у которых пока туговато с фантазией.
Мы можем в России делать продукты, которые будут востребованы во всем мире. Идеальная модель такая: R&D — в России, производство — в Китае, США как основной рынок сбыта. R&D в России — это дешево. Например, китайский software-инженер стоит $150 тыс. в год, это приближается к зарплатам в Калифорнии. Те, кто занимается computer science, — $200–250 тыс. в год. Наши инженеры стоят в разы дешевле.
«У тебя R&D в России? Это правильно: ты экономишь деньги, делаешь проект с умными разработчиками и инженерами», — примерно так рассуждают сейчас американские инвесторы. Мы много общаемся с европейскими и американскими коллегами, и они всерьез рассматривают перевоз R&D в Россию из Китая в случае отсутствия политических рисков. Посмотрим, как они поладят с российской таможней.
Виталий Пономарев,
основатель WayRay
Оценили 5 человек
5 кармы