Гогенцоллерны вновь возвращаются на политическую сцену Германии?

Германию взбудоражила новость о секретных переговорах, которые, как выяснилось, уже несколько лет федеральное правительство и правительство земли Бранденбург ведут с Георгом Фридрихом Фердинандом, главой немецкого императорского дома Гогенцоллернов. Ситуация, судя по всему, серьезная, раз газете Der Tagesspiegel наряду с журналом Der Spiegel, которые опубликовали сенсационные подробности, позволили ознакомиться с документами, «которые в течение нескольких лет держали в тайне в условиях строгой конфиденциальности».

Как отмечает газета, Гогенцоллерны заинтересованы в произведениях искусства, которые сегодня находятся в государственных музеях Берлина и Бранденбурга. Помимо того, они выдвинули и другие требования, которые «неприемлемы для государства». Семья претендует на архивы императорского дома, библиотеку прусских королей и дворец Цецилиенхоф в Потсдаме (в 1945 году в нем проходила Потсдамская конференция), который она намерена сделать своей постоянной резиденцией. Ответ последовал от канцелярии министра культуры Германии Моники Грюттерс (ХДС). В письме Гогенцоллернам от 13 июня 2019 года, которое попало в прессу, говорится, что основы для «многообещающих переговоров в отправленных вами документах» пока не просматривается. Вместе с тем, федеральное правительство не сжигает все мосты, предлагая прусскому принцу провести новый раунд встреч 24 июля «для того чтобы обсудить, есть ли еще решение этой проблемы». В свою очередь, адвокат императорского дома Маркус Хённиг, которого журналисты попросили прокомментировать ситуацию, не вдается в подробности и просит с пониманием отнестись к тому, что его клиенты не хотят давать интервью.

Тем не менее претензии Гогенцоллернов уже успели подвергнуть резкой критике большинство немецких средств массовой информации, экспертов и историков. Но вначале пару слов о Георге Фридрихе Фердинанде. Он родился 10 июня 1976 года в Бремене, является сыном Людвига-Фердинанда-Оскара-Христиана Гогенцоллерна, внуком Луи Фердинанда Гогенцоллерна и Киры Кирилловны Романовой, правнуком кронпринца Вильгельма и праправнуком последнего императора Германии Вильгельма II, правнуком великого князя Кирилла Владимировича, то есть связан частично и с Россией. Был объявлен главой дома Гогенцоллернов 26 сентября 1994 года. Майор резерва бундесвера, в настоящее время занимается бизнесом. В интервью немецкому порталу Cicero летом 2005 года он говорил, что хочет представить историческое значение своей семьи в правильном свете. По словам принца, для него «важно, чтобы моя семья воспринималась как институт» и для этого «мне не нужен замок, это хорошо работает и когда я сижу в кафе с ноутбуком». Первым делом Гогенцоллерны стали возвращаться в свои «традиционные места» — Берлин и Бранденбург. Как заявлял Георг Фридрих Фердинанд, «я рад, что сюда переезжает все больше и больше членов семьи».

Сейчас немецкие журналисты припоминают ему высказывания тех лет, отмечая, что возобновление переговоров о возвращении собственности началось в 2014 году. По мнению газеты Frankfurter Rundschau, «Гогенцоллерны хотят заработать — за кулисами чистая жадность», подчеркивая, что они «никогда не вели себя по-другому», как это было в случае, когда «продали великолепную картину «Паломничество на остров Киферу» Антуана Ватто государству дважды: один раз — в 1930 году и снова — в 1982 году». Историк Стефан Малиновский в интервью радиостанции Deutschlandfunk назвал подход Гогенцоллернов «большой катастрофой» в глазах общественности. По его словам, любой, кто имеет «республиканский образ мыслей, может смотреть на набор требований лишь со смесью ужаса, веселья и неверия». В свою очередь газета Die Welt считает, что требование Гогенцоллернов вернуть имущество «не только нескромно, но и неразумно», а «Георг Фридрих подрывает основы нашей демократии», напоминая о весьма противоречивом поведении членов семьи во время правления нацистов.

Принц Прусских с супругой

Хотя если брать в расчет юридическую сторону вопроса, то она не столько очевидна.

Во-первых, зачастую довольно трудно отделить, где императорская семья вкладывала в страну, а где — в свою собственность. Во-вторых, имущество Гогенцоллернов было конфисковано дважды: после поражения Германской империи в Первой мировой войне (что повлекло за собой заключение договоренностей с домом в 1926 году) и после 1945 года. По итогам Второй мировой войны оно оказалось в зоне советской оккупации, а затем — на территории Германской Демократической Республики, что может быть трактовано как изменение первоначальных «правовых договоренностей в результате последующих исторических событий, в частности в результате мер, принятых советской оккупационной властью и правительством ГДР». Однако вопросы возникают другие: почему в принципе Гогенцоллерны несколько лет назад расширили список требований к федеральным и местным властям, почему министерство культуры Германии только сейчас было вынуждено с помощью утечки конфиденциальной информации запросить поддержку общественности?

Возможно, все дело в новых политических реалиях. Восточная Германия, как считают некоторые немецкие эксперты, становится все более и более радикальной, чем Западная. В этой части страны получают поддержку силы, которые не только настроены против мигрантов и беженцев, но и — пусть пока очень глухо и осторожно — начинают говорить, что в том, как обошлись со страной по итогам Второй мировой войны, присутствует несправедливость. Слышатся призывы поставить вопрос о ее территориальных претензиях, бенефициаром которых после 1945 года стала в основном Польша, получившая две трети Восточной Пруссии и Силезию. В этой ситуации наблюдатели выражают озабоченность тем, что Гогенцоллерны не просто хотят вернуть свою собственность, они претендуют на то, чтобы монополизировать историческую трактовку роли германской монархии и императорской семьи. От такого недолго и до разработки политики исторической памяти, а на ее основе — пересмотра внутриполитических и внешнеполитических ориентиров.

Сегодня, как замечает польский журнал Nowa Konfederacja, в Европе налицо возвращение немецкого вопроса, хотя «современное немецкое государство начинает, скорее, напоминать бессильную и политически нестабильную Священную Римскую империю XVIII века или Германский союз XIX века, чем королевство Гогенцоллернов…» Однако это сейчас. А что потом?

источник