Канжальская битва 1708 года.

В начале 1699 г. сераскером, наместником Турции в Черкесстане, был определен Шахбаз Гирей, пользовавшийся за ум и отвагу блестящей репутацией в Стамбуле. Вскоре турецкий султан пожаловал его, в обход старших братьев, должностью калги. Но Шахбаз Гирей не торопился принять назначение в связи с отъездом в Бахчисарай. В декабре 1699 г. он был убит в Бесленеях, в доме Темирбулата Канокова. По одной версии, убийство было организовано старшими его братьями, недовольными этим назначением, а совершено руками бесленейцев. Дмитрий Кантемир, знавший об этом, очевидно, со слов самих крымских ханов, сообщает: «Когда Селиму (впоследствии крымскому хану, личности большой мудрости и доблести, старому солдату) не была уплачена ежегодная дань, он послал в следующем году своего сына Шахбаз Гирей султана, чтобы он потребовал невольников за два года. Последний был принят с почетом, поскольку пришел без грозной свиты, и князья, как положено, немедленно выдали ему положенную дань. Но случайно он увидел прекрасную дочь одного черкеса, которая не была включена в список невольников, но, тем не менее, была насильно захвачена, против обычая, и вынесена из дома. Ее братья, двое храбрых юношей, сначала притворились, что не огорчены происшедшим, успокоили отца и смягчили его горе, приукрасив ее будущее тем, что она будет иметь честь взойти на ложе султана. Выждав же благоприятный момент, они неожиданно напали на принца, когда он спокойно пребывал наедине с похищенной девушкой, а стража была отпущена и уже успела напиться, ранили его и сестру и перебили охрану этого человека».

Ш.Б. Ногма (1794– 1844), на основе кабардинских преданий, писал: «...крымский паша, стоявший с войском в бесленейских владениях, по подозрению в связях с женой князя Заурбека, этим последним был убит...». «Виновниками» были признаны 1000 человек (жители аулов потомственных уорков Дохшокова и Махокова), которые нашли убежище в Кабарде, у Асланбека Кайтукина.

Расплата кабардинцев, посмевших противостоять крымскому хану и османам, наступила спустя семь лет. В апреле 1707 г. на крымский престол был назначен сын Селим I Гирея Каплан I Гирей, которому не было еще и 27 лет. Новый хан отправил в Кабарду калгу Менгли Гирея с отрядом сейменов и потребовал покорности, покаяния и штрафа от кабардинцев за укрывательство у себя беглых бесленеевцев. Полгода спустя калга вернулся ни с чем и сообщил об отказе кабардинцев выполнить эти условия.

Отказавшись от уплаты дани, кабардинцы обратились к турецкому султану Ахмеду III (1703–1730) с жалобами на хана Каплана I Гирея: «Теперь они де мусульмане и не годится хану брать с них дань как с неверных» и отослали «в подарок султану 10 юношей и девушек». Посланцы объяснили падишаху, что раньше у них был обычай преподносить каждому вновь вступившему на престол хану ясырь, но за последние 15–20 лет ханы менялись слишком часто – каждый год новый хан, и у них нет достаточно детей, чтобы выполнить этот обычай. К тому же, говорили они, большинство народа приняло ислам, в каждой деревне строятся мечети, исправно совершается пятикратная молитва. Можно ли при таких условиях требовать так много рабов и чинить такое притеснение?

Кабардинское посольство в Стамбуле было обречено изначально. Стремление их к независимости, уход из Закубанья, нежелание отпустить беглых бесленейцев, и, наконец, отказ платить дань людьми – все это сильно разгневало турецкого султана, который никак не мог отказаться от черкесского источника, одного из главных поставщиков людей в османскую армию и гарем. Ахмед III безоговорочно взял сторону хана, объявил войну кабардинцам и просубсидировал поход. Посол П.А. Толстой из Константинополя сообщал своему правительству: «Июля в 18 день [1708 г.] присылал к послу аглинской посол секретаря своего и с ним приказал... о походе крымского хана достоверно, что де хану крымскому велено иттит на черкес. ...послан к нему хану от Порты указ и по обыкновению редкой кафтан и велено де ему иттит на оных самому, взяв с собою тридцать или сорок тысяч татар, чтобы де оных черкес разорить и жилища их пожечь».

Источники содержат разноречивые сведения о численности войска, собранного ханом; но, в целом, они позволяют судить о масштабах войска и его структуре. Войско под верховным начальством Каплан I Гирея составляло не менее 20–30 тыс. и включало в себя крымских и турецких солдат, ногайцев и кемиргойцев. Возможен самый банальный мотив участия кемиргойцев в походе против кабардинцев - желание кемиргоевского пши Болотокова оправдать доверие султана, пожаловавшего ему чин паши-санджакбея, начальника над верхними черкесами, после убийства калги в Бесленеях. Известно также, что последний из Шогеноковых пши Алигоко II сопровождал хана во время походов на кабардинцев в 1708, 1720 и 1722 гг., стремясь вернуть себе утраченный статус. Поэтому последний представитель фамильной ветви князей Шогеноковых, уцелевший при истреблении рода, мог обратиться к кемиргоевцам с просьбой о защите чести и достоинства. И тогда, согласно обычаю, они обязаны были заступиться.

Каплан I Гирей выступил в поход весной 1708 г., достиг Кабарды в самый разгар жатвы. Он не пошел далеко вглубь Кабарды, а свернул прямо к Эльбрусу, в районе Бештау. Расположился лагерем в верховьях Малки, на правом ее берегу, у самого подножья Эльбруса, в местности Нижний Канжал (2350 м). Место было избрано не случайно, и ранее крымские ханы здесь не раз останавливались15. В центре Нижнего Канжала – курган, на вершине которого хан мог разбить шатер. Курган носит название «Курган, на котором произвели распределение трофеев» (2401 м), юго-западнее Западного Канжала (2829 м), на правом берегу Малки. В тылу крымского войска река Малка с единственным бродом («Бабукин брод»). Слева стеной – склоны Верхнего Канжала (2829 м), разница между Нижним и Верхним Канжалом около 500 м. На первый взгляд, более удобной и подходящей стоянки в горах найти трудно. Защищенная естественными условиями просторная местность, здесь и роскошные, обильные пастбища, и доступ к чистой воде (множество горных речушек для людей и лошадей – фактор первостепенного значения при выборе места для разбивки лагеря). Но с другой стороны, место чрезвычайно уязвимое.

Кабардинцы должны были выбирать: сдаться на милость оккупантам, либо встать на защиту отечества и отстоять свою независимость. Кабардинские князья, жившие со времени реэмиграции из Закубанья в постоянной тревоге, посовещавшись, единодушно решили защищаться. Была проведена всеобщая мобилизация. Все должны были взяться за оружие, «даже юноши в четырнадцать лет». Кабарда в состоянии была выставить тридцатитысячное войско, половину которого составляла отборная дворянская (уоркская) конница, готовая собраться в течение суток. Однако силы были неравными. Было ясно, что открытое сражение с крымско-турецким войском чревато катастрофическим поражением. Понимая, что нападение может кончиться опустошением и покорением Кабарды, великий князь Кургоко Хатокшокович обратился к хану с предложением о мире, просил несколько умерить размеры взимаемой дани. Но Каплан I Гирей отверг эти предложения, настаивая на своем: «Меньше трех тысяч пленных не беру». Сначала кабардинцы пообещали хану выполнить его требования, затем неожиданно «били боем, ночью». Перед боем кабардинские воины, как и полагалось, «дали клятву мечами и оружием». После битвы на Канжале пши Татархан Бекмурзович в письме брату своему Александру Бековичу сообщал: «Бои с крымцами продолжались полтора-два месяца на каждый день». Это позволяет думать, что война велась партизанскими методами. Поскольку военный потенциал кабардинцев был невысок, они вынуждены были избегать крупных сражений. Война в горах – особая ситуация. Как правило, она состоит в периодических нападениях на противника (засады, налеты) без открытого и масштабного столкновения с ним.

Схема битвы.

Первый этап битвы

Имеющиеся сведения приводят к выводу, что генеральное сражение проходило в два этапа. Первый этап Канжальской битвы: ликвидация части крымско-турецкого войска засадными отрядами кабардинцев в ущелье Тызыл. Кабардинцами было принято решение – устроить ложную атаку, то есть расколоть вражеский строй, оттянув на себя отряд и уведя в засаду – ущелье Тызыл, запереть и уничтожить противника силами воинов-лучников. Они принялись бросать вниз камни и стволы деревьев, а потом атаковали лишенную подвижности конницу. Ложная или обманная атака с последующим отступлением использовалась и была любима черкесами. К примеру, этот тактический прием был использован кабардинскими пши Алигоко I и Хатокшоко I в битве на Малке 12 июля 1641 г.

Описание Канжальской битвы, составленное в 1748 г. со слов кабардинцев в канцелярии коллегии иностранных дел России, отчасти позволяет говорить о том же: «И ныне тому лет с сорок, как хан крымской по приводу одного кабардинскаго владельца со многими крымскими и кубанскими войски приходил на Кабарду, от чего кабардинцы, загнав свои скоты в горы сами долгое время сидели в осаде в Баксане. И хан, видя, что со степной стороны достать их невозможно, тайно послал большую часть войск своих в горы, чтобы кабардинцов и оттуда утеснить, но они, кабардинцы, о том уведав, все тесные проходы засели и, чрез некоторые крымцов и кубанцов в горы впустя, камением те проходы заметали. И тогда в горах при одном солтане крымцов и кубанцов от кабардинцов и от других горских народов побито и з голоду померло больше 30 000 человек. И затем хан со оставшими принужден был от Кабарды бежать». Старожилы ближайшего соседнего селения Заюково до сих пор уверены, что именно в Тызылском ущелье произошло основное сражение.

Второй этап битвы

На втором этапе Канжальской битвы перед кабардинцами была задача – окружить и уничтожить остаток войска во главе с ханом Каплан I Гиреем в сентябре 1708 г. Для чего Кургоко Хатокшокович заблаговременно устроил ночную засаду в Нижне-Канжальском лесу на правом берегу Малки, откуда осуществил, внезапно, ночное нападение. Место ночной засады получило отражение в кабардинской топонимике «Место ночной засады сына Хатокшоко». Летней ночью в горах так темно, что исключается возможность какого-либо передвижения, поэтому для атаки выбрали ночь полнолуния, чтобы можно было более эффективно обеспечить взаимную поддержку частей своего войска на поле боя. Одновременно, надо думать, кабардинцы осуществили что-то вроде охватного маневра и произвели наступление с двух сторон, отрезав имеющиеся пути к бегству. Перед атакой кабардинские разведчики бесшумно ликвидировали пикеты противника. Это дало возможность тихо окружить лагерь, преградив пути к отступлению, и уничтожить превосходящего противника малой кровью. О внезапном ночном нападении кабардинцев говорят все главнейшие источники. Молдавский господарь Михайло Раковица в своем письме главе Посольского приказа Гавриле Головкину от 4 декабря 1708 г. писал: «Сим крымцам погибель и напасть случилось оттого, что неприятели на них в ночи внезапу и нечаянно ударили»23. Автор турецкой хроники Сеид Мухамед Риза пишет: «...черкесы прибегли к хитрости и произвели ночью внезапное нападение на ханский лагерь, перерезав тех, кто не успел спастись бегством». Важнейший свидетель Канжальской битвы пши Татархан Бекмурзович также говорит о неожиданном ночном нападении.

План ночного нападения содержал военную хитрость, которая в описаниях Кантемира и Вакербарта передана так: изготовив связки из коры смолянистой древесины (в Нижне-Канжальском лесу растут сосна и береза), привязали их к хвостам трехсот лошадей, подожгли и погнали табун на спящий лагерь. «Лошади, испуганные сразу и пламенем, и болью, помчались со всей возможной скоростью, – повествует Дмитрий Кантемир, – и в темноте ночи бросились, как молния, в гущу татарских лошадей, которые также перепугались, оборвали путы и с неистовым шумом понеслись в разные стороны». Проснувшись от шума, татары растерялись «и думали, прежде всего, что огонь упал с неба и что действительно наступил конец света». Трудно сказать, был ли этот поступок беспрецедентным. Очевидно другое – он шел вразрез с общепринятыми нормами черкесов, отличавшихся исключительно трепетным отношением к лошади. Известно, например, что до прихода русских на Кавказ они не запрягали лошадей и не использовали их в качестве тягловой силы. Война и чрезвычайная ситуация толкнули их на эту крайность.

Что касается ночного нападения – это довольно часто и умело применявшаяся кабардинцами на войне тактика. В сентябре в горах ночью холодно и утро наступает не так быстро. Лунной ночью двинулись к расположению татар, разбросанных на равнине Нижнего Канжала. Фактор внезапности и ночное нападение сыграли свою роль. Окруженный противник, лишенный пути к бегству, мог стоять до конца и сражаться с удвоенной силой. Татары полегли в кольце, яростно сражаясь. Каплан I Гирей «раненный в руку, в одном кафтане», чудом вырвался из окружения.

Об исходе битвы участник войны и один из кабардинских военачальников пши Татархан Бекмурзович свидетельствует: «А побито войска у крымцев одиннадцать тысяч. Сам хан ушел в одном кафтане с малыми людьми, а иные без бою с гор убивались. Солтана взяли в плен и многих их мурз и простых крымцев, четыре тысячи коней и панцырей множество, 14 пушек, 5 бомб, много пищалей и всю их пороховую взяли. И шатры, которые у них, все взяты». Калмыцкий хан Аюка в беседе с русским посланником сообщал, что среди погибших татар были «со сто человек лучших мурз», что кабардинцы захватили в плен ханского сына, которого «только за договором де они... отдали назад». О результатах сражения Дмитрий Кантемир говорит: «...это была скорее бойня, чем бой». Рассказ Абри де ла Мотрэ (1711 г.) основан на информации татарских, кубанских и черкесских мурз, среди них, возможно, участники Канжальской битвы частично дополняют и расширяют вышеприведенные сведения: «Луна, которую некоторые черкесы обожают и поклоняются, открыла им их врагов, и они изрубили на куски такое большое число людей, что успели спастись лишь те, которые быстрее всех вскочили на лошадей и достигли степи, очистив [черкесам] поле битвы. Хан, который находился во главе бежавших, оставил своего брата, одного сына, свои полевые орудия, палатки и багаж». По преданию, одним из героев, отличившихся в сражении с иноземными захватчиками, является Миншак (Менчак) Ашабов, он вовсе не мифический персонаж, а реальная историческая личность, знатный уорк, встречается в документе под 1720 г. в числе прочих кабардинских владельцев, отправивших своих сыновей аманатами в Крым. Другой пример, когда фольклорный персонаж оказывается лицом историческим. Процитируем вначале русский документ, составленный 5 декабря 1708 г. и сообщающий о потерях крымского хана в бою с кабардинцами: «Из восьми де сот сейменов осталось от побитых только осмьнадцать человек. А хан де сам ушел в малолюдстве. А из ногайских мурз убит мурза Аллагуват да знатной Култемыр ага, да из Ады урочища убили семнадцать человек беев и белогороцких де и иных ногайцов и татар побито много». Едва ли можно сомневаться в том, что под именем ногайского Аллагуват-мурзы мы должны подразумевать «легендарного» Алегота, о гибели которого Ногма сообщает: «Толстый паша Алегот в бегстве упал со скалы, на половине которой, зацепившись за дерево, повис и кончил жизнь в таком положении. Место это называется теперь Алегот гум и щыхупа», что буквально переводится как «место, где упал в пропасть Алегот-толстый».

Атака кабардинцев застала многотысячную армию неприятелей врасплох, и они потерпели сокрушительное поражение. Хану пришлось спасаться бегством, ханыч (султан) попал в плен. Место сражения было засеяно трупами и оружием настолько, что победителям пришлось три дня хоронить трупы и делить трофеи. О полном разгроме армии хана Каплан I Гирея, его бегстве и ранении в руку в Стамбуле стало известно в конце октября 1708 г. Черкеский поход Каплан I Гирея вызвал большую, хотя и напрасную тревогу в русском посольстве в Стамбуле. Посол держал ситуацию под личным контролем, о чем свидетельствуют его многочисленные записи. Так, 29 августа он записал: «А хан де крымской еще из Черкес не возвратился», 12 октября 1708 г.: «О хане крымском и о кубанцах ничего здесь не слышится».

Царь Петр и Канжальская битва

После смерти Кургоко обстановка в Кабарде полностью дестабилизировалась. В смертельной схватке за передел собственности и влияния между князьями были физически устранены все потомки пши Алигоко I Шогеноковича, произошел распад Большой Кабарды на две части, так называемые кашкатавскую и баксанскую партии. Страна вновь вовлеклась в пучину нескончаемых межфеодальных распрей.

Канжальская битва, зафиксированная в исторической памяти народа как «Къырым зауэ» – «Война с крымцами», или «Къэнжал зауэ» – «Канжальское сражение» – возможно, самое значительное событие военной истории кабардинцев. Она положила конец крымско-турецкой зависимости; удар, нанесенный Крымскому ханству, был настолько мощным, что оно долго не могло оправиться. Османский султан был тогда союзником короля Швеции Карла XII в войне против России. Поражение хана в Кабарде стало одной из причин того, что крымцы не могли прийти шведам на помощь под Полтаву. Таким образом, Канжальская битва имеет и более широкое международное и историческое значение. По масштабности и значению она нисколько не уступает знаменитым битвам, известным нам из всеобщей истории. С учетом всего этого, пусть с опозданием, но Канжальская битва 1708 г. несомненно должна занять достойное место во всемирных атласах, энциклопедиях и справочниках по военной истории.

Битва у подножья Эльбруса изменила судьбу народа, в том смысле, что она помогла окончательно определить политическую ориентацию на Россию. Со своей стороны, царь Петр I также обратил внимание на изменившийся статус и авторитет Кабарды. Именно с грандиозной победой на Канжале связано возобновление русско-кабардинского союза. Поражение Крыма оказалось на руку Русскому государству. Ведь Карл XII, воевавший в то время с Россией, пытался привлечь себе на помощь крымское войско. Шведы упорно распространяли слухи, что им на помощь идет 40-тыс. армия крымского хана. В документах, приводимых в «Деяниях Петра Великого», отмечено под 1708 г.: «Мазепа уверяет короля, что вся Украина и «все подвластное ему казацкое войско, но и самые крымские татары готовы с ним соединиться против российского монарха». Известно также, что великий визирь Порты Чорлылы-Али-паше «понуждал крымского хана Каплан Гирея, дабы он подал Мазепе всякое вспоможение так скоро, как король шведской вступить в Украину, обнадеживая его, что и сильная турецкая армия в помощь шведов находится уже в готовности»47. Но султан Ахмед III строжайше запретил хану нарушить существующие мирные отношения Порты с Россией, и хан воздерживался от оказания помощи Карлу, вследствие чего обманутый король, будучи разбит под Полтавой, пренебрег Крымом, где ему всего ближе и удобнее было искать убежища, а обратился за покровительством к Черкес Юсуф-паше, который и водворил его в Бендерах.

Турция против России

Заручившись доверием Порты, крымский хан Девлет Гирей тотчас же повел интригу против Юсуфа-паши, который своим авторитетом мог разрушить его антироссийские планы. 9 ноября 1710 г. Турция объявила войну России. Одновременно с решением Порты объявить войну России дана была отставка Черкес Юсуф-паше, который около 15–20 лет состоял бабадагским генерал-губернатором и которого турецкие историки в один голос превозносят за его ум, знания, распорядительность и энергию в устройстве пограничных дел вверенной ему окраины. В такой же политической неблагонадежности хан обвинил и тогдашнего молдавского господаря Скарлат-оглу Николая. Несмотря на то, что господарь был в чем-то вроде любимца и протеже, внушения хана достигли своей цели: Николай Скарлатович был сменен, а на его место посажен Кучук Кан Тимр-оглу (Дмитрий Кантемир). Еще раньше был сменен верховный визирь Черкес Юсуф-паша, настаивавший на охранении только что заключенного с Россией мира. За якобы оскорбление короля Карла XII бедного Исмаила пашу казнили.

Вступив в войну с Россией, Турция и Крым попытались урегулировать свои отношения с Кабардой, склонить ее на свою сторону. С этой целью Девлет Гирей послал туда «двух персон знатных». Однако ни уговоры, ни большие обещания не помогли крымским посланникам добиться согласия кабардинцев выступить с ними заодно, и они были «высланы не с честью». В ответ на предложение кабардинцев организовать совместный поход против Крыма весной 1711 г. Петр I, считая необходимым заключение военно-политического союза с Кабардой, направил туда Александра Бековича Черкасского для организации совместной борьбы. С одной стороны, близкое знакомство с царем (с 1697 г. через Б.А. Голицына и по Преображенскому полку) и с другой – видное положение его родных братьев в Кабарде давали ему, как никому другому, больше шансов на успех. Сенат вручил ему грамоты и богатое жалованье на раздачу калмыцкому хану и кабардинским князьям. Бекович провел в Кабарде ровно один год. Ему удалось заключить соглашение, по которому кабардинцы вновь признали покровительство русского царя и выставили 5-тысячный конный отряд, который принял участие в Кубанской экспедиции.

Князь Бекович

Было ясно, что кубанский поход безнаказанно для кабардинцев не пройдет. События не заставили себя долго ждать. После отъезда А. Бековича в Москву, в Кабарду явились послы турецкого султана и крымского хана с письмами, в которых они упрекали кабардинцев в вероотступничестве: «Чего ради вы московскому государю войску пристав, наших подданных, кубанских жителей разорили и войска их разбили... для чего вы на своего государя и веру свою руки подняли», и далее под угрозой полного разорения следовало требование принести повинную. Однако это требование было отклонено. Осенью 1712 г. крымский отряд численностью 6000 человек приходил под Кабарду. Малочисленность войска, видимо, связана с тем, что в то время калга с 40-тысячным отрядом был отправлен в Бендеры провожать шведского короля Карла ХII. Хан предпринял на этот раз попытку склонить кумыкских мурз к совместному нападению на Кабарду, для чего посылал к ним «немалые подарки» с обещанием и «впредь давать жалованье повсягодно». Весной 1713 г. последовало еще одно нападение.

Обо всем этом 25 августа 1713 г. извещал русское правительство князь Александр Бекович, помня о своих обещаниях соотечественникам. В личных беседах с царем, в своих донесениях Сенату он неустанно проводил мысль о необходимости предотвращения крымско-турецкой экспансии в Кабарде, подчеркивая при этом реальную возможность привлечения кабардинцев на русскую сторону. «А опасности никакой в превращении их не будет, – писал он, – понеже народ там вольной есть и никому иному не присутствует, но паче Вам есть причиненный ... токмо незнанием или не искусством воевод Ваших сей интерес государственный по се время оставлен». Для укрепления русского влияния в Кабарде А.Б. Черкасский предлагал царю направить туда «резидента» и ввести регулярные войcка. В мае 1714 г. Петр I одобрил эти предложения и предписал Сенату продумать вопрос о том, «каким образом лучше при нашей (т. е. русской) стороне удержать» владения черкесских князей.

Кабарда между Россией и Турцией

За относительно короткий период, между 1641 и 1708 гг., кабардинцы выдержали четыре крупномасштабных сражения с внешними противниками: битву на Малке 12 июля 1641 г., битву с торгутами калмыками 1644 г., нашествие крымского хана Селим Гирея I 1671 г. и войну с Каплан I Гиреем в 1707–1708 гг. Перечисленные сражения отличались большим кровопролитием и заканчивались в пользу кабардинцев. В ходе этих битв кабардинцы научились выигрывать, а их лидеры получили опыт и закалку. Основной упор в кабардинской армии делался на отборную дворянскую конницу – легкую и поворотливую. Надо отдать должное талантливым военачальникам Хатокшоке I (1614–1667/69) и его сыну Кургоко (1689–1709).

В силу различных обстоятельств, в числе которых определенная зависимость историков от государства, политизированность нашего общества, исследователи до сих пор искажают характер русско-кабардинских отношений и ошибочно определяют победу русской ориентации в Кабарде – временем Ивана Грозного. Между тем, есть все основания утверждать, что политический выбор Кабарды состоялся значительно позднее, а именно после реэмиграции кабардинцев из Закубанья в 1670 г., а после Канжальской битвы и вовсе приобрел необратимый характер. Кабарда, находившаяся длительное время в поисках самоопределения и выбора достойного покровителя, отдала предпочтение более далекому и гибкому государю, не требующему дани. Но не прошло и 40 лет, как иллюзии эти рассеялись. И вместо защиты и поддержки кабардинцы от русского правительства получили жесткие формы контроля и подчинения.

Заключение

Изучение истории Канжальской битвы началось недавно. Интерес к этой теме возрос в связи с 300-летним юбилеем, отмечавшимся в 2008 г. Опубликована работа Б.Х. Бгажнокова, вышли материалы научной конференции, посвященной 300-летию Канжальской битвы, а также исследование на кабардинском языке. Общим недостатком и тех, и других работ является отсутствие специального исследования, в котором был бы дан объективный анализ всего того комплекса внутренних и внешнеполитических событий, которые привели к кабардинско-крымскому конфликту в начале XVIII в. Очевидно, для этого необходимо расширить круг источников. Важную роль в развертывании критики новейшей литературы по истории Канжальской битвы сыграл Василий Каширин.

источник