
ПОСЫЛАЮ ТЕБЕ, ПОСТУМ, ЭТИ КНИГИ...
______________________________________
Посылаю тебе, Постум, эти книги. Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко? Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги? Все интриги, вероятно, да обжорство?.. _____________________________________________
Литература и в частности современная русская литература исчезнуть не может, это не во власти мракобесов от «образования и культуры». Но от её упадка до возрождения может пройти не один десяток лет.
«Рукописи не горят», прав был Воланд (М.Булгаков), но ведь очень многое остается «невостребованным», и на многие годы? Да, это так. Популярности европейских романов 19 века в веке следующем – 20-м, как, впрочем, и их читателям – во многом способствовали литературная критика и сами издатели, как в 19, так и в 20 веке. Романы французских, немецких… – книги всех известных европейских и американских писателей и поэтов, и писателей всего мира широко издавались в СССР (как там в Африке не знаю). Было все, и африканские сказки тоже, и японская, и китайская классика, не говоря уже о Шекспире…
По-видимому, сохранялась и поддерживалась некая «преемственность» в этом вопросе. И сама история литературы того требовала. Институты литературы и академии искусств по всему миру. Но во все времена были искривления, как в литературе, так и в искусстве в целом. Питер Брейгель – это искривление в современной ему голландской живописи – в целом голландская живопись такой не была и придерживалась устойчивых традиций. Так можно сказать обо всем. Гениальные разрушители – Брейгель, Дюрер, Грюневальд, Эль-Греко… Но не будем забывать, что «разрушение, это тоже большое искусство». Барбизонцы (школа Фонтенбло) породили импрессионистов (?), а сами выросли стоя на плечах художников романтического толка? Трудно сказать все сразу и просто – процесс очень непростой, и это процесс социальный – творческого процесса как такового не существует – в нашем мире «все определяют гении» (В.Соснора).
Культура – это реализованное сознание людей – будь то черепки в археологических раскопках, или что еще… Сначала сознание и только потом воплощение (инкарнация, если угодно). Демиургом становится не только дух и божественный талант гения, но и чаяния (потребности) человеческого общества – мода, престижное потребление вплоть до его самых низовых и утилитарных форм. Иные сказки Пушкина написаны раешным стихом – частушки, по сути. Но гению лучше знать, что выбрать – важен результат. Народ русский принимал его сказки на слух, грамотных было немного. Но сейчас мы говорим о другом…
Мы говорим о современной русской литературе, которая, по-видимому, переживает не лучшие свои времена. Проза Евгения-Захара Прилепина, это не литература – это лишь версификации ловкого прохвоста, не более. Романы ДМД (Донцовой, Марининой, Дашковой) в комментариях не нуждаются. Да и ТОР-10 «ведущих (?) российских прозаиков» тоже. Писать о войне не «понюхав пороха» – для гения и такое возможно, как для А.Барбюса (роман «Огонь»), но уж никак не для хитрого подмастерья. Точка.
Почему А.Проханов – искусный лжец и фантазер – стал, чуть ли не… А потому, что короля делает его свита, а попа – его деревенский приход! Каков поп – таков и приход, и наоборот. Читатель обожравшись «грамотным потреблением» дешевого ширпотреба и суррогатных яств, и от литературы требует того же – потреблять!
20-й век великий творец, и он же и великий разрушитель. От узкоколейки до космических полетов, от Вертинского и Есенина до Пастернака и Заболоцкого. Казалось, это будет продолжаться бесконечно. Модернизм – ну, и что такое модернизм? У каждого времени свой модернизм и свой постмодерн. Три московских поэта-футуриста и их «боевая подруга» Б.Ахмадулина собирали стадионы! А.Вознесенский «горы воздвигал», но и жемчужины его строк встречались нередко. Может, Е.Евтушенко «кураж ловил»? Нет, он жил в свое время и был востребован читателями – людьми своего времени. Вечера в Политехническом, это не посиделки. Россия в 60-е, это масса и концентрация «образованных молодых людей» в обеих столицах. Мечтатели и искатели с университетскими дипломами, а положение – обязывает!
Есть воля и смелость у нас, чтобы стать героями нашего времени!
Действительно, было время. У мечтателей и новаторов 60-х время было, и оно продолжается. Официоз и «вторая культура» андеграунда. Третья волна ленинградского авангарда после высылки из страны И.Бродского… Самая «читающая страна в мире» – официоз, самиздат и «тамиздат» – кто выше? КГБ и ЦРУ – кто кого? И все это уже было в 20–30-е годы, и АХРР, и булгаковский Массолит, ВХУТЕИН и Академия художеств, все было от футуризма до принципа «партийности в литературе». Боролись и «за правду», и за свое комфортное существование среди борцов за правду – каждому свое и каждый на своем месте. Когда же все это кончится? Вот тут-то все и кончилось…
Перестройка в Союзе нерушимом республик свободных стала «несвободой», гласность – молчанием, а права человека – товаром. Пусть это «вынужденная модель», пусть временное явление, но нет ничего более постоянного, чем «временные явления». Это я «философствую» слегка, простите великодушно. ____________________________________________
Грамотного «потребителя» мы как будто воспитали, но грамотный потребитель за свои деньги хочет потреблять то, что подсказывает ему его извращенный вкус – сделайте мне красиво! Вкусы ведь тоже «формируются»? Да, но за еще б`ольшие деньги, и «артистам» тоже платят и платят дорого, лишь бы «конвейер не остановился», лишь бы касса звенела и выбивала чеки – билеты в никуда. Я не сгущаю краски, я всего лишь констатирую факт.
Что такое безвкусица? Может это лубочные картинки, китайский ширпотреб или деревенское лоскутное одеяло? Вовсе нет, это всего лишь отсутствие Любви. Лоскутное одеяло хозяйка шила и собирала по кусочкам с любовью – волшебное зеркало собранное и склеенное из осколков? А почему нет? С любовью, с душой и с усердием.
Когда мы говорим о безвкусице, то на самом деле мы говорим о бездушие, о бездуховности.
Смутное время – это надолго. Отказавшись от советской бюрократии мы получили «смуту», беспорядок в доме и в умах его обитателей, но бюрократов меньше не стало, скорее наоборот. Чиновники призваны сохранять порядок в «системе», а не торговать правом его нарушать.
О коррупции во всем и в «культуре» можно и не говорить – сами виноваты, сменив старенький «москвич» на новую иномарку мы сами обозначили границы своей несвободы – комфорт тоже зависимость, за комфорт приходится платить.
Ты был свободным художником и поэтом, тебе платили признанием, а не деньгами, и ты был свободен. А за деньги ты будешь делать «что прикажут», чего захочет потребитель, а с потребителя какой спрос? Где критерии? Их нет.
Коллективизация, индустриализация и электрификация «всей страны» – и на тебе – время великих свершений, полет мечты и светлое будущее! А в постиндустриальную эпоху развитого капитализма какие еще мечты? Полки ломятся от ширпотреба, ширнармассы «потребляют», лимит на революции исчерпан? Идеалистам здесь не место... _____________________________________________ Я принимаю и приветствую новую Россию с ее городскими застройками, дорожными развязками, множеством личных автомобилей и оборудованными больницами, школами, магазинами и детскими садами. Мне почти все нравится, и даже «электросамокаты». Многое изменилось к лучшему и надеюсь, что это еще не предел.
Русская литература – вот беда? Да нет, не беда, просто «немного свинства в хрустальном дворце», а так – ничего…
В нашем мире есть вещи фундаментальные и с этим приходится считаться. Вам не нравятся многоэтажки-22 и дорожные пробки? Но ведь это социальные проблемы и они как-то разрешаются. В столице жить всегда «немного напряженно», и так было всегда…
«Пусть и вправду, Постум, курица не птица, но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в Империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря»
Прекрасно помню Петербург Иосифа Бродского, это и мой город, мой Петербург – вспоминаю его еще полувековой давности, он всегда был прекрасен как сон «воспитанника Царского села».

Я пью бокал за мир и тишину, за вздох и взгляд, и глаз любимых радость, за шорох шелка, неба глубину, за кованую поступь Петрограда.
И счастлив тем, что власти не имел, не знал сомнений, спотыкался, падал, не верил, ненавидел, не посмел топтать цветы на клумбах Ленинграда!
И в городе священного Петра доселе жив и, вероятно, счастлив, когда под финским небом буера как бы клинки оттачивают снасти.

Поэзии я вечный паладин…
* * *
Во мгле грядущее, а память не грустит – весь жар любви в запаянном сосуде... Быть может сердцу горько, что пиит злословию бездельника подсуден? Быть может боль – совсем уже не боль, быть может, радость – грош неразделимый? (Стучатся в дверь, и строится конвой, гремя доспехами и проклиная климат.)
Быть может, нет на свете уголка, где голуби ворчат под старой крышей, где миг дрожит как жилки на руках и час застыл, и маятник не дышит? . . . . . . . .
Мы для того приходим в этот мир, чтоб отцвести цветком неповторимым – скользить как лезвие, взрывая снежный жир, и замирая как в пассаже мима.
Придет весна в распахнутом пальто, девчонкой с удивленными глазами, придет сонетом, сказкою о том, что нам с тобой вчера недосказали. Придет как пыль нехоженых дорог, как стук копыт на стук сердец похожий – и настежь дверь, и заскрипит порог, и старый боливар на вешалке в прихожей…_____________________________________ 2012 г.
Мы говорим о современной русской литературе, которая, по-видимому, переживает не лучшие свои времена. (с) А разве были времена лучшие?
Пока скопцы с Любовью сводят счеты и миг дрожит слезинкой на щеке, как глухари гнездятся звездочеты на шаг… и от судьбы невдалеке, пока слеза горька как перец красный и час застыл, и мелок циферблат… – Ваш пистолет заряжен не напрасно? в чужбине, где НИКТО не виноват?...
В стране, где мелок бес и голос выспрен – едва зарозовеют небеса, ваш шаг, Дантес, уже гремит как выстрел над речкой, где НИКТО НЕ ВОСКРЕСАЛ...

___________________________________
Поэзия – это такая забава, опасная шутка – лихая игра, как в омут с обрыва – там искры купавы, карась золотой и плотвы мишура.
Поэзия гладью по шелку, по камке, по душам взыскующим, песне взахлеб – шершавой рукой и бурлацкою лямкой – витой бечевой и в испарине лоб.
Поэзия – это печаль интермеццо, рулады органа и посвист щегла, поэзия – жуть! и видения детства, тоска одиночки и грохот рулад – по шпалам, дорогам, по чистому полю, по свежей стерне после скошенной ржи, по узкой тропинке наполненной болью и страхом, и памятью, и nostalgie.
Поэзия в пении ветреных сосен, в угольях камина и в стоне ночном, она отзовется – о чем ни попросишь, она не простит покидающих дом – навеки, назло, безоглядно, под вечер ли, за старческим плачем, за длинным рублем, поэзия – память души человеческой – ночной полустанок и сторож при нем, и старый обходчик, и деготь из буксы, она в перестуке вагонных колес – дымок паровоза и посвисты узко– колейки, и берег, и речка, и плёс.
В поэзии звоны хрустальных стаканов, и белка ручная, и в яблоках ёж... Поэзию можно потрогать руками, но будь осторожен, – смотри, обожжешь! __________________ 2014
«Люби искусство в себе, а не себя в искусстве»…
Тогда в чем же дело? Неужели тебя огорчают истерики и предательство релокантов – служителей подмостков, алчность чиновников и шоуменов, вранье и бездарность «известных писателей современной России»?
Но ведь так было всегда, и во времена Шекспира, – и во все времена, в которые рыцарь, презрев восторг и таинство акколады, предавал свою Любовь и свою Королеву?
ШЕКСПИР. Сонет 66
Измученный о смерти я молю – Как видеть мне и нищеты веселье, И бедности бесхитростный уют, И веру, и досаду отреченья? И золото, чем тешится наглец, И чистоты девичьей увяданье, И красоты неправедный конец, И власть хромую, и души изгнанье, И ложь повсюду, – там, где правят бал И глупость, и безумие актера, И простоту средь каверзных зеркал, И добродетель, и тщету позора? Ушел твой паладин, – уйду и я, Спасенья не ищу, любовь моя! ______________________ 2012
Я верю в то, что человек не только выстоит – он победит. Он бессмертен не потому, что только он один среди живых существ обладает неизбывным голосом, но потому, что обладает душой, духом, способным к состраданию, жертвенности и терпению. Долг поэта, писателя… его привилегия состоит в том, чтобы, возвышая человеческие сердца, возрождая в них мужество и честь, и надежду, и гордость, и сострадание, и жалость, и жертвенность – которые составляли славу человека в прошлом, – помочь ему выстоять. ___________________________________________ Уильям Фолкнер. Нобелевская речь

Оценили 5 человек
12 кармы