Афганистан: от президента к повелителю правоверных. Кто встал во главе страны

Корреспондент ТАСС в Нью-Дели Евгений Пахомов — о том, какое государство планируют строить талибы.

Когда в середине августа радикальное афганское движение "Талибан" (запрещено в РФ) без боя вошло в Кабул, а президент Афганистана Ашраф Гани сложил полномочия и покинул страну, встал вопрос о новом лидере государства. На минувшей неделе талибы огласили список своего, пока еще временного правительства, министрами которого стали только члены движения, а премьер-министром назначен Мохаммад Хасан Ахунд.

Мировые СМИ отмечают, что, вопреки обещаниям талибов, новый кабинет не получился представительным, поскольку пуштуны не из движения "Талибан", а также национальные и религиозные меньшинства фактически остались за бортом кабинета, не представлены в нем и женщины. Не забывают они и уточнять, что мулла Ахунд является другом основателя “Талибана” муллы Омара (около 1960–2013) и сторонником твердых взглядов.

Правда, руководителем Афганистана муллу Ахунда назвать все-таки нельзя, потому что в талибской "табели о рангах" это совсем не первая фигура. Настоящим лидером страны стоит считать муллу Хайбатулла Ахундзада — верховного лидера движения, которого сами талибы называют амир уль-муминин — "повелитель правоверных".

"И эта титулатура много говорит о государстве, которое вознамерились строить талибы. Они, насколько можно судить, хотят реализовать на практике новый тип власти, выступающей от имени самого Бога", — поделился со мной мнением индийский политолог Сандип Шарма.

Власть амира?

Точно так же — повелителем правоверных — называл себя и основатель "Талибана" мулла Мухаммад Омар. Именно он заложил в движении систему, при которой лидера мало кто видел воочию, — долгое время в прессе не было даже его фотографии. Амир являл себя указами и распоряжениями, в которых ссылался на авторитет самого Пророка. Считается, что этим отчасти и был обусловлен его успех. Как отмечал известный иранский режиссер Мохсен Махмальбаф, который особо интересовался феноменом Омара, стране, где все "вцепились друг другу в горло", прекрасно подошел режим без лица, говорящий не от имени какого-то влиятельного полевого командира, а от имени самого Всевышнего.

Нынешний лидер Хайбатулла Ахундзада тоже не любит появляться на публике, точное место его нахождения всегда окутано тайной. "Талибан" пока распространил лишь одну его официальную фотографию, которая теперь красуется на их плакатах по всему Кабулу. Но дело, конечно, не только в сакральности власти. Гораздо важнее понять, что значит амир уль-муминин: это президент, падишах, религиозный глава? Для ответа на этот вопрос стоит взглянуть на концепции современных исламистов.

Всех радикалов по всему миру объединяет одно: они уверены, что все правительства в мусульманских странах неправильные и не соответствуют "порядку Пророка". В последние десятилетия идеологи исламизма породили несколько учений о "правильном правительстве".

Например, знаменитый идеолог джихадизма из Египта Сайид Кутб учил, что правоверные должны противостоять всем попыткам установить власть одних над другими, ибо подчиняться настоящий мусульманин может только Всевышнему. А значит, идеальное правительство — это то, которое не насаждает свою власть, а следит за исполнением законов Всевышнего, чтобы все жили в соответствии с "настоящим исламом" (отступников строго карать!), и тогда не будет эксплуатации человека человеком, а люди будут жить "свободным трудом". Эту идеологию нередко называют анархо-исламизмом. Кстати, учение Кутба оказало огромное влияние на небезызвестного Усаму бен-Ладена и побудило того стать "воином за веру".

Но особое влияние на талибов, насколько можно судить, оказал идеолог пакистанского исламизма (талибы, напомню, во многом вышли из пакистанских медресе) Абул Ала Маудуди, основатель религиозной партии "Джамаат-и-ислами". Он учил, что, если в западных демократиях источником суверенитета и права выступает народ, в настоящем исламском государстве сувереном должен быть Аллах, а народ становится объектом божественного суверенитета. Маудуди назвал это теодемократией.

Власть в такой стране должна принадлежать, амиру (в талибском варианте — амиру уль-муминину), но это и не король, и не президент, и не диктатор. Амир должен избираться всеми, но с учетом мнения исламских богословов, из числа "праведников, управляющих справедливо, в соответствии с Кораном". При этом амир несет двойную ответственность — и перед народом, и перед Аллахом, "который все видит". Маудуди утверждал, что при "настоящем исламе" нет ни классов, ни сословий, все равны и каждый может стать амиром, если обладает знаниями и талантом. Это утопия похлеще наивных идей Томаса Мора. Но именно за этими идеями пошли тысячи и тысячи афганцев, уставших от коррумпированного государства и иностранных солдат.

Параллельное правосудие

"Важно, что за 20 лет талибам удалось создать на местах параллельное общество, — отмечает политолог Шарма. — Ведь на значительной территории страны за последние два десятилетия сложилась альтернативная талибская система власти и правосудия".

Лидеры "Талибана" издавали своего рода кодексы — Лайха — которые определяют действия талибов по разным вопросам, например отношение к военнопленным, к мирным жителям и т.п. В частности, запрещается похищение людей ради выкупа, требуется "справедливо" вести себя по отношению к мирному населению. Талибы стали альтернативой правительственным учреждениям, которые многие местные жители считают коррумпированными.

Как отмечают эксперты ООН, афганцы могли выбрать, к кому обращаться — к официальной правительственной структуре, к традиционному органу (деревенским старейшинам) или к "Талибану". И часто простые афганцы выбирали последний вариант. Их предпочитают, потому что они в Афганистане понятны и конкретны, даже если жестки. По мнению жителей, в их вердиктах при разрешении споров есть логика, тогда как чиновник часто отталкивается от суммы взятки.

Кроме того, как бы парадоксально ни было, но талибов нередко рассматривали как защитников от насилия. Тут уместно напомнить, что легенда гласит, будто основатель "Талибана" мулла Омар собрал первый отряд, чтобы защитить от насилия детей, которых захватили для сексуальных утех боевики-моджахеды (другой вариант легенды — захватили жен бедных крестьян). Другими словами, талибы с самого начала пытались представить себя защитниками простых людей и носителями справедливости — "в отличие от продажных чиновников, посаженных иностранцами".

Но можно не сомневаться, что "Талибан" теперь ожидают непростые времена. Одно дело воевать, а другое — строить государство, да еще по не слишком ясным и утопическим лекалам. С этим согласен и политолог Шарма. "Неслучайно уже приходят сообщения о начинающемся противостоянии межу талибскими лидерами. Власть — серьезная проверка на верность идеям", — считает мой собеседник.

К тому же, насколько можно судить, талибы пока не слишком знают, как распорядиться упавшей им в руки властью, — отсюда противоречивые решения, разноголосица, отсутствие единой выверенной позиции по разным вопросам. А значит, в стране, пережившей и просоветских лидеров, и полевых командиров моджахедов, и прозападных политиков, теперь начинается новый социальный эксперимент с неясными перспективами.

Подробности на ТАСС