Замкнутый цикл. Часть первая. https://cont.ws/@tupozavr/1416...
Митрич просил, чтобы ему позволили посещать Завод - хотя бы время от времени, например, по выходным или первого мая. Митричу, конечно, так этого и не разрешили, хотя за него ходатайствовали и начальник цеха, и глава профсоюза, и даже директор завода.
- Я понимаю, что он Ветеран, - холодно отвечал на все уговоры начальник 2-го отдела, - но у нас тут режимный объект, а не проходной двор. Мало ли что в голову взбредет этому вашему Ветерану. Вдруг он, пока никого рядом не будет, в утилизатор прыгнет, а предварительно сибирской язвы нажрется? Кто будет отвечать?
Переубедить продовольственных особистов так и не удалось, поэтому за все три года пенсии, Митрич побывал на Заводе лишь дважды. Один раз в актовом зале заводоуправления на скучном юбилее предприятия, а второй - на своем бывшем рабочем месте. Этот день в отличие от юбилейного, был для Митрича поистине праздничным. Его пригласили провести экскурсию по своему участку для детей младшего школьного возраста, объяснить, зачем нужен и как работает утилизатор, а также своим примером показать, что позитивный производительный труд не только укрепляет Государство, но и приносит радость.
- Слыхали, малята, - говорил Митрич любопытным, но слегка притихшим от увиденного, ребятишкам, - такую русскую народную поговорку - "Труд делает свободным". Многие этого не понимают. Мол, как так? Как же труд делает свободным, ежели тебе каждое утро нужно тащится на Завод и вкалывать там от звонка до звонка? А я вам так скажу: труд освобождает внутренне, духовно, так сказать. Я когда тружусь, я полностью свободен от сомнений и проблем всяких житейских. Жму на кнопки, тяну рычаги, чищу агрегат, стекло вот, - Митрич кивнул на защитное стекло оператора, - протираю, а мир при этом вокруг становится прост и понятен. Вот в этом-то свобода и есть.
Потом он показывал школьникам, как скидывать лоток, как включать мясорубку, как уменьшать или увеличивать частоту вращения. Было видно, что детишкам и самим хочется нажимать на кнопки, но этого Митрич позволить не мог. Инструкция строго-настрого запрещала.
- А сейчас, ребята, - хорошо поставленным баритоном произнесла классная руководительница, - мы на живом примере увидим, как работает данный агрегат. У нас в гостях заслуженный постпенсионер Александр Иванович Курносов, у которого сегодня торжественный день - он отдает свой последний долг Родине.
К утилизатору подошел старый угрюмый мужик и начал медленно, с достоинством раздеваться. По выражению его лица было видно, что он не считает, что что-то кому-то должен, особенно Родине. Но - с другой стороны - ощущалось, что человеком он был серьезным, добросовестным, и Священный Порядок ценил превыше личных желаний, обид и амбиций.
На спине Александра Ивановича имелась огромная, почти выцветшая татуировка в виде двух условных человечков, символизирующих содомитский половой акт. Вместо голов у человечков были знаки: свастика у пассивного педераста и пятиконечная звезда – у активного . Над этой картинкой была искусно вытатуирована фраза: “Можем повторить!”. Буквы были выполнены в старославянском стиле.
Курносов повернулся к школьникам.
- Ну, что сказать вам, ребятушки? - Его голос был глух, но звучал твердо. – Пора мне. Отжил я свое. Отжил и честно отработал. Чего и вам желаю. Берегите Россию!
Постояв еще несколько секунд, глядя куда-то во внутренние дали, Курносов развернулся и, кряхтя и сопя, залез в утилизатор. Почти одновременно дети стали тянуть головы и вставать на цыпочки. Им хотелось увидеть, как мясорубка обработает заслуженного постпенсионера, но заглядывать в утилизатор было запрещено. Более того, стоять полагалось на расстоянии, за специальной желтой линией, во избежание попадания брызг.
Курносов, как настоящий Человек Труда, решил утилизироваться “на живую” - без хлороформа.
- Поехали! – Крикнул он из мясорубки.
Митрич нажал кнопку.
Дети замерли, а через несколько секунд - когда жуткие вопли умолкли – захлопали в ладоши.
***
Три долгих года остались позади, и для Митрича пришел день возвращаться на Завод. Возвращаться не по прошению и высокому соизволению особистов, РАНО и профсоюза, а по праву Гражданина, достигшего постпенсионного возраста.
Провожать заслуженного утилизатора собрались несколько десятков человек: начальник завода, директор цеха, ребята с участка фильтрации и парни из крематория, пара технологов и даже вечно угрюмый начальник бюро пропусков.
Торжественные речи и рукопожатия Митрич помнил плохо. Словно в тумане видел он лица бывших коллег, словно издалека слышал поздравления. Все это казалось лишним и каким-то нереальным. В отличие от утилизатора, который все время притягивал взгляд Митрича и ощущался как некий центр всей существующей реальности, ее первопричина.
- … “Русский! Накорми русского!” – в этих словах скрыта глубочайшая мудрость. – Директор завода читал по бумажке. Читал скучно и тихо. – Они отражают подлинное единство народа, когда каждый из нас является частью целого не только в языковом, этнокультурном и религиозном, но и - в самом прямом – биологическом смысле…
Митрич слушал в пол уха. Он дрожал от радостного страха и тревожного нетерпения.
Наконец, директор закончил говорить, аккуратно сложил бумажку во внутренний карман пиджака и начал вяло хлопать. Собравшиеся присоединились к нему - получилась довольно громкая, хотя и непродолжительная, овация.
Наступила тишина, и Митрич вдруг почувствовал какую-то уверенность. Нет, страх не прошел, но он отошел, как обычно, на задний план.
Митрич начал раздеваться. За многие годы он приноровился снимать одежду одной рукой, поэтому уже через минуту был голым. Кто-то подбежал к нему и спросил про хлороформ, Митрич отрицательно кивнул.
- Ну, с Б-гом, - вздохнул кто-то из толпы.
Митрич ловко спустился в утилизатор. И, почти по привычке, осмотрел диски знакомого до боли аппарата. Чистили их хорошо, что порадовало Митрича. Не порадовал его запах – поддоны похоже чистили хуже.
“Ну, ничего. Оператор еще наверно молодой. Со временем научится”.
Митрич вдруг понял, что так и не рассмотрел оператора, стоявшего все это время за мутным защитным стеклом.
“Как он хоть выглядит?”
Осторожно встав на четвереньки на диски утилизатора, Митрич поднял голову вверх. Защитное стекло возвышалось прямо перед и над ним. А за стеклом стоял смутно знакомый силует.
“Где-то я его видел? Но где?”
Человек за стеклом смотрел на Митрича, но черт его лица было не разобрать.
- Давай! – Лениво скомандовал директор завода.
Человек за стеклом глянул на директора и кивнул. Затем он снова посмотрел на Митрича, помахал ему левой рукой – точнее культей почти до локтя, а правой нажал на кнопку “пуск”.
“Это же…”
Болевой шок от перерабатывания, заставил Митрича потерять сознание…
***
Митрич проснулся от страшного сна, но не закричал, а как-то неестественно глубоко, со стоном, вздохнул. Что его так напугало и что вообще ему снилось, он не помнил.
Митрич протер глаза и вспомнил, что он в окопе. И, что он, видимо, заснул, разморившись на солнце. Ни о чем другом ополченец подумать не успел - началась стрельба. Похоже, началось контрнаступление Великого Магистра Яроша.
Не до конца проснувшись и не разобравшись в ситуации, Митрич зачем-то выскочил из укрытия. В ту же секунду что-то ударило его в левую руку, заставив потерять равновесие. Митрич упал на дно окопа и сразу же - хотя боли еще не было - понял, что его сильно ранило.
Вокруг раздавались автоматные очереди и остервенелый мат, но Митрич этого не слышал. Он сидел, прислонившись спиной к мешку с песком, и, словно завороженный глядел на свою истекающую кровью левую руку, точнее на то, что от нее осталось.
***
Митрича грубо тащили по земле. Выстрелы раздавались теперь где-то справа.
- Держись, братан!
Сознание путалось, но Митрич узнал голос старого соратника Пирдухи. Это он тащил раненого и потерявшего много крови товарища в сторону от поля боя.
- Держись! – Повторял Пирдуха. – Мы еще выберемся из этой мясорубки…
Оценили 5 человек
14 кармы