СКИФЫ (ч.3)

Часть 1:  https://cont.ws/post/230898

Часть2:   https://cont.ws/post/231397

11. Битва

Голос за кадром: Скопас вел девяностотысячное войско на встречу Дарию, который уже отошел от Истра-Дуная на три дневных перехода. Войско Дария двигалось медленно, делая в день не более 30-40 километров. Оно растянулось в походном марше более, чем на семь километров из-за многочисленности и огромного обоза. Войско Скопаса было более маневренным. Степные всадники, приученные к аскетизму в долгих переходах, везли провизию с собой. У каждого к седлу был приторочен кроме вооружения, нехитрый провиант из вяленого мяса, кореньев, сыра, хлеба и большой фляги с водой. Знание источников воды, давало им возможность быстро пополнять ее запас.

Узнав от разведки, что войско Дария в двух дневных переходах от него, Скопас дал команду, разбить лагерь, но костров не разжигать, чтобы случайно не обнаружить себя перед возможно просочившимися разведчиками Дария.

В кадре: Панорама обоих войск в походном марше.

ЗТМ

Вечером шло совещание у Скопаса. Был поставлен временный шатер, больше походивший на вигвам. Несколько длинных жердей были составлены конусом и завязаны вверху. На них был натянут войлок. Это давало необходимую светомаскировку. Внутри горели два факела. Скопасис, Куруша и еще несколько командиров сидели вкруг. Посередине был насыпан мелкий песок и выровнен. На нем Скопасис чертил схему будущего сраженья. Отблески огня играли на их лицах.

Скопас: Все вы знаете, наша задача, дать им бой и отойти, увлекая в степь. Дарий в двух переходах от нас. Завтра отдыхаем, а послезавтра на рассвете, выступаем ему навстречу.

Наш расчет - внезапность. Наша разведка, по возможности, будет снимать его дозоры. В авангарде у Дария идет легкая конница, опережая его на несколько часов. Когда мы с ними сблизимся, перейдем на быстрый шаг, по ходу разворачивая строй. Наша удача, если застанем Дария, не успевшего принять боевой порядок. Но надеяться на это, все-таки не стоит. Построение персов нам известно. В центре будет пехота. Первые ряды - тяжеловооруженные копьеносцы со щитами в человеческий рост. Они прикрывают более легкую пехоту и лучников - основную силу его войска. Лучников будет не меньше сорока рядов в глубину, я думаю, что даже больше. Стрелять по ним навесом, через щитоносцев, иначе бесполезно. Конницу он выставит на фланги, конницы у него много, но я надеюсь, что хотя бы часть своего войска он оставит для защиты тыла и обозов, опасаясь нападенья сзади. Я бы так поступил. Дарий тоже опытный военноначальник. Теперь смотрите.

Фигуры склонились на песком, где Скопас чертил направление ударов.

Скопас: Первая волна - шестьдесят тысяч. Ваша цель, стреляя на ходу, подавить их лучников, не дать им бить спокойно и прицельно. О флангах не заботьтесь, даже лучше если их конница сорвется и решит вас окружать. Не доходя вплотную до их рядов, распадетесь на два крыла. Правое возьмет Адвин (Адвин кивнул), левое Зорян (Зорян кивнул). Смещаетесь на фланги и вступайте в бой с их конницей, освобождая место для второй волны. Вторая волна - пятнадцать тысяч, десять на конях, остальные на закорках. Их задача - врезаться в пешие ряды, смешать и навязать им бой. В это время будет дан сигнал отхода. Для всех, но не для них. (Скопас помолчал) Когда конница Дария ринется нас преследовать, они будут держать основное войско, сколько хватит сил... Чудо, если хоть один из них спасется...

Троян: Кто их поведет?

Скопас: Поведу их я.

Повисла пауза. Троян, старый воин-воевода, заговорил, глядя Скоапсу в глаза.

Троян (твердо): Никто не сомневается в твоем благородстве, Скопас. Но война только началась и Иданфир рассчитывает на тебя. Твой срок еще не вышел. Поведу их я. Я видел много битв, и умереть, как подобает воину, на благо рода - это ли не слава. Не лишай ее меня.

Скопас долго смотрел на Трояна. Потом опустил глаза.

Скопас: Хорошо. Отбери только опытных воинов... преклонных лет... и только добровольцев... Вернемся.

Все снова обратили взор на схему, нарисованную на песке.

Скопас: Два отряда по пять тысяч оставим глубоко на флангах, в степи. Когда раздастся горн отхода, они зажгут степь и потащат огненные кули за собой. Их задача - прорубиться вдоль рядов Дария, даже если его конница не вся уйдет за нами, и отсечь стеной огня преследующих нас от основного войска. Я с остатками буду в тылу и встречу наступающую конницу вместе с вами Зорян и Адвин. Это все. (Видя нетерпение Куруши) Куруша, ты пойдешь в моем отряде.

В это время в шатер заглянул воин.

Воин: Царь, дальняя разведка.

Скопас: Зови.

В шатер вошел разведчик.

Разведчик: Нам удалось связаться с саками и передать им твои слова.

Скопас: Их ответ?

Разведчик: Они не покинут войско Дария, поскольку их родные на родине в его руках. Их вырежут, сделай они это. Они будут биться с нами за своих родных, но первыми в его рядах не будут.

Скопас: Ну что же... Это хотя бы честно. Иди. Вы все свободны. Троян, останься.

ЗТМ

Скилур, Аксай и Само устраивались на ночлег. Под головы были положены седла, на земле были расстелены войлочные чепраки. Аксай уже лег, закутавшись плащом. Само и Скилур сидели, негромко разговаривая. Скилур точил меч, который был и так остр как бритва.

Скилур: Во время битвы держитесь подле меня. Аксай, ты слышишь?

Аксай: Да, отец.

Скилур: Держите строй и следуйте командам... Да, впрочем, вы и так все знаете...

Само: Отец, а есть ли общий боевой клич у вас?

Скилур: Мы кричим "У-Ра", когда налетаем на врагов.

Само: Что это значит?

Скилур: Священная для нас Ра-река протекает, как на земле, так и в небе, разделяя Явь и Навь. И многим, идущим в бой, суждено перейти ее и отправиться в Сваргу, к предкам. Вот мы и кричим, стоя на ее берегу, у Ра, у Ра...

Скилур замолчал, глядя куда-то отстраненно.

Скилур: Не бойтесь умереть. Гораздо страшнее струсить и жить потом, мучаясь и прячась от людей. Вспоминайте лица матери, сестер, которые без вашей храбрости могут быть убиты или обращены в рабынь. Так легче...

ЗТМ

Настало утро перед битвой. Волхвы обходили войско обнося воинов чашей с Сурьей, священным медовым напитком. Воины, обнявшись, прощались друг с другом и конями, шепча молитвы и заклинания. Скопас в окруженьи свиты выехал вперед, перед строем воинов. Вынув меч и вознеся его над головой, Скопас обратился к ним.

Скопас: Воины, Матерь Слава сияет в облаках, как Солнце, и возвещает нам победы и гибель. Но нам ли бояться этого, ибо мы имеем жизнь вечную, и мы должны радеть о вечном, потому что земное против него - ничто. И, как мы верили ей, так верим и теперь, так как слова эти исходят от Птицы Вышня, из Сварги, над нами летящей. Мы - защита рода! Следуйте за мной!

Его последние слова потонули в воинственном кличе и грохоте мечей о щиты. Войско тронулось.

ЗТМ

Дарий ехал в своей повозке в середине войска. Барабанщики, едущие на волах с двумя большими барабанами по сторонам, ритмично задавали ритм пешему войску. Вместе с Дарием, как обычно, был Видана и кто-то из знатных персов. К повозке стремительно подскочил Гобрий, раздвигая охрану, и постучал в закрытое окно. Ставни распахнулись. Выглянул Видана.

Гобрий: Зови, Царя.

Дарий (показавшись в окне): В чем дело?

Гобрий: Вернулся авангард. Войско скифов стремительно сближается с нами.

Дарий: Через сколько они будут?

Гобрий: Час, от силы два.

Дарий (грозно): Почему так поздно пре...? Мои доспехи! Колесницу! Трубите построение!

ЗТМ

Взревели трубы. Барабаны застучали чаще, ускоряя темп. Войско Дария спешно перестраивалось из походного порядка в боевой. Дарий в позолоченных доспехах и ярко-алом плаще ехал с двумя телохранителями и Виданной на белой колеснице, ведомой тремя белыми лошадьми. Рядом скакали Гобрий, Ардашир и еще пять ближайших сановников.

Дарий: Сколько их?

Гобрий: Не более ста тысяч.

Дарий изумленно поглядел на Гобрия

Дарий: Они что решили умереть?

Гобрий пожал плечами.

Дарий: Здесь возможен подвох. Сколько охраняет наш тыл и обозы?

Гобрий: Сто пятьдесят тысяч.

Дарий: Разверните еще сто тысяч. Наржес ты отвечаешь.

Один из шестерых вельмож развернул коня и поскакал назад. Дарий быстро отдавал приказы.

Дарий: Вперед халдейских и ассирийских щитоносцев. Персов поберечь, везде в первые ряды поставить инородцев. Саков и конницу персидской знати и мидийцев поставить за моей спиной. Сакам я еще не доверяю, отправим их, в крайнем случае, на добивание. Все колесницы выкатить вперед, пусть нарушат строй скифов, когда те ринутся в атаку.

Когда на горизонте появилось войско скифов, войско Дария еще продолжало построение, но в общей массе оно было готово. Пять тысяч копьеносцев, образовали шеренгу и выставили копья, сомкнув тяжелые в человеческий рост щиты, со специальной палкой-упором сзади. Таких шеренг было три, друг за другом, правда, последняя с более легкими щитами, но тоже высотою в рост человека. Следом за ними, в глубину было еще тридцать рядов более легкой пехоты с обычными щитами, затем двадцать семь рядов лучников, вооруженных мечами для ближнего боя. Последние десять рядов лучников были "Бессмертные" - персидская гвардия Дария. По бокам располагалась конница, в основном легкая, по шестьдесят тысяч на каждом фланге. Это были сборные отряды из разных царств. Сам Дарий стоял по центру, за "Бессмертными". С ним была тяжелая конница персидской знати и мидийцев, семьдесят тысяч. Еще более пятидесяти тысяч - саки, держались в глубине. Остальные прикрывали тыл и обозы. В целом, войско Дария занимало фронт шириною около пяти километров. Перед пешим строем, с большими интервалами стояли двести сорок колесниц и врассыпную пращники с метателями дротиков.

Скифы шли фронтом в три тысячи всадников, глубиной в двадцать рядов. Фланги Дария нависали над их войском, словно провоцируя его конницу.

Дарий (оценив обстановку): Отдать коннице приказ, как только скифы сблизятся, ударить им во фланги и окружать.

Посыльные сорвались с мест и ускакали.

Скилур, Аксай и Само скакали в первой волне, в третьем ряду, рядом с друг дружкой. Само поглядывал на Скилура и Аксая. Аксай скакал бледный, с напряженным лицом. Само колотила дрожь от нервного перевозбужденья. Скилур был сосредоточен. Сблизившись на семьсот шагов, скифы начали стрелять. Их стрелы имели одну особенность: к наконечнику стрелы крепился за кольцо маленький крючок из метала, напоминающий птичий коготь. Он мешал доставать стрелу, попавшую в тело, цепляясь за органы и мышцы, приходилось вырезать с мясом. И в полете, он придавал стреле вращение и устрашающий звук, напоминающий гуденье шершня.

Когда первые ряды спустили тетиву, словно тысячи и тысячи шершней взвились над персами, падая отвесно, навесом, заставляя невольно вжимать голову в плечи, а то и приседать. Они разили в голову, лицо, шею, плечи, руки. Персы ответили беспорядочной стрельбой. Падали замертво первые жертвы схватки. Следующие ряды скифов, приблизившись на боевое расстоянье, пускали тучу стрел, за ними следующие и так, пока поток стрел не превратился в ливень секущий персов без передышки. Персы, тем не менее, отвечали. Их луки в массе своей были скопированы со скифских образцов, еще со времен скифского нашествия, и били смертельно также далеко.

Справа, слева, спереди и сзади от Само падали воины, сраженные стрелой, или их кони, увлекая всадников наземь. Но ряды смыкались и неслись вперед.

Когда до скифов осталось менее пятисот метров, Дарий дал приказ, и колесницы бросились вперед. Из втулок их колес торчали косы, длиною в метр, бешено вращаясь. Но скифам колесницы были не в диковинку, как и методы борьбы с ними. Их ряды на ходу расступились, освобождая для них проходы. Только отдельные воины, замешкавшись, были срезаны косами, их лошади с перерубленными ногами летели навзничь. Помимо стрел, которыми они били в первую очередь по коням приближающихся колесниц, они применяли простую хитрость. Два воина, расходясь в разные стороны перед летящей колесницей, натягивали веревку, каждый держа один конец. Перекинув ее через лошадей, они "срезали" воинов, не успевших нагнуться и скрыться за бортами повозки. Воины летели наземь, под ноги скифских лошадей. Или просто кидали на них арканы на ходу, результат был тот же. Пропустив сквозь ряды, таким образом, колесницы, они опять смыкали строй, предоставляя шедшим сзади разбираться с ними. В мгновенье ока они "поглотили" все колесницы Дария, оставляя после себя лишь перевернутые повозки с убитыми и запутавшимися в упряжи конями, или несущимися по полю без возничих.

Дарий невольно восхитился, видя, как враг обошелся с его колесницами.

Дарий (Видане): Отменная выучка, надо признать.

Во время этих событий, скифы не переставали поливать лучников и пехоту персов стрелами, оставляя в их рядах пробелы. Но получали и сами, правда, не так существенно, как это могло бы быть стреляй персы слаженно и не под таким шквальным огнем.

Скифы грянули свое "Ура!", когда до копьеносцев оставалось двести метров. Это был громовой клич, в котором вылилась вся их ярость. Само тоже заорал, что было мочи и этот многотысячный рев внезапно захватил его волной и вознес, дрожь забылась, хоть сердце колотилось как сумасшедшее, и пришла легкость, даже с какой-то удалью, все осталось в прошлом, где-то там, дом, Мала, Греция, жизнь - все было сейчас не важно, только этот крик из утробы, из глубин души и чувство единения с собратьями.

Не доскакав до персов каких-то сто метров, конница скифов рассыпалась на два крыла, как и было задумано, расходясь налево и направо. Само с братом и отцом оказался в правом крыле. Он несся вдоль рядов персов, продолжая стрелять из лука, хотя и не так ловко, как Скилур и Аксай, выпуская одну стрелу, когда они успевали по три, и продолжал орать уже что-то хриплое, совсем не похожее на "Ура".

Дарий во все глаза смотрел на происходящее. Его конница уже сорвалась с места и заходила скифам во фланги, но он видел, что скифы предприняли неожиданный маневр и расходились в стороны, освобождая пространство для второй волны всадников, что неслась, отстав от первой шагов на триста. Два крыла скифской конницы, проскакав вдоль рядов его войска и обстреливая его из луков, в конце концов, врезались в конницу Дария, и на обоих флангах закипела конная рубка.

Вторая волна скифской конницы была малочисленнее первой в три-четыре раза. Она стремительно неслась на пешие ряды.

Дарий (Видане) Что это? Или мне кажется... они едут подвое?

Видана: Да, это их прием, известный как "двойная конница". Врубившись в ряды, задние соскакивают наземь, и бьются пешими.

Легкая конница Дария встретила удар скифов и потеряла строй, теснимая ими. Она превосходила их числом, но не умением. Да и оснаской она была слабее. Почти все скифы имели либо пластинчатые доспехи, либо греческие панцири. Даже многие кони были изрядно защищены пластинчатыми нагрудниками и наголовниками. Почти у всех были железные мечи. В завязавшейся сече, Само уже не отдавал себе отчета, он рубил, отбивал удары, опять рубил, скакал, вертелся на месте и продолжал рубить налево и направо. Два воина уже рухнули от его ударов, кто-то рассек ему рукав стеганой куртки, но не до мяса, оставив лишь глубокую царапину. Скилур бился рядом, не выпуская сыновей из поля зрения. К Аксаю подлетел огромный воин-арианец, размахивая палицей. Аксай увернулся от удара, но могучая палица опустилась на круп его лошади, раздробив крестец. Задние ноги коня подогнулись и разьехались в стороны. Конь рухнул, увлекая за собой Аксая. Скилур бросился на помощь

Скилур: Аксай!

Он заслонил собой, упавшего Аксая. Удар палицы пришелся на его щит. Деревянный щит, обтянутый воловьей кожей, треснул надвое, сдерживаемый лишь ошметками кожи, и распался на две половины. Левая рука Скилура осталась безжизненно висеть, сломанная в плече. Но Скилур успел поразить гиганта в горло, пока тот заносил руку для последнего удара. Само бросился на помощь отцу, пробиваясь сквозь дерущихся, но его задержал новый враг. К Скилуру подскочило сразу двое. Кое-как отбиваясь одной рукой, Скилур одного убил, но получил сразу несколько ран и обессилено упал на холку своего коня. Второго воина поразил мечом спешенный Аксай, ударив его снизу в пах. Потом он вскочил на коня отца, поддерживая истекающего кровью Скилура и не давая ему упасть на землю. Пробился наконец к ним и Само, но было поздно, Скилур потерял сознание и обвис.

В это время вторая волна скифов врезалась в пешие ряды персов. Только в нескольких местах, они своим напором сумели пробить три шеренги копьеносцев, в основном, строй Дария выдержал натиск. Множество коней нашли свою смерть на их копьях. Спешенные скифы, особенно ехавшие "вторыми" и вооруженные тяжелыми секирами и топорами, начали прорубаться сквозь копьеносцев. Все они знали, что это их последний бой и дрались с исступленьем, стремясь унести с собой как можно больше жизней. Лучники персов уже не стреляли, просто было не в кого, ожидая своей очереди вступить в открытый бой. Но бились только первые пять шеренг, теснимые скифами.

В это время над полем прозвучал горн Скопаса, давая сигнал к отступленью. Конница начала отход. Само с помощью Аксая успел перекинуть тело отца поперек туловища своего коня, и вместе они понеслись с остальными скифами назад. По ходу скифы еще успевали стрелять из луков, оборачиваясь. Конница Дария не сразу, но, придя в себя после такой рубки, бросилась вдогонку.

Дарий (Видане): Что? Они отходят? Это все?... Прикажите сакам разделиться на две части и зайти в тыл бьющихся с нашей пехотой. Стой... что еще такое?

Глубоко с флангов, в степи вдруг разгорелись огни и показались два отряда скифов, построенных в клинья и несущихся во весь опор к полю битвы.

Дарий: Нет, пусть саки отсекут вот этих, что появились на флангах.

Посыльный ускакал в сторону саков.

Между тем два отряда скифов по пять тысяч в каждом широкими клиньями неслись параллельно строю персов, навстречу друг другу В двух задних рядах скакали воины, поджигающие степь. У первого ряда к хвостам коней были привязаны проколотые бурдюки из овечьих шкур, заполненные маслом. Масло выливалось, оставляя мокрые дорожки. У второго ряда к лошадиным хвостам были привязаны спрессованные шары из соломы, они горели, поджигая масло и траву. Полоса огня шириной не менее ста метров ползла вслед за этими отрядами. Конница Дария, преследуя убегающего противника, не сразу заметила, что в тылу у них вновь появились скифы. Задние ее ряды, еще не очень ускакавшие от основного войска, стали разворачиваться и понеслись назад. Саки, получившие приказ Дария, тоже спешили, разделившись и обходя войско Дария с двух сторон. Но было поздно, "поджигатели" уже достигли поля битвы, им осталось только нестись навстречу и соединиться, замкнув стену огня. Ни лучники персов, по которым они и сами вели огонь, ни возвращающаяся часть легкой конницы, ни саки, уже не могли им всерьез помешать.

Дарий помрачнел.

Дарий: Скачите к сакам, пусть обходят степью и спасают конницу!

Конница Дария, отрезанная от основного войска в пылу погони, увидела, наконец, что осталась со скифами один на один. Более того, к скифам спешил их резерв, отряд Скопаса. Все скифы развернулись, и теперь жертва и преследователь поменялись местами. Снова закипела рубка. Разноплеменная конница Дария дрогнула, и начала беспорядочно бежать во все стороны, ибо сзади горела степь, а перед ними были озлобленные скифы. Плюс еще несколько тысяч "поджигателей" набегали сзади. В мгновенье ока все было кончено, много полегло на месте, другие получили стрелы в спину, спасаясь бегством. Вся конница, участвовавшая в битве, была рассеяна. Около тысячи попали в плен. Скифы не задерживаясь, и оставив большинство павших, уходили в степь. Саки, обогнувшие стену огня, увидели только их спины вдалеке и не стали преследовать. Скифы, скакавшие последними, продолжали жечь степь. На поле боя догорали последние очаги борьбы.

Несколько сотен скифов, окруженные морем персов, еще дрались в сжимающихся кольцах. Вскоре пали и они. Никто из них не уцелел, и не сдался в плен.

Дарий, мрачный, развернул колесницу и уезжал с поля боя.

Дарий: Подсчитать потери и доложить мне.

ЗТМ

Скифы скакали несколько часов, отходя на безопасное расстояние. Наконец, Скопас дал приказ остановиться и выставить дозорных. Все спешились, около тысячи тел своих собратьев они привезли с собой, остальные остались лежать на поле битвы. Само снял бездыханное тело своего отца и положил на землю. Сел возле него на пятки и так застыл, смотря на черное от пыли и запекшейся крови лицо отца. Аксай снял с отца доспех, разрезал куртку и рубаху ножом, потом принес воды и омыл Скилуру лицо, грудь, руки и ступни. Скилур лежал в одних штанах, на груди и животе зияли три крупных раны. Ни Само, ни Аксай не проронили ни слова. Само так и сидел, предоставив все делать Аксаю. Перед его взором вставали мимолетные картинки из прошлого: вот он сходит с корабля в Ольвии, вот он впервые видит Скилура, вот они на охоте, Скилур смеется, Скилур серьезен... Только один раз за это время Само заговорил, когда Аксай стал запихивать комья земли в раны Скилура, мешая их с загустевшей черной кровью.

Само (хрипло): Зачем... это?...

Аксай: Чтобы в Сварге его не смогли отделить от родной земли, и он вернулся в следующий раз опять сюда.

Вокруг них ходили люди, слышали стоны раненых, волхвы, ждавшие конца битвы и прискакавшие вместе с ними, занимались теперь знахарством, перевязывали раны, накладывали шины, поили отваром и шептали заклинанья над павшими. Подошел Пров.

Пров: Мужайтесь, сыновья.

И отошел, оставив их прощаться. Аксай, наконец, сделав все, сел также как и Само, по другую сторону отца. Он посмотрел на Само.

Аксай: Ты теперь старший в семье.

Само посмотрел в глаза Аксаю. У того подергивался подбородок, видно, что он сдерживался все это время, как и подобает мужчине. Само выпрямился, стоя на коленях, Аксай тоже. Он притянул брата к себе, и они обнялись над телом отца. Пожалуй, только сейчас Само, до конца, не разумом, а всем сердцем ощутил, что это его брат, родная кровь, его семья, в которой он остался за отца... Он сильно сжал Аксая, тот беззвучно содрогался, пряча свои слезы в плечо брата.

ЗТМ

Вечером скифы сложили погребальный костер с телами павших. Тысячи горящих стрел взвились в воздух и упали на хворост, тот занялся, разгораясь все сильнее и сильнее. Само, Аксай и Пров стояли рядом, глядя на огонь.

ЗТМ

Вечером Дарий сидел на троне в своем шатре. Были накрыты столы, верхушка персов собралась здесь на поминальную трапезу. Дарий пил вино, молчал. Остальные переговаривались вполголоса. Вошел Гобрий, прошел к столу царя и склонился перед ним.

Дарий: Доложи.

Гобрий: Наши потери: более двадцати тысяч пехоты и около сорока конницы.

Дарий: Скифов?

Гобрий: На поле собрали больше тридцати тысяч.

Дарий криво усмехнулся.

Дарий: Один к двум...

Дарий замолчал. Ноздри его раздувались, взгляд был направлен в одну точку.

Дарий: Похороните всех... как подобает. Что принесла разведка?

Гобрий: Скифы уходят в глубь, по-прежнему сжигая степь.

Дарий: Это хорошо. Пойдем по следу, который они сами метят.

ЗТМ

12. Жертвоприношенье

На следующий день пришли повозки. Тяжелораненых положили в них. Лагерь скифов снимался.

Скопас: Адвин, сколько у нас раненых, надолго выбывших из строя?

Адвин: Больше четырех тысяч.

Скопас: Куруша, возьмешь пятьсот воинов, раненых и пленных, отведешь к отцу. После возвращайся.

Скопас с 55 000 воинами отправился на восток, широким фронтом поджигая степь. Куруша с ранеными, пленными и их охраной пошел на север. В его отряде оказался Само, Аксай и Пров. Раненые, кто мог ехать сами, ехали в седле, часть везли на повозках. Само ехал шагом рядом с Провом. Он молчал. В глазах его все еще стоял погребальный костер.

Само: Почему мы одних сжигаем, других хороним в землю?

Пров: Душа, очищенная огнем, сразу возносится на Небо. Чем дольше сохраняем тело, тем дольше душа привязана к нему, привыкшая за время земного странствия. Царей же и особо отличившихся героев, мы женим на родной земле и насыпаем холм, чтобы земля была беременна новым вождем.

Больше Само за всю дорогу не проронил ни слова. Глубоким вечером они достигли лагеря Иданфира. Здесь собралось уже более семидесяти тысяч воинов, больше, чем ожидал сам Иданфир. Вся степь поднялась и многие рода Голуни, помимо конной дружины Реши, пришли биться.

В лагере шел совет волхвов из всех родов, что приняли участие в войне. Было их больше сорока, здесь были жрецы, что несли службу в храмах Голуни и других городов различным Богам и Солнечной, и Лунной династии, ибо почитали всех, даже Чернобога, как одного из Ликов Рода Всевышнего, что есть Родитель всех Богов. Были тут и волшебники, что занимались волшбой, но в храмах не служили, полагая, что весь Мир - Храм, созданный Родом, и чародеи, что гадали по чаше с Сурьей, и кудесники, что творили чудеса, и кобники, что гадали по полету птиц и ивовым прутам, и кощунники, что ведали жребий-кошь, выпадающий человеку, и звездочетцы, что ведали звездную науку, и облакогонители, что вызывали дождь в засуху и разгоняли тучи в ливни, и ворожеи, что ворожили, и ведуны - хранители святого знанья Вед. Совет шел под открытым звездным небом, вокруг большого костра. Присутствовали на нем и Иданфир с Таксаком. Был тут и Браг, дед Само.

Руководил Советом Кологаст, Верховный жрец, жрец Рода Всевышнего. Это был древний, но могучий старец, в котором еще угадывалась былая стать. Он был слеп, но казалось, что его слепые очи, прикрытые веками, пронизывают все и всех вокруг. Передвигался он без посторонней помощи, опираясь на свой посох, свободно ориентируясь в пространстве. Лишь иногда он застывал перед неким препятствием, словно задумавшись, но после аккуратно обходил его. Он пользовался непререкаемым авторитетом и как Верховный жрец, и как муж, принесший своему народу много пользы. Посох его венчал Род Всевышний в виде Мирового Древа, над головой которого парил Орел, Птица Рода. По четырем стволам, сторонам Света, бежали волки и олени - звери Сварога и Вышня. С вершин стволов свисали колокольцы. Это был церемониальный посох.

Кологаст: Мы собрались решить, кого из Богов призовем на бой вместе с нами против врага, пришедшего ныне на нашу землю.

Встал Радим, жрец Бога Радогаста.

Радим: Перуна, Велеса, тех, кто всегда был с нами в годину испытаний.

Поднялся Асар, жрец Бога Велеса.

Асар: Велеса в этот раз мы звать не можем. Персы сами поклоняются ему в образе Асилы Мудрого, по-ихнему Ахура Мазда.

Радим: Тогда Перуна с Хорсом, они не раз ходили вместе.

Поднялся Дияр, жрец Бога Индры.

Дияр: Индру надо звать, Божественного Воина, Индру Дыевича, только он поможет в этой неравной битве. И жертвы принести живою кровью...

Часть жрецов возроптала. Встал Браг.

Браг: Мы суть славяне оттого, что Богов своих только славим, ничего не прося взамен. И Боги, наши Прародители - Сварожичи, что не берут жертв иных только плоды, зерно, да Сурью с молоком. Мы не ванны или эллины, приемлющие жертвы иные и даже человечьи.

Дияр: Индра не раз воевал и за Сварожичей и Перуна спасал, тебе ли не известно, Браг?

Браг: Известно, как и то, что сам Сварог послал земли трясенье в Пенже, где наши роды при Яруне поклонялись Индре, ставя его выше остальных и даже Рода!

Заговорили сразу многие. Вохвы разделились на почитавших детей Сварога и детей Дыя. Вдруг прогремел колокольцами посох Кологаста. Все замолчали.

Кологаст: Призовем Перуна, Хорса и... Индру.

Все молчали. После паузы Кологаст продолжил.

Кологаст: Предвижу, битва будет долгой, на пределе всех наших сил. Исход еще не ясен. Перс привел огромнейшее войско. Просто так он не уйдет, не напившись нашей крови. Но и этого ему будет мало. Он хочет поклоненья, чтоб мы склонились перед ним. Встать на колени легко, подняться трудно. Вспомните тех наших предков, что, сокрушив Ассирию, остались в Вавилоне и были порабощены Царем Набсуром, что персы называли Навуходоносор Второй. Их били палками по чреслам и детородным органам за малейшую провинность. С трудом они бежали от него, чтоб не рожать детей, к ярму привыкших с детства. Вот, что нас ждет. И сила пока на стороне персов... Мы призовем и Индру, коль речь сегодня идет о судьбе всего нашего народа.

Кологаст встал. Все поднялись. Он стукнул оземь посохом, и грозно звякнули колокольцы.

Кологаст: Решено. Иданфир, пусть воины готовят алтарь для жертвоприношенья.

Иданфир поклонился.

ЗТМ

На следующий день воины приготовили временный алтарь. Из вязанок хвороста, крепко связанных между собой, был воздвигнут прямоугольный холм. Длиною он был сто сорок метров, шириною - тридцать, высотою - десять. Одна сторона его была пологой, и по ней шел неширокий настил из досок. Три стороны были отвесны. На вершину холма два воина водрузили церемониальный меч. Он был железный, отлит еще во времена Арианты, длиною два метра. Наполовину его воткнули в хворост. Все войско выстроилось напротив пологой стороны алтаря, освобождая площадь перед ним. На площади находились люди и животные, которых приносили в жертву. Это были три петуха для Перуна, семь коней для Хорса и двенадцать пленника, по одному из сотни, тех, что привел Куруша, для Индры. Обряд проводили три жреца, служителя Перуна, Хорса и Индры. С ними был и Иданфир, как царь он принимал участие в проводимом ритуале. Иданфир был в золотых доспехах, золотом шлеме и алом плаще с золотой вышивкой двух львов. На земле, на шкурах гепардов лежали священные предметы царских скифов - золотой плуг, золотая свирель, золотая секира и золотая чаша. Они были символом сословий, и по легенде их получил первый царь скифов от Таргитая, что есть одно из имен Тарха Дажьбога.

Само вместе с Аксаем и Провом, стояли в толпе воинов с дальнего конца площади. Само видел, что происходило на площади, но не слышал всего. Так как глухо рокотали барабаны и ветер уносил слова жрецов. Он спрашивал у Прова, тот обьяснял суть происходящего.

Пров: Петухи для Перуна.

Жрец Перуна подошел с жертвенною чашей. Петухам отрубили головы. Наполнив чашу кровью, жрец пошел с нею на искусственный холм. Произнося заклятья, он вылил кровь из чаши на огромный меч.

Пров: Лошади для Хорса.

Жрец Хорса подошел к стреноженным и связанным коням. Они лежали на земле, их держали воины. Одному из них пробили артерию на шее. Жрец наполнил чашу.

Остальных коней удушили, свернув головы. Произнося заклятья, жрец взошел на холм и излил кровь на меч.

Жрец Индры направился с жертвенною чашей к пленникам. До слуха Само донеслись его призывы-заклинанья.

Жрец Индры: Ехи Ма Йазих Индра! Ахимайя! Ехи Ма Йазих Индра! Ахимайя!...

Пров: Призывает Индру. Люди для него. Много лет такого не было.

Само: Скажи, что это значит, призвать Индру?

Пров: Это значит, Индра, если откликнется, будет воевать вместе с нами... это значит, что не будет пленных... это значит, будут отравленные стрелы, отравленные источники воды и все темные приемы ведения войны... Вот, что это значит.

Ноздри Прова хищно раздулись, единственный глаз горел яростью. Само невольно отвернулся.

Пленники стояли на коленях, руки их были связаны сзади. За каждым из них стоял воин с мечом. Первому из них перерезали горло, чтобы наполнить чашу. Остальным сразу отрубили головы. Жрец поднялся с чашей на холм-алтарь и вылил кровь на меч. Затем спустился. Воины мечами разрубили путы у упавших тел, и с глухим звуком, от которого у Само мурашки пошли по телу, отрубили у мертвых правые руки. Затем они подкинули руки в воздух. Двенадцать рук, разбрызгивая еще теплую кровь, упали на площадь. Само вздрогнул и отвел глаза. Он не смог вынести этого зрелища.

Жрец Индры: И как мы лишаем врагов наших правой руки, лиши их, Индра, силы и мужества.

Обряд был завершен. Барабаны стихли. Воины сносили все мертвые тела, и людей, и животных на алтарь. Меч вынули и не вытирая, унесли. Затем алтарь, вместе с телами подожгли. Войско расходилось в тишине, лишь потрескивал разгорающийся хворост.

ЗТМ

Вечером Браг и Само сидели у костра. Само был подавлен смертью отца и тем кровавым обрядом, что произошел сегодня.

Само: Скажи мне, в чем смысл этой бойни? В чем смысл всех войн?

Браг: У земных властителей и народов может быть множество причин. Но если посмотреть на все духовными очами, ты увидишь, всегда и везде идет противоборства Белобога с Чернобогом. Иногда это происходит мирно, но чаще в войнах. То, что созидает на Земле Белобог, то Чернобог испытывает на прочность. Недаром говорят, что Чернобог - секира в руках Бога. И, наоборот, всё то, что хочет распространить на Земле и в людях Чернобог, разрушаем мы, дети Белобога.

Само: Когда же эта распря прекратится и кто-то победит?

Браг: Никогда. Пойми, нет абсолютного добра и зла. Белобог и Чернобог - все есть дети Всевышнего, ибо Он есть Всё. Но их борьба есть Путь познанья. Не узнавши зла, как ты узришь добро, не вкусив добра, не будешь знать, что зло. Твое тело бренно, оно ищет сытости и удовольствий, а дух твой хочет стяжать истины и любви. Ты сам есть поле битвы. И так во всем. Познавши то и это, ты в силах выбрать Стезю Прави, срединный путь. Не творить зла, но и не ждать от добрых дел вознагражденья, быть беспристрастным, тогда ты Воин Духа, идущий путем Прави и действия твои не расходятся с предначертаньем Бога. Коль надо биться - бейся без сомнений, коль надо проявить великодушие - проявляй.

Браг замолчал. Молчал и Само. Осмысливая его слова.

Само: А в чем же смысл сегодняшней братоубийственной войны? Как я понял, персы с нами одного корня, поклоняются тому же Велесу?

Браг: Да, персы с нами одного корня... Но уже отошли от почитания Всевышнего Бога Рода, чтут лишь одного из его сыновей. От Вавилона и Ассирии, которых мы однажды сокрушили, взяли худшее - рабство и деспотическую власть. Как же нам не биться, когда они пришли с мечом. Сегодня наш час испытаний на крепость духа.

Браг поворошил концом посоха огонь. Костер разгорелся ярче.

Браг: Так что, иди и бейся, Само. Ты сегодня в воинстве Перуна, и даже, если ты падешь на поле битвы, Перуница напоит тебя живой водой и вознесет на небо к нашим предкам, и там продолжишь биться вместе с нами. Иди.

ЗТМ

Иданфир напутствовал, провожая Курушу. Оба сидели на конях. Воины, возвращающиеся в войско Скопаса, уже тронулись.

Иданфир: Ты ведешь с собою десять тысяч воинов на подмогу Скопасу, я продолжу путь севернее Дария... Куруша, мне нечего добавить к тому, что ты уже знаешь... Я учил тебя, теперь учись у Скопаса. Он лучший полководец из всех, кто мне известен. Будь достоин... И вот еще... Передай ему, когда у Дария начнется падеж скота, я буду оставлять как бы случайно отары овец, слабо охраняемые, пусть думают, что это их добыча. Скажи, я не хочу, чтобы он бежал из степи раньше срока, прежде чем испьёт до дна чашу нашей мести. Скачи, Куруша.

Иданфир обнялся с сыном, не сходя с коня. Развернулся и поскакал, не оглядываясь. Куруша тоже.

ЗТМ

13. Послы

Голос за кадром: Шел пятнадцатый день пути Дария по землям скифов. Его войско приближалось к Днепру-Борисфену. Скопас с войском опережал его на один дневной переход.

Войско, ведомое Скопасом, двигалось на восток. За ними горела и дымилась степь. Внезапно они увидели небольшой караван из двух десятков кибиток, едущих на север. Такого быть не должно. Все уже покинули эти места. Прискакал дозорный.

Скопас: Что это за люди и почему они не ушли со всеми?

Дозорный: Это люди Иданфира. Умер их глава семьи, они справляли траур и обряды. Четырнадцатый день прошел, и они движутся теперь на север.

Скопас: Кто он был?

Дозорный: Мося, сын Арка из рода Руса.

Куруша, ехавший рядом со Скопасом, встрепенулся.

Куруша: Я знаю их. Дозволь мне сопроводить?

Скопас: Хорошо. Возьми людей, сколько считаешь нужным, и проводите их до вечера, потом догоните.

Куруша отьехал. В нем боролись чувства. Он знал, что там едет Мала, и всей душой хотел ее увидеть. Но слова отца, сказанные в последний день перед войной, осели в его сердце. Минуту он колебался, но победила честь и желание быть благородным до конца, тем более он знал, что у Само в битве погиб отец и тот его вывез с поля боя. И Куруша направился к нему.

Куруша: Само, в тех кибитках едет Мала. Они провожали в последний путь ее отца. Мы будем их сопровождать. Пров, отбери сотню воинов.

Глаза Само в первую секунду с недоверием смотревшие на Курушу, зажглись радостью. И тут же стали серьезными, он понял, насколько это опасно для его любимой, ведь персы, совсем рядом. Сотня воинов отделилась от основного войска и поскакала в сторону кибиток. По мере приближения и Само, и Куруша напряженно вглядывались, ничем не выдавая своих чувств. Впрочем, Само испытывал признательность к Куруше, который мог бы и не позвать его. И вот из одной кибитки показалось знакомое лицо. Сердце Само, и так стучавшее неровно, забилось еще сильнее. Мала увидела его и закричала.

Мала: Само!

Куруша, не глядя на нее, проскакал мимо, в голову колонны, подгоняя на ходу.

Куруша: Скорее! Всем двигаться скорее! Персы близко, идут за нами!

Защелкали хлысты. Женщины, управлявшие повозками, стали подгонять быков, хоть это и не сильно сказалось на их движении. Кроме женщин и детей в кибитках, верхом ехало несколько мальчиков и пара стариков. Среди них был и Меандр. Само подьехал вплотную к кибитке. Мала, перегнувшись обняла его и поцеловала. Какое-то время они ехали, держась за руки.

Само: Что случилось с твоим отцом?

Мала: Он умер на следующий день, как ты уехал.

Само: Отчего?

Мала: Вышел его земной срок.

Само: А мой... погиб во время битвы с персами.

Мала сжала его руку. В глазах ее блеснули слезы. В это время подскочил Меандр.

Меандр: Самокл!

Само (разжав руку Малы): Меандр! Ты здесь? Вот уж не думал...

Меандр: Ты же поручил своей возлюбленной заботу обо мне. Она очень старалась. Я никуда не уехал, не знаю, к чему это приведет, но что случилось, то случилось...

Само (озабоченно): Персы близко, к вечеру они будут здесь, мы проводим вас насколько это можно и вернемся к войску.

Меандр: Вы бились с ними?

Само: Да. Их очень... очень много, мы дали бой и отошли.

Меандр: Куда теперь?

Само: Не знаю. Наверное, за Дон. Возможно, там поднимутся другие племена, и все решится, но... я не посвящен в план царей.

Меандр: Царей?

Само: Еще три царства выступили с нами. Нас ведет сармат, Иданфир идет севернее с будином и голунью, надеюсь, уже завтра вы пересечете его путь и тогда вы в безопасности.

Меандр: И много ли всего собрали войск?

Само посмотрел на Меандра. Меандр был невозмутим.

Само: Меньше, чем у Дария...

Меандр: Извини, я знаю, что тебе сейчас важнее, я поскачу вперед.

Меандр ускакал и руки Само и Малы снова нашли друг друга.

ЗТМ

Орел, парящий в небесах, видел с высоты своего полета степь. По ней тянулась неровная, черная полоса выжженной земли. Где-то она разбегалась на многие километры, разгоняемая ветром, где-то сужалась, где-то были видны зеленые островки травы, где-то была выжжена под корень. Вдоль этой полосы двигалось войско Дария, поднимая в воздух пыль и гарь. Сам Дарий ехал в своей повозке, закрывши окна, чтобы не дышать этой гарью. С ним, как обычно, был Видана. Между ними шел диалог

Видана: Скоту не хватает пищи на выжженной земле, еще немного и начнется падеж, мы останемся без мяса, учитывая, что наши отряды, посылаемые за провиантом, лишь только отрываются от войска и уходят вглубь, подвергаются нападенью скифов, которые, как будто таятся со всех сторон. Они стали применять отравленные стрелы. Противоядья нет, от малейшей раны люди гибнут, кто через сутки, кто через двое, кто вовсе через несколько часов от зараженья крови. Солдаты в страхе, никто не хочет быть в дозоре. Каждую ночь скифы совершают вылазки на лагерь, иногда довольствуясь обстрелом, иногда короткой стычкой. Мы теряем людей, немного, но постоянно. Вынуждены держать в готовности отразить атаку каждую ночь до ста тысяч людей, не зная их количество и намеренья. Люди устают...

Дарий молчал, глядя куда-то отстраненно.

Дарий: Где их войско?

Видана: Наша разведка постоянно наталкивается на их мелкие отряды, рассыпанные по степи. Мы не знаем точно. Но, судя по следам и их стоянкам, они нас опережают не более, чем на день пути.

Дарий: Когда-то это должно кончится, степь не бесконечна, куда-то же они идут и тянут время не случайно.

Видана: Как знать, собираются ли они для нового удара, или просто бегут, не придумав ничего лучше...

В окошко постучали. Видана отворил его. В повозку, вместе с ветром, ворвался запах гари. Это был бессменный Гобрий, главнокомандующий Дария.

Гобрий: Передай царю, послы от скифов.

Дарий (взглянув на Видану): Та-а-а-а-к... Своевременно, как никогда. Ну что, получим мы сегодня ответы на свои вопросы? Командуй остановку, разбивайте лагерь, ставьте мой шатер. Послы пусть ждут.

Солнце садилось. Лагерь кипел своей жизнью. В центре него в шатре Дария происходила встреча с послами скифов. Дарий сидел в парадном обличии на троне, сзади стояла охрана, вокруг шесть высших советников и Видана. В шатре было много персов-командиров. Вошли семь скифов. Это были воины Иданфира. Они поклонились Дарию, но не в пояс. Сзади подошел перс и положил копье на плечо одному из скифов, заставляя склониться. Скифы поклонились еще раз. Перс не убрал копье, заставляя их встать на колени. Скифы выпрямились, не обращая на него вниманья.

Дарий: Оставьте их. Им неведомы наши порядки. С варваров спрос невелик, пока они не наши подданные. Пусть стоят.

Перс отошел. Старший скиф на плохом мидийском приветствовал Царя.

Старший скиф: Мы принесли тебе дары от нашего Царя.

Дарий: Покажите.

Скифы поставили перед ним клетку с птицей, клетку с мышью, клетку с лягушкой и пять стрел.

Дарий: Что это значит?

Старший скиф: На словах ничего не было сказано. Одни дары, смысл которых ты должен понять сам.

Дарий (оглядев окружение): Кто хочет поупражняться в остроумии?

Все молчали. Заговорил Ардашир.

Ардашир: Мой Царь, я думаю, что скифы таким образом отдают себя твоей власти и в знак покорности приносят тебе свои земли (Ардашир указал на клетку с мышью), свое небо (он указал на клетку с птицей) и свои воды (клетка с лягушкой), и склоняют свое оружие.

Дарий задумался.

Дарий: Не думаю, что так все просто. Иначе, зачем было играть в загадки.

Он помолчал. Больше никто не говорил.

Дарий: Позовите сюда предводителя саков.

Через некоторое время в шатер вошел Кайсак, воин исполинского роста и телосложения. Косо взглянув на скифов, он преклонил колено.

Кайсак: Великий Царь, я прибыл по твоему приказу.

Дарий: Встань. Посмотри - скифы принесли мне дары. Что они значат, по-твоему?

Кайсак посмотрел на клетки, потом на скифов. Те смотрели на него с плохо скрываемым презреньем.

Кайсак: Царь, ты ждешь от меня правды?

Дарий: За неправду я тебя казню.

Кайсак: Это известные мне знаки. Они означают: если вы персы, как птицы не улетите в небо, или как мыши не зароетесь в землю, или как лягушки не скроетесь под водой, то не вернетесь назад, пораженные нашими стрелами.

Гул возмущения заполнил шатер. Персы негодовали. Скифы оставались внешне спокойными. Взгляд Дария потемнел.

Дарий: Здесь не может быть ошибки?

Кайсак: Нет, мой Царь.

Все замолчали.

Дарий: Казнить их.

Видана: Мой повелитель, может быть сначала их пытать и узнать их планы?

Дарий: Не думаю, что скифы столь опрометчивы, пославши тех, кто хорошо осведомлен о замыслах их царя. Впрочем... попытайте счастья. Потом казнить, как можно более жестоко.

Охрана окружила скифов, направив на них оружие. По их лицам можно было догадаться, что они все поняли. Но остались такими же спокойными, что и в начале. Старший даже улыбнулся - смысл даров дошел до Дария.

ЗТМ

В лучах закатного солнца Само и Куруша провожали взглядом удаляющиеся кибитки, в которых ехала семья Малы.

Куруша: Здесь они уже в безопасности. Дозоры персов не решатся зайти так далеко, они уже боятся нас. Я оставил воина, он вернется через день и расскажет, как они добрались. А нам пора.

Само: Я хочу тебя поблагодарить, Куруша, за то, что ты меня взял с собой.

Куруша посмотрел на Само.

Куруша: Я воин, а не плетущая интриги баба.

Само: Прости, если я плохо думал о тебе.

Куруша помолчал.

Куруша: Прости и ты меня за несправедливые слова. Ты в битве проявил себя. Ты настоящий сколот.

Они посмотрели друг другу в глаза и, развернув коней, потрусили к отряду, что ушел вперед.

ЗТМ

14. Предательство

Поздно ночью, почти под утро Видана разбудил Царя.

Видана: Прости меня, Дарий. Но есть важное известье. Пришел человек.

Дарий: Хорошо, я сейчас выйду.

Через некоторое время Дарий, одетый и словно бы не спавший, вышел и сел на трон. В шатре кроме Виданы и коленопреклоненного Меандра никого не было. Если не считать охрану.

Дарий: Кто ты и зачем пришел?

Меандр: Я Меандр, твои "глаза и уши". Мой хозяин, Азармеджут, начальник твоего гарнизона в Самосе. Вот его печать.

Меандр вытащил откуда-то из-за пазухи цилиндрическую печать и протянул Видане. Тот осмотрел ее и утвердительно кивнул Царю.

Дарий: Говори.

Меандр: Еще весною, узнав о походе на скифов, мой хозяин отправил меня в степь, чтобы я, под видом купца, проник как можно глубже и действовал по обстановке. Мне несказанно повезло, в Ольвии я встретил скифский караван, где был мой приятель юности, грек, поселившийся у скифов. Так я легко достиг их главного селенья и встретился с царем их Иданфиром. Далее ты вступил в их земли. До последнего я держался с их людьми, уходящими на север в град Гелон. Но сегодня ночью, я отстал и прискакал сюда, загнав коня.

Дарий: Почему ты не пошел с их войском?

Меандр: Это вызвало бы подозренья, ведь я "купец", к тому же иониец.

Дарий: Что тебе известно?

Меандр: У них два войска. Одно ведут сарматы, ты идешь вслед за ним. Второе, севернее, ведет сам Иданфир, с ним будины и гелоны. Точную численность не знаю, но точно, что даже вместе они меньше твоего.

Дарий: Их планы?

Меандр: Могу лишь предполагать. Они ведут тебя за Танаис, где обитают другие племена, покуда не участвующие в битве. Возможно, они хотят, таким образом, их привлечь и там дать решающий бой.

Дарий задумался, откинувшись на троне.

Дарий (рассуждая вслух): Если все так, как ты сказал, мне это на руку, покончить разом... Это все, что ты имеешь?

Меандр: Одна семья, человек семьдесят, женщины, старики и дети, встала на ночлег в четырех часах быстрой скачки от твоего лагеря. Я оттуда. Среди них есть девушка, ее любит сын царя Иданфира, он даже сопровождал ее. У меня есть план, как, захватив ее, схватить позднее и его, воспользовавшись его молодостью и горячностью. Возможно, Иданфир стал бы сговорчивей с тобою, или тебе проще было бы вызвать его на бой, пока он не готов.

Дарий: Все это недостойная возня...

Дарий опять помолчал, размышляя. Меандр ждал.

Дарий: Хотя... Кто его знает, что там в будущем. Что тебе для этого необходимо?

Меандр: Человек тридцать воинов. Чем их будет меньше, тем больше шансов проскочить мимо скифов, которые следят за тобой.

Дарий: Хорошо. Расскажи свой план, и если он принесет удачу, я награжу тебя...

ЗТМ

Через сутки, также под утро дозорные из войска Скопаса встретили в степи Меандра. Он был ранен в руку, рука была на привязи, и еле держался на коне.

Меандр (по-скифски): Пить... Вода...

И свалился наземь. Его доставили в лагерь. Через некоторое время Куруша нашел в лагере Само. Куруша был мрачен.

Куруша: Пойдем.

Само без слов поднялся и пошел за ним, не спрашивая, но, чувствуя, что случилось что-то важное. Они пришли в небольшой походный шатер Скопаса. Меандр был там, взор его был все еще туманен, но он мог говорить. Само, забыв поприветствовать царя, бросился к Меандру.

Само: Меандр! Что?... Что с Малой?

Меандр (подняв глаза на само): На нас напали... саки... дайте мне еще воды... или вина...

Ему подали меда. Он с жадностью отпил.

Меандр: Как только стемнело, нас окружил отряд, человек сорок-пятьдесят. Стариков и нескольких мальчиков, оказавших сопротивленье, убили сразу, и нескольких женщин, меня ранили... я не оказал сопротивленья... да, я не воин, Самокл... остальных связали и увели в лагерь персов... Малу тоже...

Куруша: Что он говорит?

Само отсутствующим взглядом посмотрел на Курушу. Куруша тряс его за плечо.

Куруша: Что он сказал?

Само (с трудом): Мала у персов... и вся ее семья...

Куруша вскочил на ноги, схватился за меч, не зная, что делать и куда деть накатившее отчаяние.

Само резко схватил Меандра за плечи и стал трясти, пронизывающе глядя ему в глаза.

Само: Это правда?! Всё правда?!

Меандр застонал от боли в раненной руке. В глазах его читался страх

Меандр: Прости... Не надо было мне оставаться... Я не готов... Это не мое...

И Меандр снова провалился в беспамятство. У Само от бессилья упали руки, он сидел отрешенно, не видя ничего вокруг. Куруша, напротив, готов был немедленно бежать, сражаться, крушить и убивать.

Куруша: Мы нападем на лагерь... Мы отобьем их...

Скопас сохранял спокойствие.

Скопас: Смиритесь. Мы им не поможем. В лагере больше 600000 воинов, а у нас? Это война и ее неизбежные жертвы.

Куруша выскочил из шатра, не в силах говорить, но понимая справедливость слов Скопаса. Само так и не пришел в себя.

ЗТМ

Днем, пришедший в себя и оклемавшийся Меандр, ехал на коне рядом с Само и Курушей. Он говорил, они слушали его.

Меандр: В лагере я обьяснил им, что я купец из Самоса, которого война застала здесь. Назвал им имена всех знатных персов, что я знаю лично, мне поверили, да и мой вид говорил сам за себя. Меня освободили, предоставив самому себе, никто за мною не следил. Еще, я сказал им, на свой страх и риск, что Мала из царского рода, знатная скифянка. Ее и ее мать отделили от остальных. Пока персы решают, что с ней делать, их поселили в отдельную палатку с небольшой охраной. Остальных женщин... отдали солдатам. Это все, Самокл, что я мог сделать.

Само: Почему ты бежал от персов?

Меандр: Я не герой, Самокл, ты это знаешь. Мною двигал страх. Вдруг, кто из захваченных женщин, рассказал бы о нашей дружбе, могли решить, что я ваш шпион в Ионии, или предатель, принесший весть о их походе. Тогда б меня пытали...

Само: Где держат Малу?

Меандр: При обозе, там в клетках, еще около двух десятков пленных скифов, попавших в плен после боев.

Само (Куруше): У меня родился план. Нужны греческие доспехи и одежда. И сакские, они ведь мало отличаются от наших. Ночью мы проникнем в лагерь и спасем ее. Ты со мной?

Куруша: Ты еще спрашиваешь? Только никому ни слова, узнает Скопас, запретит, он отвечает за меня перед отцом.

Само: Меандр, ты пойдешь с нами.

Меандр (в страхе): Обратно?! Ты в своем уме?! Я не воин, я и так... я покажу вам схему лагеря и примерное расположенье...

Само (твердо): Ты пойдешь с нами. Во имя нашей дружбы. Без тебя у нас меньше шансов.

Само смотрел в глаза Меандра. В конце концов, Меандр опустил взгляд, и смирился.

Меандр (обреченно): Да...

ЗТМ

Вечером того же дня у костра сидели Само, Меандр, Аксай, Куруша и Пров.

Само: Я и Меандр будем изображать греков, Куруша, Пров, вы - саков. Главная опасность, проникнуть в лагерь. Представимся разведкой, если что. В самом лагере, думаю, уже не опасно, там уймища народу. Меандр проводит до палатки Малы, там будем действовать по обстановке.

Аксай: Я пойду с тобою, брат.

Само (мягко, но решительно): Нет, Аксай. Кто останется старшим в семье, если все погибнем? И потом, если... мы не вернемся днем, все расскажешь Скопасу. Ты понял? И не пытайся идти за нами, я как старший тебе приказываю.

Аксай надулся и замолчал.

Пров: Лихое дело вы задумали... Ну, я-то старый, мне умирать, не горевать... Вот, Скопас...

Куруша: Пров, ты дал слово!

Пров замолчал.

Само: Все ли у нас готово?

Куруша: Греческое есть все, панцири, поножи, шлемы... Вот, сакского немного... да кто там в гуще разберет, разница невелика.

Само: Ладно. Тогда выходим из лагеря, в степи переоденемся.

Меандр и Пров поднялись и ушли собираться.

Куруша (смотря в глаза Само): Само, у нас есть обычай, идя на смерть, брататься. Если... ты не против.

Само: Куруша... для меня это будет честь.

Куруша (Аксаю): Принеси чашу вина.

Аксай повиновался. Само и Куруша сели рядом. Каждый сделал надрез на ладони и пролил несколько капель в чашу. Потом они соединили порезанные руки и по очереди отпили из чаши.

Куруша: Что бы ни случилось в жизни, и сколько бы нам не отмерил Бог, ты мой брат. Моя жизнь отныне связана с твоей.

Само: И я готов отдать свою жизнь за тебя... мой брат.

Они крепко обнялись.

ЗТМ

Само, Меандр, Куруша и Пров шли по лагерю врага. Само и Меандр были одеты в хитоны с коротким рукавом, медные панцири из двух половинок, защищавшие грудь и спину, на ногах у них были медные же поножи, на головах - шлемы с гребнем из крашенных конских волос, короткие мечи у каждого на поясе. Само снял амулет-коло с шеи. Куруша и Пров, были в сакских стеганых квадратами куртках, действительно мало отличавшихся от скифских, в штанах, что за исключением деталей и узоров тоже были одинаковы, на головах у них были круглые шлемы сарматского образца, которые можно было встретить и на саках. Экипировка и спокойствие, с которым они миновали часовых, дали им возможность беспрепятственно проникнуть в лагерь. На вопросы кто они, Само и Меандр представились своими греческими имена, сообщив, как и было договорено, что они дальняя разведка. Коней, чтобы не привлекать внимания, они оставили у общей коновязи, рядом с входом. Лагерь жил ночною жизнью. Несмотря на поздний час, в свете костров, горевших в проходах между палатками, и больших медных светильников в форме чаши на скрещенных ногах, множество людей двигалось в разные стороны, занятые своим делом. Многие из них были в полном вооружении, готовые встать на защиту лагеря в случае атаки. Сам лагерь занимал площадь больше трех квадратных километров. Он не был огорожен частоколом, что было бы накладно, учитывая его размеры, делать каждый раз, да и отсутствие деревьев в таком количестве, делало эту задачу невозможной. По его периметру выстраивали повозки и телеги, чтобы затруднить проникновение при атаке скифов, случись она. Путь друзей лежал к его западной части, где располагались обозы и тыловые службы: кузни, лазареты, скот, даже походные лавки мелких торговцев и перекупщиков военных трофеев. Пару раз их окликали по-гречески, ища кого-то, но больше на них никто не обратил внимания. Наконец они были у цели. Метрах в тридцати от них была ничем не примечательная палатка в ряду таких же. Единственно, что ее отличало, наличие двух часовых-персов.

Меандр: Вот она, я узнал одного из часовых, он был и в прошлую ночь.

Они остановились, встав кругом, словно разговаривая о чем-то беззаботно. Само, правда, как и Куруша, с трудом сдерживался и отводил взгляд от палатки, где всего в нескольких десятках метров от него была Малуша.

Куруша: Ну, что подойдем? Мы с Провом их заколем в горло, чтоб не успели крикнуть и затащим в палатку, вы с Меандром нас прикроете телами, народу здесь не так уж много.

Меандр (явно волнуясь): Подождите, это неразумно. Вдруг там сейчас нет Малы? Вдруг, она в другом месте.

Само: Что ты предлагаешь?

Меандр: Мммм... Я думаю... Тот часовой, возможно, он меня тоже запомнил. Я подойду, попробую узнать, там ли она, осторожно...

Само и Куруша переглянулись и кивнули головами.

Куруша: Хорошо, только не встревожь его.

Меандр снял шлем, вздохнул всей грудью.

Меандр (бодрясь для виду): Ну, побуду хоть напоследок героем.

Меандр направился к часовым, остальные остались на месте. Подойдя к ним, Меандр заговорил с крайним, тот, слушая, кивал. Вдруг, он скрылся в палатке. Тут же раздался резкий звук, как будто протрубили в раковину. Через секунду из палатки и, из соседних с ней, побежали вооруженные воины. Меандр стоял, как ни в чем, ни бывало. Секунду, две три, Само, Куруша и Пров пребывали в замешательстве. Но, когда воины появились и за их спинами, и справа и слева от них, осознание предательства, наглого, искусного и уже неотвратимого пришло к ним. Они синхронно выхватили мечи и встали спина к спине. Круг из воинов, образовавшийся столь стремительно вокруг них, стал сжиматься. Это были персы из "Бессмертных", гвардии Дария. Меандр, боясь, что в общей схватке могут убить Курушу, кричал главному из персов.

Меандр: Берите всех живыми! Берите всех живыми, после разберемся!

Персы, закрывшись щитами, с обнаженными мечами сжимали круг. Само, Куруша и Пров кружились на месте, для острастки делая выпады вперед и яростно маша мечами. У персов появилась сеть. Два перса, выскочив вперед, растянули ее и пошли на Прова. Пров сделал два шага вперед и рубанул с размаху по сети, она спружинила, лишь несколько ячеек толстой вязки порвались. Зато Куруша, сделав неожиданный бросок, сразил одного из державших ее. Перс рухнул. Пров пошел на второго, тот отбежал, таща сеть за собой. Куруша, размахивая мечом, вытащил у убитого перса меч из ножен. Теперь он был вооружен двумя. Само в это время прикрывал их спины. Персы не торопились, понимая, что пленниками деваться некуда. Из-за их спин почти одновременно вылетели три аркана. От первого Пров уклонился, второй упал ему на плечи, но он успел приложить меч к груди и, когда петля стянулась, разрезал им веревку. А вот с третьим он не успел ничего сделать, петля охватила ему вновь грудь и плечи. Аркан резко дернули, и Пров упал. Его потащили по земле. Ни Само, ни Куруша, не могли ему помочь, отбиваясь от синхронно действующих врагов, которые ринулись на них, как только полетели арканы. Они не наносили ударов по Само и Куруше, только отбивались, стараясь оттеснить их друг от друга. Пров, которого волокли по земле, извиваясь, еще успел кого-то ранить в ногу, но на него навалились и оглушили несколькими ударами по голове, не спас и шлем. Куруша и Само остались вдвоем. Оба тяжело дышали. Кружились спина к спине, иногда на выкрике, делая выпады и стараясь поразить врагов. Но тщетно. Против них были опытные воины, прошедшие немало битв. Они знали свое дело. Опять появилась сеть. На этот раз ее пытались накинуть на Само. Само с криком бросился на одного из державших, тот быстро отступил и Само оказался в окружении сразу нескольких воинов. Куруша отбивался от других, воспользовавшихся ситуацией. Само нанес несколько ударов, и тут резкая боль пронзила его, кто-то вонзил ему меч в бедро. Само рухнул на одно колено. В ту же секунду на него упала сеть. Он покатился по земле, пытаясь высвободиться и превозмогая боль в ноге, но тщетно, сразу три воина упали сверху, прижимая его своим весом. Куруша, размахивая двумя мечами, кружился на одном месте в полном окружении. Краем глаза, он видел, что и Само повержен. Очередь его. В эту секунду он ясно осознал: его, царского сына, пленят, чтобы использовать... его отцу придется делать тяжкий выбор между жизнью сына и благом рода, он подвел отца... ОН ПОДВЕЛ ОТЦА! Решение пришло мгновенно. Куруша затравленно оглянулся и резко крикнул.

Куруша: Прощай, брат!

Он бросил один меч, а второй резко воткнул себе в живот, в область паха, там, где кончался доспех. Само захрипел, придавленный к земле. Последнее, что он видел, как Куруша упал сначала на колени, а потом навзничь в окружении врагов. Само оглушили, он потерял сознание.

ЗТМ

15. Ночной бой

Утром, еще до восхода солнца лагерь персов уже был на ногах и собирался в путь. Снимались палатки, собирался скарб, ревели ослы и мулы. Само очнулся. Он сидел на земле, спиной к столбу, врытому в землю. Его завязанные руки охватывали столб. Рана на ноге была перевязана кое-как, но не кровоточила. Лицо было под коркой спекшейся крови. От потери крови, он был слаб, его мутило, малейшее движенье отдавалось тупой болью в ноге. Вокруг ходили люди. Он увидел Меандра, который разговаривал с каким-то знатным персом.

Видана: Где твой царевич?

Меандр: К большому сожаленью, он успел покончить с собой в последний миг.

Видана поморщился.

Видана: Забудь о награде, ты не справился... Хотя план был и неплох... Эти двое чем-нибудь ценны для нас?

Меандр: Они знают не больше моего. Единственный, кто мог бы быть осведомлен, был Куруша. Что мне с ними делать?

Видана: Старика убей, молодой сгодится как раб.

Меандр: Он знает мой секрет, для моей работы это лишнее.

Видана: Делай, что хочешь, они в твоей власти.

Меандр низко поклонился. Видана развернулся и ушел. Меандр дал кому-то, кого не видел Само, знак. Два дюжих перса привели Прова. Руки Прова были привязаны к длинной палке, лежащей на его плечах. Концы этой палки и держали персы. Пров был раздет по пояс и бос, ноги его были связаны. Своим единственным глазом он покосился на Само. Само проводил его глазами. Сзади к Прову подошел еще один перс в кожаном фартуке до колен - палач. Изогнутым ножом он сделал глубокий надрез поперек всей спины Прова чуть ниже шеи. Пров молчал. Потом двумя крюками он зацепил кожу и с силой потянул ее вниз. С треском кожа отдиралась от спины широкой полосой. Пров глухо замычал. Открылись мышцы, сухожилия, пока вся спина Прова не стала окровавленным куском мяса. Кожа болталась как большая тряпка на пояснице. Ноги Прова подогнулись, он обвис на палке. Тонкими ручьями кровь стекала со спины по ногам и капала на землю, сворачиваясь в пыли. Меандр хладнокровно наблюдал. Потом он подал знак. Палач вернулся с чашей соляного раствора и вылил ее на спину Прову. Сдавленный крик вырвался из сжатого рта Прова, тело его конвульсивно изогнулось и, судорожно дернувшись несколько раз, бессильно повисло, голова упала на грудь. Пров потерял сознанье от болевого шока. Персы державшие палку, повинуясь приказу Меандра, бросили его на землю в пыль, умирать. Само, смотревший на всю процедуру, отвернулся. К нему подошел Меандр.

Меандр: Посмотрел? Тебя ждет та же участь. Может быть, завтра, может, послезавтра, мне решать...

Само разлепил запекшиеся губы.

Само (хрипло): Почему?

Меандр: Что почему? А, ты, наверное, имеешь... зачем ты здесь и почему я предал? Нет, Самокл - или тебя лучше звать Само? - я не предатель, то - моя работа. Помнишь, я говорил тебе про перса, что спас меня от долговой тюрьмы. Его товар я вез, когда пропали мои суда. Он дал мне выбор - рабство или служба на него, стать шпионом, его "глазами и ушами". Как понимаешь, я недолго колебался. Сначала мне претило, а потом... я оценил то тайное могущество, что дает такая жизнь... играть чужими судьбами, знать больше, чем другие - это власть, пусть даже и не проявленная...

Меандр улыбался. Глаза его светились.

Меандр: Мне нужен был Куруша, ты лишь игрушка в моих руках. Хотя, не скрою, тут не обошлось без мелкой мести. Ты счастливчик, в наших детских играх всегда был заводилой, а попадало больше мне, всегда был впереди, а я лишь тенью... Потерял мать, нашел отца, лишился родины, обрел другую. Не слишком ли все гладко?

Меандр перестал улыбаться, глаза его сузились.

Меандр: Да еще учил меня, вы, греки, идете в Пекло, молитесь не тем Богам... Кем ты возомнил себя в этом стаде пастухов? Ну, ничего, Дарий научит вас повиновенью и месту в жизни, что отведено варварам.

Меандр развернулся и пошел. Само, преодолевая слабость, крикнул ему вслед.

Само: Что?!... Что с Малой?!

Меандр остановился.

Меандр: Ах да, совсем забыл... Кому она нужна, ее кинули солдатам... Надо отдать ей должное, она расплела чулки и удавилась. Вот, сохранил специально для тебя...

Меандр достал из-за пазухи русую косу и бросил ее Само. Коса упала в нескольких метрах от него в пыль, смешанную с кровью Прова. Из груди Само вырвался хриплый крик ненависти, отчаяния и боли, он затрясся всем телом и снова провалился в беспамятство.

ЗТМ

Войско, которое вел Скопас, шло по степи на восток, все также опережая Дария на один дневной переход. Был полдень, когда к Аксаю подьехал воин.

Воин: Тебя зовет царь.

Аксай уже знал причину, с самого утра, как они вышли, он беспокойно оглядывался назад, ожидая появленья Само, Прова и Куруши. Он уже сам готовился к разговору, но все оттягивал момент, надеясь, что они вот-вот догонят. Аксай поскакал вперед и вскоре сравнялся с Скопасом и его свитой из командиров.

Аксай: Ты звал меня, царь?

Он все еще надеялся, что причина может быть иной и брат с друзьями вернется раньше, чем заметит Скопас. Но Скопас был прямолинеен.

Скопас: Где Куруша? Вчера его видели с твоим братом. Отвечай.

Аксай: Прости меня, но я был связан словом, чтобы сказать тебе об этом раньше. Теперь все сроки вышли. Они ушли в лагерь персов ночью.

Скопас остановил коня. Воины, окружавшие его, остановились тоже.

Скопас: Говори.

Аксай: Весть, что принес грек, касалась Малы, они ее оба любят. Была даже вражда меж ними, но вчера они побратались и ушли ее спасать ...

Глаза Скопаса сверкнули гневом.

Скопас: Почему я не знал об этом?! Поче... Ах ты, Куруша, Куруша...

Скопас стеганул себя ногайкой по ноге, конь под ним беспокойно привстал на задних ногах и заржал.

Скопас: Остановка. Всем спешиться и отдыхать. А ты... расскажешь все и подробно.

ЗТМ

Вечером того же дня Скопас отдавал приказы командирам, собравшимся у костра.

Скопас: Я решил. Ночью нападем на лагерь персов. Я этого не желал, но судьба велит иначе. Шансов спасти Курушу мало, но не попытаться, я не могу. Я отвечаю за его жизнь перед Иданфиром. Если Куруша жив, его будут использовать против отца. Заодно проверим Дария, они привыкли к мелким стычкам и ночным обстрелам, сегодня мы ударим со всей силы. Вот что я придумал. Разделимся на две неравных части. Пятьдесят тысяч ударит с восточной части лагеря. Производите как можно больше шума, поджигайте все, что может там гореть, палатки и повозки, на сближенье не идите, пусть туда сбежится хоть весь лагерь, если Дарий спустит конницу, уводите ее в степь, Через полчаса, я с пятнадцатью тысячами ударю с запада, где по рассказам грека, среди обоза держат пленных. Ударю тихо, спешившись, чтоб преодолеть заграду. Дальше по ситуации, найдем мы пленных или нет, долго нам не продержаться, как только они опомнятся, мы отступим. Следите за сигналом: три горящих стрелы в небо. Адвин, это значит мы ушли. Готовьтесь, через полчаса мы выступаем. И еще... пошлите гонца к Иданфиру. Я буду ждать его. Все.

ЗТМ

Само провел весь день в огромной деревянной клетке на колесах. Кроме него там было еще тринадцать воинов, кто младше, кто чуть старше его. Еще в одной такой же клетке ехало пятнадцать пленных - весь "улов" персов за двадцать дней войны. Один раз им дали воду и еду, какие-то помои. Он не притронулся. Жизнь угасала в нем, дух его был сломлен. Отца, любовь - все отняла война. Он не хотел больше жить. Одна лишь мысль, одно желанье горело в нем - убить Меандра. Но он понимал, что это уже вряд ли осуществиться. Все остальное было безразлично. Кто-то из пленных настойчиво предлагал ему попить, он не отвечал. Когда персы встали лагерем, Само лежал на дне повозки и смотрел в небо сквозь решетку. Меандр не приходил. В просветах между облаками, что заволокли все небо, иногда виднелись звезды. Пошел мелкий грибной дождь, что поневоле смочил его запекшиеся губы. Он инстинктивно облизнул их, как будто тело еще хотело жить. Но душа уже готовилась к встрече с Малой.

Внезапно что-то вокруг изменилось. В лагере прибавилось движенья. Это прискакали в панике дозоры с вестью, что вблизи скифы, их много, много, но не понятно сколько, как будто скачут со всех сторон, идя с востока. Затрубили трубы, все, кто нес стражу, ринулись к восточной части лагеря. Но в целом лагерь еще не пробудился, все привыкли к ночным атакам. Когда же скифы сблизились и в воздух взвились тысячи и тысячи горящих стрел, персы поняли, что это не просто ночная вылазка, а настоящий бой. Копьеносцы образовали стену из щитов прямо за повозками, за ними лучники и легкая пехота. Но вокруг них уже горели палатки, сами повозки, за которыми они стояли, люди, что выскакивали из загоревшихся палаток, метались лошади. Была сумятица, близкая к панике. Персы отвечали стрельбой, но беспорядочной, к тому же скифов скрывала темнота, а персы были как на ладони в свете разгорающегося пожара. Дария разбудил Видана.

Видана: Дарий, Дарий, мы подверглись нападенью, войско скифов с восточной стороны.

Дарий: Поднимайте всех! Бросьте на них саков! Гобрия ко мне!

Скифы больше не стреляли горящими стрелами, чтобы не выдавать себя. Крича и улюлюкая многоголосым хором, они перемещались вдоль восточной границы лагеря большими группами, обстреливая персов. Весь лагерь пришел в движенье, воины стекались к его центральной части, где был шатер Дария, и к восточной. Саки пытались выйти в степь и построиться для нападенья. С ними уже вступили в бой отдельные отряды скифов.

В это время с противоположной стороны лагеря воины, ведомые Скопасом, без шума и воинственных криков вломились в оборону персов. Дозорные и здесь подняли тревогу, но в общем гвалте ее не сразу различили. Бой был пешим. Те воины Дария, что держали здесь оборону, или не успели уйти на зов в восточную часть лагеря, повсеместно отступали под напором скифов. Лица скифов были покрыты черной или темно-бурой краской, что в сочетании с рыжими и светло-русыми бородами или одними усами, и горящими на темном фоне глазами, придавало им устрашающе-демонический вид. Пленники, что сидели в клетках, слышали звуки боя приближающегося к ним. Они давно были на ногах, и, вцепившись руками в толстые перекладины, жадно смотрели на запад. Даже Само приподнялся на руках. Наконец в свете костров, среди метущихся людей, криков о помощи и предсмертных стонов возникли скифы, среди них выделялся Скопас на белом скакуне. Его окружали несколько оруженосцев-телохранителей, тоже на конях посреди пеших. Пленники закричали, кто как мог. Сразу несколько воинов бросилось к двум клеткам. Среди них был Аксай. Топорами они сбили замки на засовах. Аксай увидел Само.

Аксай: Само, где Куруша?

Само (еле слышно, пересохшим ртом): Он мертв.

Аксай (перекрикивая звуки боя): Где он?! Где Куруша?!

Само (что есть мочи сухим ртом): Он мертв!

Пленники, кто мог идти, выскакивали из клеток, остальных тащили на руках. Два воина подняли Само и понесли.

Аксай: Брат, потерпи, я сейчас!

Аксай бросился к Скопасу.

Аксай: Куруша мертв!

Скопас мотнул головой и закричал.

Скопас: Отход! Отходим! Все назад!

Вокруг кипела битва. Персы оклемались. В центре разобрались, что бой идет с двух сторон, и оттуда бежали все новые и новые воины Дария. Скифы спешно отходили. Само несли два воина, рядом бежал Аксай. Каждый шаг отдавался Само болью. Иногда он невольно стонал. Аксай беспокойно поглядывал на него, приговаривая что-то ободряющее. Последнее, что видел Само, прежде чем опять погрузиться в небытие, три горящих стрелы взлетевшие в темное ночное небо.

ЗТМ